Разбойники Сахары. Пантеры Алжира. Грабители Эр-Рифа

– Огонь!

Четыре верблюда и три человека рухнули на землю, нарушив ряды наступающих: другие мехари с разбега налетели на упавших. Кое-кто из туарегов, перепугавшись, принялся вопить и стрелять наобум. Лишь пятеро, не поддавшись панике, скакали вперед, выставив копья.

Маркиз, стремительно перезарядивший винтовку, застрелил первого почти в упор. Бен и Эстер прикончили двух мехари. Рокко, увидев бандита, взбирающегося на гребень, кинулся на него, орудуя винтовкой как дубинкой и вопя:

– Сдохни, собака!

Ловкий, точно обезьяна, туарег ушел из-под удара и, в свою очередь, бросился на сардинца очертя голову. На солнце блеснул острый ятаган.

– Осторожно, Рокко! – крикнул маркиз.

Де Сартен и бедуины сражались с бандитами, забравшимися на гребень дюны. Эстер, Бен и Эль-Мелах стреляли по оставшимся внизу, не давая им заново собраться.

Вот Рокко прыгнул на разбойника, поднял его в воздух, словно перышко, сдавил так, что затрещали кости, и отшвырнул на несколько метров. Туарег упал и больше не поднялся.

Другие, увидев, что сталось с их товарищем, дрогнули. Скатившись со склона, они побросали оружие и умчались, будто газели.

Бой внезапно был окончен. Разбойники подстегивали своих мехари, позабыв про спешенных и раненых и думая только о том, как укрыться от пуль.

– Прекратить огонь! – приказал маркиз. – Но если вернутся, прикончим их всех.

– Надеюсь, мы отбили у них охоту возвращаться, – сказал Эль-Хагар. – Однако поспешим в Эглиф. Верблюды в давке порвали несколько бурдюков. Если вы не слишком устали, едем дальше.

Рокко и Бен привели двух туарегских мехари, которые остались рядом с погибшими хозяевами, словно надеялись, что те оживут и сядут в седло. Путешественники, уверенные, что больше их не побеспокоят, двинулись дальше, увеличивая отрыв от назойливых разбойников.

Когда наступила ночь, караван находился уже в двадцати милях от Эглифа. Они шли весь день, сделав лишь две короткие остановки, чтобы перекусить. Однако, не чувствуя себя в полной безопасности, отдыхали всего несколько часов и уже после полуночи вновь пустились в дорогу, на обращая внимания на жалобный, тоскливый рев верблюдов. Впрочем, бедуины заставили их замолчать, варварски завязав им морды тряпками, и жестоко подгоняли палками и проклятиями.

Удивительно, но жители Сахары относятся к вьючным верблюдам с неслыханной жестокостью, в то время как мехари холят и лелеют. Эти получают лучшую еду, даже масло и сахар, их тщательно вычесывают и никогда не перетруждают. Для вьючных же не жалеют пинков и палок.

Мехари действительно более благородные животные. Они привязаны к своим хозяевам и стоят в десять раз дороже. Вьючные – упрямы, злобны, мстительны и нередко пытаются укусить своих погонщиков.

В четыре часа утра караван, ведомый Эль-Хагаром и маркизом, ехавшими на мехари туарегов, оказался в виду нескольких увядших пальм с пожелтевшими, поникшими листьями.

– Эглиф! – воскликнул мавр.

– Там должен ждать Тасили, слуга Бена, – сказал маркиз.

– Что-то не вижу я никаких палаток, – проворчал Эль-Хагар.

– Неужели с ним что-то случилось? Или он не дождался Бена и уехал на юг?

– Мог отправиться в Амул-Таф.

– Еще один оазис?

– Да, в двух днях пути и покрупнее этого.

Тут к ним подъехал Бен.

– В оазисе нет ни палаток, ни верблюдов, – сообщил ему маркиз.

– Наверное, Тасили отправился поохотиться, – предположил юноша. – В окрестностях оазисов много дичи.

Подняв винтовку, он выстрелил в воздух. Выстрел прогремел над барханами, и звук его замер вдали. Несколько минут все напряженно ждали.

– Нет здесь твоего Тасили, – заключил маркиз.

– Что, если его убили туареги? – Бен побледнел. – Это было бы ужасно. Тасили – единственный, кто точно знает, где мой отец закопал сокровища.

– Поехали проверим, – предложил Эль-Хагар. – Если в оазисе произошло убийство, останутся следы.

Пришпорив коня и верблюдов, они поспешили к оазису, пока караван неторопливо шествовал между на редкость высокими барханами. Через несколько минут путешественники достигли границы оазиса.

Тот был много меньше предыдущего и явно погибал из-за недостатка воды. От него осталась дюжина увядших карликовых пальм да почти засохшие кусты. Лишь рядом с колодцем в самом центре рос пяток финиковых пальм без единого плода.

Именно там Бен с товарищами обнаружили знаки, наведшие их на нехорошие подозрения. На земле валялись пустые бурдюки, разорванная палатка, сломанное туарегское копье, полусгнившие останки осла, веревки и пустые гильзы.

Рядом с полуобвалившимся колодцем чернело кострище, на котором Тасили и его люди, по всей видимости, готовили еду.

– Твоего слугу похитили туареги, – сказал Эль-Хагар юноше.

– Да, – сдавленным голосом согласился Бен. – Эти проклятые разбойники напали и на Тасили.

– Здесь множество следов, – продолжил Эль-Хагар. – Давайте пройдем по ним.

Они пересекли оазис и заметили на песке отпечатки верблюжьих ступней, уходящие на юг.

– Судя по всему, твоего слугу увели в Тимбукту, – сказал мавр. – Следы ведут туда. Хорошо, что самума здесь не было.

– Хоть в этом повезло.

– У вашего Тасили была охрана? – поинтересовался маркиз.

– Три алжирца из Табельбалета.

– Верные?

– Полагаю, да.

– Туареги берут пленников?

– Берут, – кивнул Эль-Хагар. – Уводят в Тимбукту.

Бен взобрался на гребень бархана и, прикрыв глаза ладонью, посмотрел на юг. Что он надеялся там обнаружить? Неужели похитителей слуги своего отца?

– На что вы смотрите, Бен? – спросил маркиз.

– По-моему, я заметил человека, прячущегося в барханах.