Разорванные цепи

Она повесила трубку, вымыла руки и надела медицинские перчатки. Эсмира начала извиваться в постели от болезненных судорог.

– Можно мне обезболивающее? Я больше не могу терпеть! – умоляла Эсмира, хватаясь за живот.

Докторша подошла к ней:

– Я не могу вам дать обезболивающее прямо сейчас. Начинайте тужиться, и скоро все закончится.

Эсмира кусала губы, крепко сжимая простынь, она пыталась тужиться, но боль мешала ей. Крупные капли пота каскадом катились по лицу, она морщилась от боли:

– Я больше не могу тужиться.

– Если ты хочешь избавиться от боли, тужься, – сказала медсестра, прикладывая компресс к голове Эсмиры.

– Дыши глубже и тужься, – посоветовала доктор.

Эсмира снова начала тужиться, выдувая воздух сквозь сложенные трубочкой губы. Лицо ее исказилось глубокими морщинами, внезапно в комнате раздался громовой раскат. Она посмотрела в окно на темное небо. Вспышки молний рассекали небесное полотно, а капли дождя стекали по оконному стеклу. Она закрыла глаза, готовая расплакаться, но продолжала тужиться, пока Садагет держала ее за руку. Доктор наблюдала за ее шейкой матки.

– Эсмира, все закончится очень скоро. Ребенок выходит!

В родовую вошла женщина-педиатр.

– Эсмира, вы умница, продолжайте тужиться, – одобрительно сказала медсестра, поглаживая девушку по голове.

Эсмира усиленно тужилась. Наконец, доктор сказала восторженно:

– Ребенок вышел!

Она отрезала пуповину и подняла плачущего ребенка:

– Это девочка! – она передала ребенка педиатру. Та вытерла девочку полотенцем, приложила стетоскоп к грудной клетке, проверила легкие, сердцебиение и замерила вес. После чего врач завернула ребенка в одеяло.

– Девочка здорова, и ее вес – 2,27 кг, – объявила она, передавая ребенка матери.

Пока Эсмира держала свое крошечное дитя в руках, она поняла, что не сможет отдать своего маленького ангела. Ее материнское сердце наполнилось радостью и любовью к ребенку. Она блаженно улыбнулась и поцеловала малышку в лоб:

– Мама, я не отдам свою дочь, – сказала она, осторожно покачивая новорожденную девочку.

Пораженная, Садагет застыла на мгновение, глядя на Эсмиру широко раскрытыми глазами:

– Ты уверена, что хочешь ее оставить?

– Мама, вы только взгляните на ее лицо! Она ведь совсем как ангел. Как я могу избавиться от нее? Это моя кровинка, – сказала Эсмира, глядя на дочь с любовью и расплываясь в широкой улыбке.

Садагет взяла на руки внучку, вглядываясь в ее личико. Новорожденная напоминала Эсмиру. У нее были губы, нос и уши, как у матери. На лице малышки показалась крошечная улыбка.

– О! Она – само очарование, – сказала Садагет. Сердце ее смягчилось и наполнилось любовью к внучке. – Ты права, мы не можем ее отдать.

Неожиданно бабушка сказала:

– Вюсаля-ханим, мы заберем ребенка с собой!

Доктор Вюсаля кивнула головой и улыбнулась:

– Я рада, что вы передумали. Каждый ребенок заслуживает того, чтобы быть любимым и наслаждаться заботой своей матери. Множество женщин мечтают родить ребенка, но не могут забеременеть. А вас Бог благословил этим чудом. Храните этого ребенка, лелейте его. Какое имя вы выбрали для дочки?

Эсмира посмотрела на мать устало:

– Мы никогда об этом не думали.

Она смотрела на дочь, пытаясь подобрать имя:

– Ее зовут Сильвана.

– Какое красивое имя, – сказала доктор Вюсаля.

– Вам пора в палату, – напомнила медсестра. Она помогла встать Эсмире. Девушка села в кресло-каталку с ребенком на руках, их отвезли в палату. Садагет последовала за ними.

В палате Эсмира отдала ребенка матери и легла на кровать. Держа внучку в руках, Садагет смотрела на Сильвану с ласковой улыбкой на лице.

– Эсмира, она так похожа на тебя! Я ведь ничего не покупала для нее. Нужно пойти и купить кое-какую одежду и ткань для пеленок, – сказала Садагет, опуская малышку в кроватку.

Но только бабушка положила девочку в кроватку, как та начала плакать.

– Она, наверно, голодная, – предположила Садагет и снова взяла девочку на руки, чтобы передать ее Эсмире. – Тебе надо покормить ее.

Эсмира расстегнула сорочку и приложила ребенка к груди.

– Мне надо идти, пока магазины открыты. Вернусь через пару часов, – сказала бабушка. Тем временем Эсмира нежно держала ребенка, излучая сияющую радость.

– Ты – моя малышка. Ты – нежданная гостья. Ты – мое солнышко. Я тебя люблю, кроха. Ты – мой ангел, ты – моя радость, – пела она Сильване.

Поцеловав дочку в лобик со всей нежностью, Эсмира переключилась на мысли о Самеде и о своем будущем. Она понимала, что люди осудят ее за то, что она спала с ним без брака, но в ее положении делать что-либо было уже поздно. «И почему меня должно волновать, что подумают люди? Я не проститутка, я никого не убила, не причинила никому вреда, не пошла против своих моральных принципов и ценностных установок. В любом случае моя жизнь и счастье не зависит от этих людей».

Глядя на ребенка, Эсмира поняла, что, если она и дальше будет бояться общественного мнения и осуждения, она не сможет жить полной жизнью и быть счастливой. И хотя ей пришлось заплатить за то, что однажды проявила слабость и потеряла над собой контроль, она не собиралась опускать голову. Как только Эсмира поняла, что прошлое уже не изменить, она решила уверенно идти вперед и сделать все, чтобы не только обеспечить счастливую и полноценную жизнь своей дочери, но и почувствовать себя счастливой от этого. Новоиспеченная мать поняла, что нет смысла зацикливаться на прошлых ошибках и их негативном осмыслении. Вместо этого лучше сосредоточиться на создании стабильного будущего для нее и Сильваны. «Я буду бороться за себя и за счастливое будущее моего ребенка, и я не позволю никому помешать или испортить нам жизнь».

***

По предписанию врача Эсмира оставалась с ребенком в больнице несколько дней. Педиатр хотел убедиться, что ребенок мог самостоятельно дышать, а также что все его жизненно важные органы функционируют должным образом. Пока Эсмира была в больнице, Садагет купила новую одежду и небольшую кроватку для внучки. Она снова пыталась дозвониться до Самеда, но так как попытки были тщетными, она отправилась прямиком в университет. Оказавшись там, она встретила его друга Намика, 25-летнего азербайджанского студента с оливковым цветом лица. В сравнении с Садагет, рост которой был почти карликовым и составлял всего 152 см, Намик казался гигантом. Она испытывала неловкость при общении с ним, так как ей пришлось задирать голову, чтобы увидеть его лицо. Паренек дал Садагет номер телефона Татьяны, сообщив, что Самед живет у нее. Прежде чем уйти из университета, Садагет сказала Намику:

– Может быть, я так и не найду Самеда. Если увидите его, пожалуйста, скажите, что моя дочь родила его девочку.

Его глаза широко раскрылись, и он прикрыл рот рукой:

– У него есть ребенок? Не может быть!

Садагет скрестила руки на груди, нахмурившись:

– Он бросил мою дочь как раз, когда она забеременела его ребенком.