Выше только любовь

Натали покосилась на окно, за которым печально завывал ветер и кружились опавшие листья.

– Иногда мне кажется, что я не столько читаю Мендона, сколько сбегаю в эти истории, – призналась Натали. – Они словно убежище от всего уродливого и жестокого. От боли. Они – кусочки абсолютной правды, понимаешь? Правды, выраженной в судьбах персонажей и просвечивающей сквозь его прозу. – Она повернулась к нему. – У тебя действительно не сложилось никакого мнения по поводу его книг?

– Ты разочарована?

– Нет. Хотя есть немного. Я не собираюсь ставить тебя в неловкое положение, ничего такого, – вздохнула Натали. – Вероятно, Либерти и мой босс Нико, да, тот самый Нико, правы. Я провожу слишком много времени в книгах и недостаточно в реальном мире. – Она фыркнула. – Ненавижу этот термин. Сюжеты книг Мендона происходят в настоящем мире, но там есть магия. Даже когда ситуация становится опасной, жестокой или трагичной, в итоге у тебя остается надежда и вера в людскую доброту. Вот почему меня словно подбрасывает, когда кто-то говорит, что читал его. Я надеюсь, что они увидели и испытали то же самое и что ценят его не меньше моего. – Девушка взглянула на Джулиана, и внезапно ей в голову пришла ужасная мысль. – Или тебе не нравятся его работы?

– В целом он мне нравится.

– Ладно, тогда можно продолжать общаться с тобой, – улыбнулась Натали. – Меня немного заносит, знаю. Но видел бы ты, какой спектакль я устраиваю, когда ловлю посетителя за чтением его книг. Я просто… становлюсь сама на себя не похожа… забываю о своем привычном одиночестве ради разговора о книге. Или о самом Мендоне. Он затворник, но боже, как я ненавижу это слово. Словно он какой-то чудак. Как будто в желании время от времени побыть в тишине есть что-то плохое. У него своя привычка одиночества, понимаешь? – Джулиан смотрел на нее с каким-то непонятным выражением лица, и Натали ощутила, как краснеет ее шея. – О боже, это я чудачка. Прямо сейчас. Болтаю тут без умолку…

– Нет, – тихо, почти печально произнес он, – я считаю, что твое увлечение книгами Мендона озаряет это помещение лучше любого света и благодаря тебе я проникся к нему уважением.

В кофейне снова повисла густая тишина. Казалось, Джулиан порывается добавить что-то еще, но он промолчал, а Натали, наоборот, жалела, что так много рассказала. Отец часто дразнил ее тем, что она похожа на старый двигатель, который сложно завести, но как только это произойдет…

– У тебя посетители, а мне нужно идти, – сообщил Джулиан, вставая.

– У меня?..

За спиной Натали прозвенел колокольчик, и в зал вошла компания пожилых женщин в фетровых шляпах и перчатках. Они весело болтали, восхищались выставленной на витрине выпечкой и рассуждали, в чем разница между мокко и горячим шоколадом.

Джулиан надел пальто и собрал свои вещи.

– Доброй ночи, Натали.

Девушка смотрела, как он уходит, и потирала внезапно покрывшуюся гусиной кожей руку. Джулиан забрал с собой все тепло и оставил ее в холоде со странным ощущением, будто он разочаровался в Натали, хотя она и не могла понять причины.

– Здесь кто-то работает? – пискнула одна из женщин.

Натали нацепила на лицо дежурную улыбку и на автомате обслужила посетительниц. Все ее мысли крутились вокруг разговора с Джулианом. К концу вечера, тысячи раз проиграв все в своей голове, девушка пришла к выводу, что сказала слишком много, чем смутила его. «Ты трещала как сумасшедшая. Неудивительно, что он ушел. Парень хотел просто поболтать, а не обсуждать Мендона», – ругала она себя. В эти мгновения Натали даже хотелось, чтобы здесь оказались Нико или Либерти, и она сказала бы им тогда: «Видите? Вот почему я ни с кем не общаюсь. Я просто порчу все».

Закрыв кофейню, Натали поднялась в квартиру, забралась на свой диван и взяла «Коронацию». С головой окунувшись в историю, она очнулась лишь в тот момент, когда настолько устала, что тут же заснула.

* * *

Седан свернул на круговую подъездную дорожку к высотному жилому комплексу, и Джулиан Ковач вышел из него, прежде чем водитель успел открыть ему дверь.

– Доброй ночи, сэр, – с профессионально бесстрастным лицом проговорил водитель.

Захлопнув дверь, Джулиан пробормотал ответ и зашагал к зданию, перепрыгивая по две бетонные ступени зараз. Небоскребы Финансового района[8 - Financial District – финансовый центр города, в котором сосредоточена деловая жизнь и пульсирует энергия всего Западного побережья США.], словно колонны света, устремлялись к звездам, останавливая воющий ветер и превращая его в довольно терпимые порывы.

Берни, ночной портье, поприветствовал его теплым «Доброго вечера, мистер Ковач» и открыл прозрачную стеклянную дверь. Джулиан пробормотал еще одно приветствие, потом третье – Хэнку, охраннику за стойкой. Оказавшись внутри лифта, он выругался на испанском и нажал на кнопку «15ПХ».

Красивым голосом лифт объявил этаж и открыл двери в небольшой холл с густым красно-коричневым ковром. В золотистых оловянных светильниках в стиле ар-деко горел свет. На этом этаже располагалась только его дверь. Он набрал код безопасности на настенной панели, и она бесшумно открылась.

Пентхаус освещали лишь огни города, проникающие через огромные окна, целиком занимающие одну из стен. Джулиан прошагал мимо элегантных стульев, столов и диванов, чтобы оказаться перед ними.

Он посмотрел на сверкающие созвездия города и озеро тьмы – бухту. Мост Золотые ворота находился слева от него, а подвесной мост справа походил на звездную гирлянду над чернотой, чей яркий свет сталкивался и смешивался с огнями Сосалито и Окленда.

– Тысячи писателей по всему миру, – пробормотал Джулиан. – Шанс минимален. Невероятное совпадение. – Он прижался лбом к прохладному стеклу. Кожа продолжала гореть при воспоминании о девушке, о том, как светились ее темные глаза, пока она рассказывала о любимом авторе. – Столько любви… – он вздохнул. – Я не мог написать ничего хуже.

Глава 6

– Я кое-кого встретила, – призналась Натали, улучив момент, когда Либерти с Маршаллом наконец перестали беззлобно переругиваться. Они с комичной синхронностью опустили свои коктейли на столик и повернули к ней головы.

– Что? – Либерти широко раскрыла рот. – Ты смеешься.

– Тсс! – зашипел Маршалл, как будто в его любимом шумном баре на Маркет-стрит в принципе могло быть тихо. – Вы слышали хруст? Это ад замерз.

Натали одарила его гневным взглядом.

– Я запомнила твою поддержку. И нет, я не шучу.

– Ну? – Либерти махнула рукой. – Кто он? Рассказывай.

Натали пожала плечами.

– Теперь не уверена, что хочу.

– Не сердись, – попросил Маршалл. – Взгляни на это с нашей точки зрения: комета Галлея пролетает мимо только раз в семьдесят лет…

Либерти толкнула его локтем.

– Маршалл, закрой рот. – Она похлопала Натали по руке. – Не обращай на него внимания. У него скоро месячные. Расскажи нам обо всем. Обещаю, мы будем вести себя хорошо.

Ощутив тяжесть дружеского интереса, Натали пожалела, что вообще открыла рот.

– Да ничего такого. Он просто… клиент в кофейне.

– И? Постоянный? Как его зовут? Как он выглядит? Что делает?

– Да, постоянный. Его зовут Джулиан…

– Джулиан, Джулиан… – гадал Маршалл. – Профессиональный шахматист? Капитан команды по дебатам?

Натали проигнорировала его иронию.

– Джулиан Ковач. Он очень умный, необычайно красивый…

– Необычайно красивый. – Либерти кивнула Маршаллу. – Не просто красивый.

– Да, – подтвердила Натали. – Если быть честной, он просто потрясающий. Но я точно не знаю, чем он занимается. Кажется, что-то пишет. Мы еще так далеко не заходили.

– И как же далеко вы зашли?

– Я попалась, да?

– Ну конечно.