Птица, которая пьёт слёзы. Сердце нага

«Не хотите пройтись?»

Само молча пошла вперёд. Они открыли дверь и вышли из зала в коридор с колоннами, в конце которого виднелся сад. Когда Само оказалась уже на середине сада, Рюн понял, что они направляются в беседку.

Каменные стулья были нагреты солнцем, отчего на них было очень приятно сидеть. Само первая села на стул и обратилась к спутнику:

«Садись, Рюн».

В это время он уже нагнулся, чтобы сесть, но затем замер в неловкой позе и посмотрел на Само. Та весело рассмеялась, на что Рюн смущённо улыбнулся и тоже сел напротив.

«Ты настолько вежливый, что садишься только после разрешения женщины», – решила немного подразнить его Само.

«Само, я был непозволительно груб с вами вчера».

«Ох, а ты и вправду очень вежливый. Такое официальное извинение вгоняет меня в краску», – снова с улыбкой произнесла она.

Рюн не знал, что делать.

«Я выглядела слишком жалкой вчера, да? Прости. Ты казался таким растерянным. Я тоже не думала, что умею так плакать», – мягко проговорила Само.

«Не берите в голову».

«Значит, тебя всё-таки это беспокоило».

Рюн снова не знал, как ему реагировать на услышанное.

«Возможно, я прошу слишком многого, – Само слегка откинулась назад и посмотрела на небо, – но постарайся больше не думать об этом».

Рюн сидел, молча уставившись на каменный стол. Само опустила взгляд, а затем снова посмотрела на Рюна:

«Даже если ты не можешь быть моим ребёнком, мы же всё ещё можем стать друзьями, верно? Это всё, чего я хочу. Будем писать друг другу письма, наполненные пустой болтовнёй, а раз в несколько лет, когда ты будешь неподалеку от Хатенграджа, будем встречаться и разговаривать. Изредка я могла бы даже отправляться в путешествие, чтобы встретиться с тобой. Ты же не против?»

«Само, я …»

Рюн прервал свою мысль, так и не закончив её. Спустя мгновение Само сказала:

«Не волнуйся, я не обманываю себя, пытаясь найти замену. И если что-то в моём поведении заставило тебя думать иначе, я исправлю это. С этого момента давай считать, что ты – мой самый близкий друг. Рюн, пойми, мне нужен друг, а не ребёнок».

Рюн недоумённо покачал головой:

«Но у вас ведь и так полно друзей».

«В этом мире хорошие друзья – это как хорошие шутки или слова благодарности: чем их больше, тем лучше».

Рюн никак не мог понять, почему такая женщина, как Само Фэй, которую любит вся её семья, держалась за друга вроде него. Почему она просила именно Рюна не прерывать с ней связь.

Внезапно Рюн осознал, как сильно он любит Само. Лишиться своего сердца означало бы не только потерять имя Фэй, но и связь с Само. Их отношения больше ничего бы не значили: он бы уже не был ни её братом, ни мужчиной, с которым она могла бы переспать. И когда Рюн решил, что их отношения должны исчезнуть, Само вновь соединила их нитью под названием дружба. И это после того, как он причинил ей столько боли и даже довёл до слёз.

Рюн кивнул в знак согласия, и на лице Само наконец расцвела широкая улыбка:

«Спасибо тебе. Ты не хотел бы вернуться и потанцевать?»

«Я ещё немного побуду тут».

«Хорошо».

Само встала со своего места и, прежде чем развернуться, провела рукой по каменному столу, а затем аккуратно погладила Рюна по руке.

«Спасибо тебе», – произнесла она слова, которые так сильно хотел ей сказать Рюн.

Он так ничего и не смог ответить и просто позволил Само уйти.

Рюн ещё долго сидел один и вспоминал различные моменты из прошлого, связанные с Само. Он пытался заново переосмыслить их и понять, где ещё он мог совершить ошибку, как вдруг что-то отвлекло его внимание.

Вдалеке виднелась Башня Сердца.

Строение высотой более двухсот метров можно было увидеть невооружённым глазом из любой точки города. И сейчас, смотря на это поразительное сооружение, Рюн удивлялся самому себе. В последнее время при одном только взгляде на Башню его охватывало чувство ненависти, однако сейчас он не чувствовал ничего, кроме пустоты. Почему же?

Ответ был прост: до этого момента Башня была для Рюна тем местом, где у него должны были отнять сердце и тем самым положить конец его отношениям с Само. Теперь же у них появилась новая связь, которую он не позволит так просто разрушить.

Рюн закрыл лицо руками и заплакал. От гнева не осталось и следа, и теперь в его сердце вновь поселилось липкое чувство страха, заставляя с новой силой дрожать все чешуйки на его теле. Рюн был действительно благодарен Само за этот разговор, но вместе с облегчением наступило осознание того, что именно на ненависти и строились последние одиннадцать лет его жизни. Прежде у него была весомая причина ненавидеть Башню Сердца. Теперь же Рюну ничего не оставалось, кроме как вытирать серебристые слёзы с глаз. Прошло уже столько лет, но какая-то часть Рюна всё ещё была привязана к тому одиннадцатилетнему мальчику.

Ровно одиннадцать лет назад в Башне Сердца трагически прервалась жизнь одного нага. С тех пор облик истекающего кровью мужчины стал постоянным кошмаром Рюна.

Нага по имени Ёсби?.

Отца Рюна.

Настал тот день, когда звезда Шана скрылась за луной. Хварит впал в отчаяние.

Кару и Свачи так и не смогли найти никаких убедительных доказательств того, что Виас хотела отравить Хварита. Хотя, даже если бы Виас разложила перед ними дюжину бутылочек с ядом, Кару и Свачи ни за что бы не поняли этого, если бы на них не было написано «яд». В этом плане они молодцы – не стали лукавить и сразу признались Хвариту в своей несостоятельности в качестве шпионов. Однако Кару всё же сделал весьма ценное замечание, подытожив, что Виас ни за что не пойдёт на столь рискованный поступок, так как она стремится стать главой клана:

«Если кто-то умрёт во время Церемонии Извлечения, это повлечёт за собой серьёзный скандал, Хварит. Даже если это будет обычный мужчина, а не нагиня. Начнётся расследование, а поскольку Виас искусный алхимик, она будет первой в числе подозреваемых. Такие, как она, ни за что не стали бы подвергать себя такому риску. Ненависть к тебе уж точно того не стоит. Так что с точки зрения логики у неё нет причин убивать тебя. У Виас же есть логика, верно?» – картинно призадумался он.

Конечно же, Виас не была ею обделена. Кто ещё мог бы быть более рациональным и расчётливым, чем Виас, которая прекрасно контролировала себя после 12 лет неудачных попыток завести ребёнка? Обдумав всё ещё раз, Хварит решил согласиться с мнением Кару и не отменять прохождение ритуала. Но до тех пор, пока он не надел чистую одежду, преподнесённую кланом в качестве последнего подарка, он не почувствовует радости от предвкушения церемонии.

Клан Макероу подготовил подарки в соответствии со своим статусом: чистая одежда на несколько дней, гора золота и острый кинжал. Хварит горько усмехнулся, увидев в подарке ещё и пару танцевальных палочек. В данном случае было трудно сказать, являлось ли это тоже проявлением заботы, ведь у Хварита не было никакой склонности к танцам. Скорее, это было лишь демонстрацией того, насколько безупречными были приготовления клана к церемонии.

Хварит сложил все подарки в небольшой рюкзак, также подготовленный кланом, и вышел из комнаты, чтобы по очереди попрощаться с женщинами семьи.

Дюсэна и Сомеро, как всегда, продемонстрировали превосходные манеры и дали ему несколько напутствий – уважать старших, всегда быть вежливым и тому подобное, но с несколько напускным чувством сожаления. Хварит в свою очередь выразил благодарность за то, что его воспитывали в течение 22 лет, и в ответ на их напутствия сказал, что никогда не забудет проявленную к нему благосклонность. Разумеется, этот обмен любезностями был совершенно бессмысленным: когда Хварит закроет за собой дверь, между ним и кланом не останется ничего общего.

А вот Кариндоль весьма удивила его. По пути к ней он ожидал услышать что-то вроде запугиваний, поэтому почти упал в обморок, когда та неожиданно обняла его.

«Когда ты уйдёшь, я останусь совершенно одна».

Хварит отчасти понимал её чувства. Они с Кариндоль были единственными родными детьми Дюсэны. И, несмотря на это, следующей главой клана всё равно должна была стать Сомеро. Конечно, она хорошо подходила на эту роль, но было ясно, что в таком случае Кариндоль придётся, мягко говоря, несладко. Хварит мужчина, он в любом случае не смог бы помочь своей сестре, но, увидев сейчас, что тот уходит навсегда, Кариндоль, похоже, решила в последний раз поддаться эмоциональному порыву. Немного помедлив, Хварит произнёс:

«Сестра, не волнуйся, Сомеро – благородная женщина».