Сидней Рейли. Подлинная история «короля шпионов»

По просьбе г-на Мендроховича (который находится сейчас в Вене), я покорнейше осмеливаюсь спросить Вас, будет ли Вам удобно, если я на обратном пути нанесу Вам визит в Гамбурге. Г-н Мендрохович полагает, что разногласия между нами наилучшим образом можно было бы уладить при личной встрече. Я буду завтра в Париже, в «Гранд-отеле», до часу дня и буду Вам чрезвычайно признателен, если Вы телеграфируете мне о своем решении.

Искренне Ваш, Сидней Дж. Рейли»[188 - Там же. Письмо Сиднея Рейли Герману Фраму от 13 апреля 1909 г.].

На следующий день в Париж от «Блом унд Фосс» пришла телеграмма: «Не возражаем против встречи на этой неделе, следующая неделя исключена»[189 - Там же. Телеграмма Германа Фрама Сиднею Рейли от 14 апреля 1909 г.]. Независимо от результатов этой встречи, вряд ли можно сомневаться, что Рейли стремился произвести хорошее впечатление, подчеркнув, что он просит о встрече по инициативе Мендроховича. Сам же Мендрохович, очевидно, даже не подозревал о том, что просил Рейли об этой встрече. Будучи в полном неведении о визите Рейли, Мендрохович 23 апреля написал в «Блом унд Фосс» письмо[190 - Там же. Письмо И. Мендроховича в «Блом унд Фосс» от 23 апреля 1909 г.], в котором выражал обеспокоенность по поводу требований Рейли платить ему более высокие комиссионные:

«Касательно этого дела, доводим до Вашего сведения, что при всем нашем почтении к г-ну Рейли он не желает принять условия, предложенные ему г-ном Фрамом. Он утверждает, что предложенная ему сумма недостаточна даже для того, чтобы заплатить людям, чьими услугами он пользуется, и полагает, что размер комиссионных несоизмерим затраченным им усилиям. Настоятельно просим Вас, милостивый государь, дать нам ответ для дальнейшего решения по этому предмету».

Однако репутация Рейли в «Блом унд Фосс», очевидно, оказалась выше, чем репутация Мендроховича, так как 26 апреля компания шлет телеграмму, в которой выражает согласие повысить сумму комиссионных Рейли с 6 700 до 10 000 рублей[191 - Там же. Телеграмма из «Блом унд Фосс» И. Мендроховичу от 26 апреля 1909 г.]. 27 апреля «Блом унд Фосс» высылает Мендроховичу и Лубенскому чек на 27 500 рублей, подлежащий оплате в банке «Лионский кредит» в Петербурге, с приложением инструкций[192 - Там же. Письмо из «Блом унд Фосс» графу Т. Лубенскому и И. Мендроховичу от 27 апреля 1909 г.], как распределить эти деньги:

«Для вас: 15000 рублей

Г-ну Рейли: 10000 рублей

Для восполнения сумм, уже выплаченных г-ну Рейли: 300 рублей

Д-ру Полли: 1000 рублей

Для восполнения сумм, уже выплаченных д-ру Полли: 1000 рублей

Машинистке: 200 рублей».

То, что Рейли требовал выплатить ему сумму, превышающую 10000 рублей, ясно из ответа Мендроховича от 27 апреля:

«Мы подтверждаем получение Вашей депеши, в которой сообщается об увеличении упомянутой доли на 3300 рублей. Мы, однако, еще не уведомили об этом известное Вам лицо, поскольку оно продолжает настаивать на своей нелепой позиции – «все или ничего». Смягчение вашей точки зрения в настоящий момент лишь усугубит ситуацию и, напротив, еще более укрепит это лицо во мнении, что оно добьется своей цели. Неуступчивая позиция, занятая им, – его собственная проблема. Принимая во внимание сделанные вами великодушные уступки, мы надеемся прийти к какому-то согласию с ближайшие несколько дней, о чем мы вас обязательно известим»[193 - Там же. Письмо И. Мендроховича в «Блом унд Фосс» от 27 апреля 1909 г.].

Выдав «Блом унд Фосс» денежную квитанцию[194 - Там же. Письмо И. Мендроховича в «Блом унд Фосс» от 1 марта 1909 г.], Мендрохович сопроводил ее следующими комментариями:

«Мы подтверждаем с благодарностью получение Вашего ценного письма от 27 числа этого месяца с вложенным в него чеком на 27500рублей (двадцать семь тысяч пятьсот рублей). За вычетом доли, причитающейся г-ну Рейли, мы сделали распоряжение относительно остальных сумм в соответствии с вашими указаниями. Мы еще не пришли к соглашению с г-ном Рейли и готовы выплатить причитающуюся ему сумму, как только он даст свое согласие относительно размера этой суммы. Он полагает, что сможет оказать нам содействие в течение ближайших нескольких дней, убедив своих друзей приобрести немецкую бойлерную систему. В этой связи мы хотим подождать несколько дней до того, пока не состоится эта встреча, и мы надеемся, что стороны придут к соглашению по этому вопросу. Благодарю Вас еще раз от лица всех остальных за перевод означенной суммы».

Из текста этого документа явствует, что Мендрохович явно не желал идти ни на какие уступки Рейли и его требованиям, а ждал, когда его закулисные переговоры внесут ясность в вопрос о продаже бойлера. К сожалению, в архиве «Блом унд Фосс» не содержится более никакой переписки между Рейли и фирмой «Мендрохович и Лубенский» ни поэтому, ни по каким-либо другим вопросам. Отсутствие документов наводит на мысль, что, испытав на себе практикуемые Рейли методы ведения бизнеса, фирма не пожелала более иметь с ним никаких отношений.

Описанный выше эпизод также явно противоречит утверждению Робина Брюса Локкарта о том, что Мендрохович предложил Рейли стать равноправным партнером по бизнесу и что Рейли успешно управлял фирмой вплоть до 1911 года[195 - Lockhart, Robin Bruce. Асе of Spies. P. 52–53.]. Локкарт далее утверждает, что Рейли уволил партнера Мендроховича Лубенского и заменил его банкиром по имени Шуберский[196 - Там же. P. 54.]. Однако ни в документах фирмы «Мендрохович и Лубенский», ни тем более «Блом унд Фосс» не найдено ни одного упоминания этой фамилии. Напротив, документы компании подтверждают, что Лубенский играл ведущую роль в компании на протяжении многих лет после описанного выше эпизода.

Недовольство Мендроховича было вполне естественным: в случае удовлетворения требований Рейли процент того от сделки был бы соизмерим с доходами его самого. Чем же, собственно, Рейли заслужил такую благосклонность со стороны «Блом унд Фосс»? Всеобъемлющая программа перевооружения военно-морского флота, начатая в условиях набиравшего стремительные обороты процесса индустриализации, предоставила фантастические возможности не только русским, но также английским, французским и немецким компаниям. Конкурентная борьба за право получить контракт была беспощадной и допускала любые средства, лишь бы вышибить соперника из седла.

Курт Орбановский, инженер компании «Блом унд Фосс», потративший в Петербурге немало времени на переговоры с русскими чиновниками о заключении судостроительных контрактов, исписал несколько сотен страниц отчетов своему руководству в Гамбурге, из которых со всей очевидностью становится понятна роль Рейли в этой истории[197 - Гамбургский государственный архив. Фонд компании «Блом унд Фосс» Д. 1082. (Переписка с Куртом Орбановским.)]. Из этих документов видно, что основная деятельность Рейли сводилась к «подмазыванию» нужных лиц и закулисным играм – тому, в чем ему не было равных. Непревзойденный интриган, искушенный до мелочей в науке взяточничества, Рейли, несомненно, был человеком, услуги которого были совершенно бесценны в условиях смертельной конкуренции, процветавшей в предвоенном Петербурге.

Рапорты Орбановского изобилуют характеристиками самого Рейли, который, похоже, завел собственные связи в Морском министерстве. Так, 28 апреля 1909 года[198 - Там же.] Орбановский сообщает, что «Рейли полагает, что он уже будет знать послезавтра, будет ли перенесен план обсуждения программы». Год спустя в другом отчете мы находим недвусмысленное свидетельство того, что «Блом унд Фосс» получал секретную информацию через Орбановского от Рейли:

«…эти господа еще не до конца остановились в своем выборе нужного им судна. У меня будет возможность поговорить об этом с Рейли… – было бы более желательно, если бы они предпочли сделать заказ на меньшую партию судов более высокого качества, так как мы обладаем большим опытом в строительстве и успешном сбыте этого типа судна»[199 - Там же.].

Modus operandi таких людей, как Рейли, заключался в том, чтобы найти потенциального конкурента и распространять дезинформацию о нем и выпускаемой им продукции. Благодаря обширнейшим связям в тогдашних политических, судебных и министерских кругах, Рейли был всегда в курсе готовящихся контрактов, технических характеристик, сроков и финансовых деталей тех или иных сделок. Разумеется, этих людей необходимо было постоянно подпитывать соответствующими вознаграждениями, как деньгами, так и иными подношениями и услугами.

Подобные «представительские» расходы также включали в себя оплату журналистов и редакторов, помещавших в своих изданиях благожелательные статьи о «Блом унд Фосс» и негативные – об их конкурентах. Особенно теплые отношения у Рейли сложились с газетами «Новое время» и «Вечернее время»[200 - Крымов Владимир. Портреты необычных людей. С. 69.]. Внимательное чтение этих и других газет того времени позволяет сделать вывод о том, что эта тактика оказалась чрезвычайно успешной. Помимо этого, в распоряжении Рейли была целая армия информаторов из низших слоев общества, готовых за вознаграждение предоставить любые необходимые ему сведения.

Документы «Блом унд Фосс» не только дают представление о характере отношений между Рейли, Мендроховичем и Лубенским, из них также видно, что Рейли, избрав Петербург центром своей коммерческой деятельности, интенсивно ездит по России и Европе, останавливаясь в лучших отелях Одессы, Киева, Парижа, Берлина, Вены и Лондона[201 - Гамбургский государственный архив. Фонд компании «Блом унд Фосс», Д. 1083. (Переписка с разными партнерами по вопросу перевооружения русского военно-морского флота.)]. Его частые поездки в Париж, несомненно, были вызваны появлением у него еще двух страстей – воздухоплавания и Евы Лавальер, жены директора парижского театра «Варьете»[202 - Messenger, Leon С., The Nanny with the Glass Eye, 1985 (US National Archives, Washington).]. Братья Райт были первыми, кто поднял свои аэропланы в воздух в 1903 году, однако подлинный век авиации начнется лишь в 1909 году, с момента изобретения двумя французскими инженерами ротационного двигателя[203 - Barker, Ralph. The Royal Flying Corps in France, Constable, 1994. P. 9.]. Перелет Блерио через Ла-Манш в этом же году потряс воображение тысяч людей, положив начало авиационному буму. Братья Фарман, Анри и Морис, быстро основали под Парижем фирму по производству аэропланов и стали демонстрировать свои летательные аппараты на авиационных выставках по всей Европе. Однако, будучи пионерами воздухоплавания, французы в данный отрезок времени еще во многом зависели от магнето, которые им приходилось закупать в Германии.

Робин Брюс Локкарт рассказывает историю о том, как Рейли якобы раздобыл последний образец разработанного немцами магнето на франкфуртской международной авиационной выставке[204 - Lockhart, Robin Bruce. Ace of Spies. P. 46. Франкфуртская авиационная выставка проводилась в 1909, а не в 1910 г., как утверждает Локкарт.]. Если верить этой истории, на пятый день авиашоу немецкий аэроплан потерял управление и врезался носом в землю, в результате чего погиб летчик. Аэроплан якобы был оборудован последним немецким магнето, превосходящим все остальные образцы. Агент британской секретной разведывательной службы по имени Джонс, выдававший себя за одного из авиаторов, отвлекая внимание публики, помог Рейли снять магнето с обломков разбившегося аэроплана и заменить его другим.

«Позже Джонс сделал быстрый, но детальный чертеж немецкого магнето, и, когда мотор был возвращен на свое законное место в ангар немецкого пилота, Джонсу и Рейли удалось подменить магнето еще раз, вернув, таким образом, оригинал»[205 - Там же.], – пишет об этом Локкарт. Однако, как и в случае со многими другими легендами «Короля шпионов», повествующими о безрассудной храбрости Рейли, факты свидетельствуют иное. СИС к этому времени едва исполнилось десять месяцев, а его агентов можно было пересчитать по пальцам. Ни один из них не подпадает под описание Локкарта («командир-механик Королевского флота, работавший какое-то время на Си[16 - Си – прозвище Камминга по первой букве его фамилии (Cumming). (Прим. пер.)]»). В официальных каталогах и путеводителях выставки также нет ни одного упоминания о человеке по имени Джонс. Во Франкфуртском институте истории города содержатся более 1000 страниц материала, посвященного авиационной выставке, включая газетные репортажи и около 300 подлинных фотографий. Из них становится ясно, что за все то время, что проходила эта выставка, на ней не произошло ни одной катастрофы или аварии, ни с немецким, ни с каким-либо другим аэропланом[206 - Исследование, выполненное по заказу автора от 11 апреля 2001 г. Эльмаром Штраке из Франкфуртского института истории города.]. Из этого не следует, однако, что Рейли никогда не был на авиационной выставке или что он не проявлял никакого интереса к немецким магнето. Напротив, как доверенный агент фирмы «Бош», крупнейшего производителя немецких магнето, он с большим энтузиазмом предлагал их продукцию братьям Фарман, кладя себе в карман хорошие комиссионные за посредничество.

Однако, несмотря на свое возрастающее увлечение воздухоплаванием, Рейли никогда не забывал о своей любви к патентной медицине. В 1908 и 1909 годах он регулярно ездит в Лондон, для того чтобы восстановить свою компанию «Озон», которую он прикрыл десять лет тому назад перед своим отъездом из Англии. Именно тогда, во время своего визита в Англию осенью 1908 года, он предпринимает окончательные шаги для официальной смены фамилии Розенблюм на Рейли. Адвокатская контора «Сандфорд энд Компани», составившая бумагу от его имени, оказывала услуги Рейли с 1896 года. Хотя прошение[207 - Deed Poll Notification, High Court of Justice, 23 October 1908, PRO J18/95. P. 479–480.], поданное в Высокий суд 23 октября 1908 года, и написано высокопарным юридическим слогом, присущим всем подобным документам, его содержание для нас представляется не менее интересным.

Удовлетворение прошения об изменении фамилии Розенблюм на Рейли, поданное им в Высокий суд в октябре 1908 г., наконец-то узаконило этот факт

«Я, Сидней Георг Рейли, в настоящее время проживающий в гостинице «Сесиль», графство Лондон, настоящим намерен засвидетельствовать свое уважение к почтенной публике. В моем прошении об изменении имени, скрепленном моей рукой и печатью и составленном от моего прежнего имени Зигмунд Георг Розенблюм, поданном мною в июне месяце 1899 года, я отрекся и отказался от прежнего имени Розенблюм, каковое мне было дано при рождении, и взамен оного принял имя Сидней и фамилию Рейли и начиная с этого дня именуюсь и известен под именем Сидней Георг Рейли.

Я также утверждаю, что до сего дня вышеозначенное прошение не было внесено ни в какие реестры, утеряно или уничтожено. А посему мною изъявлено намерение придать законную силу означенной бумаге, а равно увековечить и засвидетельствовать перемену имен составлением сего прошения с последующим внесением его в реестр через Высокий суд Его Величества.

Я, вышепоименованный Сидней Георг Рейли, подтверждаю, что отказываюсь от имени Зигмунд и фамилии Розенблюм, каковые были даны мне при рождении, и беру взамен оных имя Сидней и фамилию Рейли. В целях засвидетельствования перемены имен я настоящим подтверждаю, что отныне и во все времена, во всех записях, актах, документах и иных бумагах, равно как во всех моих действиях и поступках, сделках и коммерческих предприятиях, я при каждом случае буду использовать и ставить в качестве своей подписи указанные имена Сидней Георг Рейли как взятые мною взамен означенных Зигмунд Георг Розенблюм. Ввиду перечисленного мною выше, я даю право и прошу всех отныне и вовеки именовать меня и обращаться ко мне по принятому мною имени Сидней Георг Рейли. В подтверждение чего в присутствии свидетелей подписываюсь взятыми мною новыми именами двадцать третьего дня октября одна тысяча девятьсот восьмого года».

В этом документе мы находим подтверждение тому, что поданное им ранее прошение об изменении имени «не было внесено ни в какие реестры, утеряно или уничтожено». Здесь, вне всякого сомнения, идет речь о прошении, составленном от имени Зигмунда и Маргарет летом 1899 года, которому они просто не дали хода ввиду необходимости спешного отъезда из Англии. Наиболее вероятно, что Рейли принял решение официально сменить имя ввиду своих намерений возобновить коммерческую деятельность в Англии. Робин Брюс Локкарт в «Короле шпионов»[208 - Lockhart, Robin Bruce. Ace of Spies. P. 46–46.] упоминает о том, что Рейли возобновил свои занятия патентной медициной. Согласно его версии, Рейли создал товарищество на паях с неким молодым американским химиком по фамилии Лонг и основал компанию «Розенблюм энд Лонг» по адресу Кёрситор-стрит, 3. Хотя Локкарт нигде не упоминает точную дату учреждения этой компании, из контекста можно понять, что это произошло где-то между 1905 и 1911 годами. Локкарт утверждает, что, несмотря на большие усилия, которые Рейли приложил к созданию этого коммерческого предприятия, компания не приносила никакой прибыли, ввиду того что Рейли «не был искушен в коммерции». Фирма наконец лопнула окончательно, когда Лонг скрылся с 600 фунтами, и Рейли был вынужден закрыть компанию с помощью некоего «адвоката Эбрахамса». То, что нам не удалось обнаружить ни одного упоминания о фирме «Розенблюм и Лонг», объясняется тем, что ей было присвоено то же имя, что и с первых дней ее существования в 1897 году, – «Компания лекарственных препаратов Озон».

В архивах лондонского Сити мы находим подтверждение, что компания «Озон» занималась торговлей примерно в течение трех лет, с 1908 по 1910 годы, арендуя помещение, но не по адресу Кёрситор-стрит, 3, а на первом этаже Флит-стрит, 97, взятом в субаренду у владельца С. Р. Картрайта[209 - Дом 97 по Флит-стрит прихода Сент-Брайд принадлежал С. Р. Картрайту. Ювелирная фирма «Саки и Лоуренс» занимала первый этаж и подвальное помещение. Верхняя часть здания изначально пустовала, но была сдана в аренду компании лекарственных препаратов «Озон» между 1908 и 1911 гг. (City of London Quinquennial Rates Valuation List 1906–1911, Volume 2). Компания «Озон» также числится, в лондонском адрес-календаре Келли в рубрике «патентная медицина» за 1909, 1910 и 1911 годы.]. У Рейли был также партнер по бизнесу, Уильям Колдер[210 - Уильям Баркли Колдер, будучи, как Рейли, человеком разносторонних интересов, был в свое время торговцем лесоматериалами. Совместно с Рейли он участвовал в целом ряде коммерческих предприятий, последнее из которых представляло собой организацию в 1923 г. жульнической конторы по продаже патентованных препаратов «Модерн медисин компани лтд.»: Сам Калдер умер в 1958 г. (Entry 208, Register of Deaths in the Sub-Districts of Harrow in the Registration District of Harrow in the County of Middlesex, 28 January 1958.)]. Однако нам представляется маловероятным, что он скрылся с деньгами компании, так как продолжал поддерживать коммерческие отношения с Рейли до начала двадцатых годов. Фирма действительно была ликвидирована в 1911 году при содействии фирмы «Майкл Эбрахамс, сыновья и Ко», еще одним давним компаньоном Рейли.

Компания на Флит-стрит находилась в нескольких шагах от отеля «Сесиль» на Стренде, где Рейли часто останавливался, когда приезжал в Лондон. Во времена короля Эдуарда «Сесиль» был одним из самых больших и роскошных отелей, где останавливались только очень богатые люди и главы иностранных государств. Стоявший рядом с ним «Савой» выглядел по сравнению с ним бедным родственником. Открытый в 1896 году, «Сесиль» имел 1000 номеров, роскошные интерьеры которого были выложены многоцветным мрамором, коридоры украшены коврами ручной работы[211 - Green, Benny. The Streets of London. Pavilliop, 1983. P. 77.]. В смежных апартаментах «Сесиля» располагались конторы целого ряда крупнейших фирм, как, например, «Бритиш Тобакко» (номер 86) и целый ряд ее европейских и имперских филиалов. Двумя десятилетиями позже Стивену Элли, Джорджу Хиллу, Эрнсту Бойсу и Уильяму Филд-Робинсону (которые нам еще встретятся в этой книге) довелось работать в этой компании. В 1908 году, к примеру, в этой компании работал и некий Бэзил Фозергилл, давний приятель Рейли. Отец Фозергилла, Чарльз, был отставным майором британской армии и также знал Рейли благодаря знакомству последнего с его сыном[212 - Чарльз Фозергилл умер 23 февраля 1919 г. (Entry 341, Register of Deaths in the Registration Districts of Kensington in the County of London.) Бэзил Фозергилл умер через десять лет, 6 августа 1929 г. (Entry 317, Register of Deaths in the Registration District of Eton in the County of Buckinghamshire.)]. Не исключено, что Фозергилл-старший и был прототипом амазонского майора Фозергилла, однако так это или нет, установить уже невозможно.

Отель «Сесиль» примечателен еще и тем, что 25 октября 1908 года из него бесследно исчезла некая Луиза Льюис. Луиза прослужила в этом отеле четыре года, переехав из Суссекса в Лондон. Свидетели, которые видели ее в последний раз, утверждали, что в тот вечер Луиза, на которой были надеты пальто и шляпка, разговаривала с каким-то господином внизу главной лестницы отеля[213 - Письмо Е.У.Г.Теппли, главного управляющего отеля «Сесиль», Дж. Х. Льюису, дяде Луизы Льюис, от 27 октября 1908 г.]. По предположениям свидетелей, они покинули отель вдвоем.

Согласно показаниям свидетелей, господин был среднего роста, с темными волосами, примерно тридцати-сорока лет. Хотя под это описание могли подойти многие мужчины, лишь один тридцатипятилетний мужчина, имевший рост 10 футов 5 дюймов, брюнет, мог иметь достаточно оснований для того, чтобы помнить мисс Льюис. А если точнее, то именно у нее были веские причины для того, чтобы хорошо запомнить его: за десять лет до этого Луиза Льюис служила в отеле «Лондон и Париж» в Ньюхевене, управляющим которого был ее отец. Утром 13 марта 1898 года она лицом к лицу столкнулась с доктором Т. У. Эндрю, который когда-то осматривал тело преподобного Хью Томаса и сделал заключение о том, что смерть наступила в результате естественных причин. Поскольку смерть не была событием, которое случалось каждый день в отеле «Лондон и Париж», то это происшествие, вне всякого сомнения, глубоко отложилось в ее памяти. Можно лишь только предположить, что десять лет спустя по чистой случайности она вновь столкнулась с доктором Эндрю в отеле «Сесиль». Внешность Рейли была не из тех, что можно легко забыть в суматохе дней. И если бы их пути действительно однажды пересеклись, то какова была бы в таком случае реакция Рейли? Несмотря на то что смерть Хью Томаса так и не вызвала никаких подозрений, мог ли Рейли допустить, чтобы кому-нибудь пришло в голову сопоставить его лицо с личностью доктора Эндрю?

Из прошения Рейли о перемене фамилии мы знаем, что он жил в отеле «Сесиль» 23 октября 1908 года, то есть за два дня до исчезновения Луизы. Хоть и косвенный, этот факт, безусловно, говорит сам за себя. Также интересен в этом контексте эпизод, описанный в книге «Тщательно спланированное убийство» Дональда Маккормика[214 - Дональд Маккормик писал свои шпионские романы под псевдонимом Ричард Дикон. Однако книгу «Тщательно спланированное убийство» (Murder by Perfection. John Long, 1970) он опубликовал под своим собственным именем.]. В нем рассказывается о похождениях Артура Монди-Грегори, занимавшегося скупкой и продажей орденов и медалей[215 - Грегори был причастен к скандалу, связанному с продажей медалей и орденов во времена Ллойд-Джорджа (1916–1922). После ухода в отставку правительства Ллойд-Джорджа он продолжал заниматься этим бизнесом и в конце концов был привлечен к суду в 1933 г.], и его возможной причастности к смерти Эдит Росс. По словам Маккормика, Грегори учредил свое собственное детективное агентство и установил наблюдение за всеми, кто входил и выходил из всех главных отелей Вест-энда. Во время одной из таких слежек его внимание привлек «живший на широкую ногу иностранец, выдававший себя за англичанина»[216 - McCormick, Donald. Murder by Perfection. P. 15–16.]. Подозрительный тип оказался не кем иным, как «страстным сердцеедом» Рейли.

Маккормик, который понятия не имел о том, что отель «Сесиль» был фактически вторым домом Рейли, упоминает о том, что Грегори выяснял для себя возможность арендовать помещение небольшого театра на Джон-стрит, улочке близ Стренда. Хотя улица с таким названием не сохранилась, по всей вероятности, здесь имеется в виду Джон-Эдам-стрит, улица, идущая параллельно Стренду от Виллиерс-стрит до Эдам-стрит у вокзала Чаринг-Кросс. Согласно муниципальным архивам Лондона[217 - London County Council: Names of Streets and Places in the Administrative County of London (4th edition, 1955).], в 1940 году Джон-стрит и Дьюк-стрит были административно объединены, дома перенумерованы, а на их месте возникла новая улица под названием Джон-Эдам-стрит.

Главная лестница отеля «Сесиль», у которой непосредственно перед ее исчезновением Луизу видели разговаривающей с мужчиной, по внешности очень похожим на Рейли

В архивах мы также находим подтверждение того, что на Джон-Эдам-стрит в этот период действительно был небольшой театр, помещение которого на короткий период[218 - Военно-топографические карты (Ordnance Survey Maps) за 1906–1919 г., 7—73 (HMSO), London Official and Commercial Directory, 1908, 1909.] было сдано некоему Э. Дж. П.Монди-Грегори. Тот, кто сегодня будет проходить по Джон-Эдам-стрит, не сможет пройти мимо внушительного особняка, когда-то являвшегося собственностью «Шелл-Мекс-хаус.». «Шелл-Мекс-хаус» был построен в 1930 году на месте отеля «Сесиль» – достопримечательности Стренда, решение о сносе которого было неоднозначно воспринято общественностью. Все это свидетельствует о еще большей близости между Монди-Грегори и Рейли в этот период. Филерскую деятельность Монди-Грегори подтверждает также суперинтендант Скотленд-Ярда Артур Эскью, расследовавший таинственную смерть миссис Росс и обвинение в «продаже орденов», предъявленное Монди-Грегори[219 - Главный инспектор Скотленд-Ярда Артур Эскью расследовал дело о продаже орденов в 1933, а также смерть Эдит Росс, случившуюся в этом же году. Он был убежден в том, что Грегори отравил миссис Росс, но так и не смог доказать этого, вследствие чего был вынужден прекратить уголовное преследование Грегори. Однако следует отметить, что он провел самое тщательное расследование по делу Грегори, которое было только возможно в тех условиях. Выводы Эскью можно найти в газете «Санди диспетч» от 12 сентября 1954. С. 5).]. Был ли Рейли причастен к исчезновению Луизы и поддерживал ли он какие-то связи с Монди-Грегори – об этом можно лишь строить предположения. Несомненно одно: все трое были фактически в одном и том же месте и примерно в одно и то же время.

Если по возвращении в Петербург в конце октября или начале ноября 1908 года Рейли и почувствовал некоторое облегчение, то это состояние явно было недолгим, так как вскоре в его жизни появился некий человек из прошлого, что приведет в движение события, которые в результате закончатся трагедией.

Глава 5. Надин

Прошло шесть лет с тех пор, как Маргарет Рейли покинула Порт-Артур по настоянию своего мужа. Хотя формально ее отъезд был вызван угрозой надвигающейся войны, для Рейли она уже выполнила свою миссию, и он избавился от нее, как от старой перчатки. За годы, прошедшие со времени ее отъезда, Маргарет редко виделась с ним. Во время таких встреч или в своих нечастых письмах к ней Рейли неизменно утверждал, что находится в тяжелом финансовом положении и не имеет возможности тратить на нее деньги. Хотя до Первой мировой войны коммерческие дела Рейли шли далеко не всегда гладко, можно с уверенностью утверждать, что он желал как можно меньше иметь с ней дело. Он женился на ней исключительно ради денег и бесстыдно использовал ее для того, чтобы полностью сменить биографию и скрыть свое русско-еврейское происхождение.

Неудивительно поэтому, что Рейли давал несколько иную версию причин расставания со своей женой, объясняя это тем, что она пристрастилась к алкоголю и стала обузой для него еще в период их совместной жизни в Порт-Артуре. Робин Брюс Локкарт также утверждает, что после своего возвращения с Дальнего Востока Рейли обнаружил, что Маргарет бросила его и уехала в неизвестном направлении[220 - Lockhart, Robin Bruce. Асе of Spies. P. 36.]. Все, кто когда-либо писал о Рейли, ни разу не подвергали сомнению эту версию. Разумеется, подобное утверждение исходит из уст самого Рейли – источника, вряд ли заслуживающего доверия.

Повторное появление Маргарет в Петербурге в 1909 году было, по всей видимости, вызвано тем, что ее и без того скромные капиталы стали подходить к концу. Даже в самые благоприятные периоды их отношений Рейли не испытывал особого желания встречаться с Маргарет, и вряд ли можно сомневаться, что Маргарет получила бы от Рейли ледяной отказ, если бы обратилась к нему с просьбой о деньгах. Зная характер Рейли, можно было бы задать резонный вопрос, почему он все же физически не избавился от нее.

По слухам, Рейли угрожал убить Маргарет при первом удобном случае, однако это утверждение ничем не подтверждается. Рейли был беспощаден ко всем, кто когда-либо становился на его пути, и мы можем лишь только предполагать, почему же он все-таки не пошел на убийство своей жены. Маргарет, как мы знаем, была вполне искушенной и далеко не наивной женщиной. Еще до своей встречи с Рейли ей удавалось достаточно хорошо отстаивать свои жизненные интересы. Не лишенная лукавства, Маргарет была, без сомнения, чрезвычайно сообразительной и изобретательной женщиной. Вполне вероятно, что если бы Рейли действительно хотел убить ее, то сделал бы это без каких бы то ни было затруднений. Этого, однако, не произошло, из чего можно сделать предположение, что Маргарет обладала некоей информацией, которая позволяла ей держать Рейли на коротком поводке. Будучи соучастницей убийства Хью Томаса, она знала что-то такое, что Рейли, несомненно, стремился хранить в глубокой тайне. Если Маргарет застраховала свою жизнь на случай непредвиденной смерти, то наверняка эта страховка содержала собственноручно написанные ей показания против Рейли, которые она хранила в надежном месте. В случае внезапной смерти распорядитель этого документа был уполномочен ею предать гласности этот документ или, что более вероятно, передать его соответствующим властям.

Скупые показания самой Маргарет[221 - Untitled synopsis by Margaret Reilly.] о своем муже полностью обходят молчанием все, что имело отношение к личной и супружеской жизни Рейли, из чего может сложиться впечатление, что супруги были не слишком преданны друг другу. Двадцать лет спустя в Брюсселе, работая гувернанткой в семье Роберта Мессенджера и его жены, Маргарет как-то призналась миссис Мессенджер, что любила Рейли «до самозабвения, но его многочисленные измены и любовные романы с другими женщинами превратили ее любовь в ненависть»[222 - Messenger, Leon C. The Nanny with the Glass Eye. P. 31.]. Несмотря на то что роман Рейли с Евой Лавальер, женой директора парижского театра «Варьете», нанес ей особенно тяжкую душевную травму, Маргарет никогда не отзывалась плохо о своем муже, по крайней мере, в присутствии миссис Мессенджер[223 - Там же. P. 31.]. Однако причиной ее столь глубоких сердечных страданий была не столько эта конкретная измена, сколько куда более тяжкий грех в ее глазах – двоеженство.

Известие, которое так глубоко травмировало Маргарет во время ее пребывания в Петербурге, было настолько сильным, что она предприняла попытку самоубийства. По свидетельству миссис Мессенджер, Маргарет взяла пистолет, который Рейли хранил в ящике своего стола, и выстрелила себе в глаз. Однако случилось чудо – она выжила, хотя в течение полутора месяцев и находилась в состоянии комы. В результате она навсегда потеряла правый глаз, который ей заменили на стеклянный[224 - Там же.]. Каким образом Маргарет удалось прострелить глаз, не нанеся серьезных повреждений мозгу, а тем более не убив себя, на первый взгляд кажется абсолютно невероятным.

Подобные случаи случались и раньше, когда люди, пытавшиеся свести счеты с жизнью, прикладывали дуло пистолета к виску за глазным яблоком, а не в область уха. Выстрел в область уха поражает мозг, в то время как пуля от выстрела, сделанного в переднюю височную часть, попадает в полость за глазным яблоком и в зависимости от траектории пули выходит через глаз или нос. Но даже при подобном счастливом исходе пуля неизбежно разрывает ткани, кожу, височные кости, глаз и нос. Английский дипломат Даррел Уилсон свидетельствует, что лично видел следы такой травмы у Маргарет, пришедшей к нему в мае 1931 года с заявлением о возобновлении паспорта[225 - Уилсон в то время был британским вице-консулом в Брюсселе.]. Как отмечает Уилсон, «миссис Рейли обладает нервным характером, ее внешность сохранила на себе следы попытки самоубийства, которую она совершила, выстрелив себе в правый висок, после того как узнала о двоеженстве своего мужа»[226 - Letter from D. Wilson to H.Tom (HM Consul General), 29 May 1931, Brussels Despatch No. 156 (PRO FO 372/2756).].

Когда же шесть недель спустя Маргарет вышла из комы, Рейли уже и след простыл. Если говорить о двоеженстве Рейли, то здесь, естественно, возникает вопрос, кто же была его новая жена, так как до встречи с Надеждой Залесской оставалось два года и еще четыре года до момента, когда они заключили брак. Свидетельство Уилсона является лишним подтверждением того, что вскоре после русско-японской войны Рейли женился на женщине, имя которой до сих пор остается загадкой, о чем мы уже писали в конце третьей главы.