Изобретение новостей. Как мир узнал о самом себе

Средневековые путешествия никогда не совершались без цели. Трудности и опасности дороги были хорошо известны, и лишь немногие имели ресурсы или время, чтобы совершать поездки, не связанные напрямую с их профессиональной деятельностью. Путешественник, проезжающий по дороге через город или деревню, если он не был одним из торговцев, курсирующих по этому маршруту, скорее всего, был либо паломником, либо воином. Паломники довольно часто соглашались передать письма или сообщения до промежуточного пункта назначения. Мало кто подошел бы к банде вооруженных солдат за подобной услугой.

На протяжении значительной части Средневековья взоры обеих групп были обращены к Палестине. А Крестовые походы были важным общественным событием с XI по XIII век. Призывы вступить в ряды или пожертвовать на покрытие расходов были главными обращениями, звучащими на улицах и площадях европейских городов. Большинство жителей Европы знали кого-то, кто присо-единился к священным походам, а рыцари и последователи их лагеря возвращались со своими рассказами о далеких, странных и беспощадных землях. Иерусалим был последним испытанием преданности паломников, тем более что после падения Акры в 1291 году святые места больше никогда не были в руках христиан.

Люди, которые отправлялись в эти сложные, а порой и опасные путешествия, в последующие несколько столетий могли бы превратить свои бесценные знания в путеводители с описанием маршрутов и достопримечательностей. К XIV веку в подобных путеводителях можно было прочитать интереснейшие наблюдения за местными обычаями в разных странах и об экзотических животных (к слову, особенно путешественников поразили жирафы)[32 - J. K. Hyde, ‘Italian Pilgrim Literature in the Late Middle Ages’, in his Literacy and its Uses: Studies on Late Medieval Italy (Manchester: Manchester University Press, 1993), pp. 136-61.]. Прошло немало времени, прежде чем подобные рассказы о путешествиях стали доступны широкой публике, так как книгоиздание было долгим и трудоемким процессом, книги переписывались вручную. Тем не менее эти публикации становятся отправной точкой к расширению кругозора, что в свою очередь станет одним из ключевых аспектов новостной культуры в последующие века.

В западных странах, где проходили агитационные кампании, Крестовые походы, несомненно, повлияли на образ жизни поселений. В обществах, где речь все еще оставалась основным источником передачи информации, людям очень хотелось услышать рассказы о далеких странах. Как было принято говорить в XI веке, христианин скорее будет знать о существовании Иерусалима, нежели о ближайшем крупном городе[33 - Sophia Menache, The Vox Dei: Communication in the Middle Ages (New York: Oxford University Press, 1990), p. 116.]. Как это ни прискорбно, у всего есть цена. Крестовые походы обострили отношение христиан к исламу и закрепили в обществе довольно жуткие стереотипы. Даже самый антропологический рассказ паломника XIV и XV веков не спешил развеять эти фантазии об исламском обществе, которые часто встречались в литературе того времени. Если христианское сообщество узнавало о сарацинах, то скорее из популярных тогда песен о подвигах (Chansons de geste), чем от людей, которые реально там бывали.

Подобная обстановка осложнялась ростом и распространением новостной культуры. На протяжении всего средневекового периода и вплоть до XVI века новости, особенно о событиях в далеких странах, должны были конкурировать с чудесами, ужасами и подвигами, описанными в рассказах о путешествиях и романтических эпосах[34 - Lorraine Daston and Katharine Park, Wonders and the Order of Nature, 1150–1750 (New York: Zone, 2001).].

Правда зачастую была более прозаичной и, следовательно, гораздо менее увлекательной. А отличить правду от вымысла было непросто. Даже если мы ограничимся литературой, якобы основанной на фактах, ни в одном из сочинений паломников не было и тени успеха достойных рассказов Марко Поло или даже путешествий Джона де Мандевиля. Ученые обнаружили более пятисот рукописей с этими текстами, оба произведения вдохновляли путешественников эпохи Возрождения, включая Христофора Колумба[35 - Hyde, ‘Ethnographers in Search of an Audience’, in his Literacy and its Uses, pp. 162–216.].

Вера и торговля

Не все паломничества были такими трудными, как путешествие на Святую землю. Зачастую люди путешествовали недалеко, в соседние поселения, города. Так, в рассказе Джеффри Чосера «Кентерберийские рассказы» паломники совершили относительно простое путешествие из Саутварка в Кентербери, примерно в 60 миль. Это была одна из самых благоустроенных дорог в Англии, и по замыслу автора, паломники должны были рассказать четыре истории: две на пути в Кентербери и две на пути обратно, что, конечно, если мы возьмем во внимание неспешный стиль поездки, было частью шутливого повествования.

К этому моменту страсть к паломничеству уже вызывала критику со стороны более консервативных религиозных деятелей. Выдающийся теолог Жак де Витри писал о паломниках как о «легкомысленных и любознательных людях, отправляющихся в паломничество не из преданности, а из-за сплетен и обмена новостями»[36 - Jonathan Sumption, Pilgrimage: An Image of Medieval Religion (London: Faber, 1975), p. 257; Debra Birch, ‘Jacques de Vitry and the Ideology of Pilgrimage’, in J. Stopford (ed.), Pilgrimage Explored (Woodbridge: York Medieval Press, 1999).].

В позднем Средневековье паломничество стало неотъемлемой частью церковной жизни. Кентербери было одним из многих мест, которое привлекало как английских паломников, так и паломников из других стран. Во Франции также было много мест, куда приезжали паломники, среди них – Лимож, Пуатье и Бурже[37 - Dianna Webb, Pilgrims and Pilgrimage in the Medieval West (London: I. B. Tauris, 2001); Sumption, Pilgrimage.]. На севере Испании люди ездили в Сантьяго-де-Компостела, а в Шотландии – в Сент-Эндрюс. К слову, в Сантьяго-де-Компостела паломники предпочитали путешествовать на лодке, а не по суше. Конкуренция между местами паломничества была высокой, одна из причин – денежная выгода от приема путников, а также продажа им безделушек и сувениров. О количестве паломников, пересекающих дороги Европы, и успехах торговли можно судить по тому факту, что один находчивый немецкий предприниматель заключил контракт на поставку 32 000 зеркал для паломников во время демонстрации святых мощей в Ахене в 1440 году[38 - Albert Kapr, Johann Gutenberg: The Man and his Invention (London: Scolar Press, 1996), pp. 71-5.]. Вот только это предприятие не увенчалось успехом (партнеры ошиблись и не смогли погасить свои ссуды в оговоренный срок), что, впрочем, только вдохновило некоего Иоганна Гутенберга перенаправить свою энергию на другую экспериментальную коммерческую технологию: печать.

Самым известным из всех мест паломничества и одним из самых популярных был Рим, место, где зародилась Западная церковь[39 - Debra Birch, Pilgrimage to Rome in the Middle Ages (Woodbridge: Boydell, 1998).]. Чтобы попасть туда, огромное количество паломников отправлялось в опасные путешествия по морю или совершали сложные переходы через Альпы. Когда папа Бонифаций VIII объявил о всеобщем снисхождении, Святую Базилику в 1300 году посетило около двухсот тысяч паломников. По мере увеличения числа паломников, спешащих в Рим, стали появляться путеводители, с которыми путешествия становились значительно проще. Помимо маршрутов, в этих свитках также можно было обнаружить места для привалов, часто с указанием расстояний между ними[40 - Peter Spufford, Power and Profit: The Merchant in Medieval Europe (London: Thames and Hudson, 2002), p. 23.].

В период Крестовых походов Рим стал главным направлением для паломничества благодаря сменявшим друг друга папам, призывающим к восстановлению Святой земли. В позднее Средневековье город стал естественным эпицентром новостей и международной политики. Римская церковь по праву требовала финансовой поддержки у всех провинций Западной церкви, что в свою очередь сопровождалось переводами крупных денежных сумм, для которых церковь использовала образовавшуюся международную финансовую сеть. Необходимость получения одобрения папы для назначения встречи или аннулирования документа сопровождалась постоянным потоком писем. Более того, активное вмешательство средневекового папства в европейскую политику привлекло внимание итальянцев, а возможно, и жителей других государств. В целом Рим был первым местом, где многие государства учредили своих собственных представителей. Зарождение дипломатии, естественного генератора новостей, сплетен и интриг, во многих отношениях было случайностью. Путешествие в Рим занимало много времени, а дела рассматривались медленно. И пока путешественники отдыхали после долгой дороги и терпеливо ждали ответа от папы, они рассматривали местные достопримечательности и писали письма домой. И скорее случайно, чем намеренно, они становились первыми послами[41 - О посольской корреспонденции идет речь ниже в главе 5.].

1.3. Редкое и необычное животное – жираф. Легко представить, почему люди верили тому, о чем писали в газетах, после того, что такие новости, как, например, о жирафе, оказывались правдой

Большую часть этого периода авторитет и даже местонахождение папской власти яростно оспаривались. В период между 1309 и 1376 годами семь сменяющих друг друга пап проживали в папском конклаве в Авиньоне на юге Франции после того, как новоизбранный папа Климент V отказался переехать в Рим. За эти семьдесят лет, прежде чем Великий раскол приведет к появлению конкурирующих центров власти в Авиньоне и Риме, Авиньон становится домом церковного бюрократического аппарата, ранее установленного в Риме. Что также включает обширную информационную сеть. Бумажные реестры XIV века насчитывают не менее шести тысяч единиц корреспонденции: в день отправлялось по двадцать писем, и организация требовала создания соответствующей инфраструктуры[42 - Yves Renouard, ‘Comment les papes d’Avignon expediaient leur courrier’, Revue historique, 180 (1937), pp. 1-29; idem, The Avignon Papacy, 1305–1403 (London: Faber, 1970); Anne-Marie Hayez, ‘Les courriers des papes d’Avignon sous Innocent VI et Urbain V (1352–1370)’, in La circulation des nouvelles au moyen age (Paris: Sorbonne, 1994), pp. 37–46.].

Лишь малую часть этой корреспонденции доставляли курьеры папства, привилегированные члены сообщества. В XIV веке их насчитывалось около сорока человек. Курьеры не только разносили письма, но также обеспечивали ведение хозяйства, вели переговоры на местных рынках. Так или иначе отправлять письма только курьерами было бы невероятно дорого. Папский секретариат делал все возможное, чтобы сократить расходы, и зачастую письма отправлялись с попутными странниками и паломниками. Письма также посылались со сборщиками налогов и аббатами. Наименее важные послания передавались с простолюдинами, путешествующими между Авиньоном и другими регионами страны. В первой половине XIV века все самые крупные организации Италии расположили свои основные офисы в Авиньоне[43 - Renouard, ‘Les papes d’Avignon’, pp. 20-3.].

Барди, Перуцци и Аччиауоли были основными банкирами папы, и большая часть корреспонденции касалась сбора средств и обслуживания долгов. После кризиса флорентийских финансистов в середине XIV века папство было вынуждено полагаться на фирмы, у которых не было своих курьеров, или, более того, на частные службы, созданные специально для удовлетворения потребностей доставки папской корреспонденции. Некоторые из этих операторов-фрилансеров, например Пьеро ди Гьери, руководили довольно крупными бизнесами: Пьеро совмещал свою деятельность в качестве отельера в Авиньоне с курьерской службой по запросу. Это был влиятельный и богатый человек.

По разнообразию механизмов для получения и отправки новостей папство мало чем отличалось от королевского двора, лишь большим количеством добровольных информаторов и посланников. Тем не менее поддержание такой сложной информационной сети, особенно в тяжелые для Церкви времена, было довольно обременительно с точки зрения финансов. Необходимость экономить часто приводила к задержкам; корреспонденцию для отправки, например, в Рим или Венецию накапливали до тех пор, пока не было готово достаточно писем, чтобы заполнить сумку посыльного, а это могло занять несколько недель[44 - Письмо, предназначенное для Рима, написанное 3 марта 1321 года, отправилось из Авиньона только 18 апреля. Письмо в Венецию, написанное 6 октября 1321 г., отправилось 31 октября. Отправка письма в Пуатье в 1360 г. была отложена на два месяца. Renouard, ‘Les papes d’Avignon’, p. 28.].

Любимые родители

Еще одна группа, создавшая свою собственную почтовую службу, была менее выдающейся частью европейского духовенства: студенты университетов. Университеты были церковными общинами особого типа. Они были посвящены, как и монастыри, обучению молодых людей служению Богу. В них собирались группы молодых людей на довольно короткий промежуток времени. И несмотря на то что жизнь в средневековом университете была очень суровой, студенты не подчинялись строгой дисциплине монашеской жизни.

Крупнейшие университеты собирали студентов со всей Европы. Эти молодые люди, находящиеся вдали от дома, часто тосковали по родным, и университеты разработали сложную службу доставки писем, позволяющую студентам поддерживать связь со своими семьями. Первым задокументированным случаем университетской почтовой службы является почтовая служба Болоньи, основанная в 1158 году; к XV веку такая услуга была характерна почти для всех университетов. Университет Саламанки в Испании нанял пятнадцать погонщиков мулов для своих посыльных; в Бурже во Франции со дня основания было шесть курьеров. Лучшим задокументированным примером является курьерская служба университета Парижа[45 - Suzanne Budelot, Messageries universitaires et messageries royales (Paris: Domat, 1934).], основанного примерно в 1300 году, его посланники отправлялись в родные места различных студенческих «народов»[46 - Hilde de Rodder-Symoens (ed.), A History of the University in Europe. Volume I: Universities in the Middle Ages (Cambridge: Cambridge University Press, 1992), p. 114.]. Более длинные поездки совершались один или два раза в год, более короткие маршруты покрывались чаще. Посланники университетов были привилегированными людьми, освобожденными от множества налогов и сборов. Эти должности были очень востребованы и стали более прибыльными, когда начиная с XIV века курьеры принялись доставлять письма и другим клиентам. Эта частная почтовая служба была на удивление долговечной. Франсуа де Равильяк, человек, который в 1610 году убьет короля Франции Генриха IV, был одним из мелких посыльных в университете: он зарабатывал на жизнь доставкой писем для консорциума из восьмидесяти студентов.

Те немногочисленные примеры корреспонденции, которые мы находим, – без сомнений, лишь маленькая толика того количества, которое курсировало по каналам университетских почтовых служб. Тем не менее в этих письмах мы находим ключи к истории того времени. Университеты располагались в самых оживленных городах Европы, где велась насыщенная политическая жизнь. И все же в письмах мы находим мало информации касательно политической обстановки. В посланиях домой студенты в основном писали о своем прогрессе в учебе или же просили прислать им денег[47 - C. H. Haskins, ‘The Lives of Mediaeval Students as Illustrated in their Letters’, in his Studies in Mediaeval Culture (Oxford: Oxford University Press, 1929), pp. 1-35.]. Средневековый стиль письма был очень структурированный и формальный, а студенты, желавшие стать чиновниками или клерками, изо всех сил старались показать свои навыки родителям. Если же они по какой-то причине пропускали занятия по письменности, то копировали отрывки писем из книг[48 - Alain Boureau, ‘The Letter-Writing Norm, a Mediaeval Invention’, in Roger Chartier (ed.), Correspondence: Models of Letter-Writing from the Middle Ages to the Nineteenth Century (Cambridge: Polity, 1997), pp. 24–58.]. После формального приветствия сразу переходили к делу: деньги закончились, пришлите еще – семье было трудно понять, насколько дорогим может быть обучение в университете. Вот пример письма из Оксфордского университета, написанного около 1220 года:

«Сообщаю вам, что я учусь в Оксфорде с величайшим усердием, но вопрос денег сильно мешает моему продвижению, так как прошло два месяца с тех пор, как я потратил последнее из того, что вы мне прислали. Город дорогой: мне нужно снимать жилье, покупать предметы первой необходимости и обеспечивать многое другое, о чем я сейчас не могу сказать. А потому я почтительно прошу вашей родительской поддержки и взываю быть вас милосердными и помочь мне, чтобы я смог завершить то, что хорошо начал»[49 - Haskins, ‘Lives of Medieval Students’, p. 10.].

Немногие родители могли сопротивляться мольбам голодающего ребенка, даже если и относились к их просьбам со здоровым скептицизмом. Вот что написал, например, рассерженный родитель своему сыну, учившемуся в Орлеане:

«Я недавно обнаружил, что вы живете распутно и лениво, предпочитая вседозволенность сдержанности, а игру работе. Вы бренчите на гитаре, в то время как другие учатся, поэтому вы прочитали только один том закона, в то время как ваши более трудолюбивые товарищи прочитали несколько. Настоящим письмом я настоятельно призываю вас раскаяться в вашем распутном поведении, чтобы вас больше не называли расточителем и чтобы ваш позор не портил хорошую репутацию нашей семьи»[50 - Ibid., pp. 15–16.].

Это письмо интересно тем, что доказывает, что родители получали информацию о происходящем не только от своих детей, но и другие местные жители, путешествующие туда и обратно, приносили новости. Студенты же скорее описывали свои жилищные условия, своих (образцово-показательных) соседей, а также трудности, с которыми сталкивались по дороге на учебу. Их, похоже, не очень интересовало то, что происходило в мире[51 - Ниже, глава 15.]. Благодаря этим письмам мы получили доступ к удивительной почтовой сети, объединяющей города Европы и действующей независимо от государства.

Указ короля

Церковь могла полагаться на надежных странников и паломников. Университеты понимали необходимость создания сети постоянных курьеров. Однако только правители Европы обладали необходимыми ресурсами, чтобы создать что-то похожее на римскую почтовую систему. Тем не менее это стало возможным только в самом конце Средневековья. До этого времени короли в основном были сосредоточены на обеспечении своих нужд. А для того чтобы быть в курсе событий за границей, использовались определенные механизмы действий.

Объем операций, проведенных государственными служащими в средневековый период, ошеломляет. Казначейство короля Англии Генриха I зарегистрировало более четырех тысяч депеш за время его правления – с 1100 по 1135 год[52 - Philip O. Beale, A History of the Post in England from the Romans to the Stuarts (Aldershot: Ashgate, 1998), p. 22.]. Записей могло быть больше, если бы английское казначейство не использовало деревянные счетные палочки для регистрации налоговых поступлений. В отличие от полосок из Виндоланды, все они были сожжены в XIX веке. Итальянские города-государства, которые одними из первых применили бумагу для ведения бухгалтерского учета, выбрали материал, который оказался наиболее долговечным. Короли Англии уделяли особое внимание тому, чтобы их указы были известны всему королевству, распространяли их конными посыльными. К XIV веку шериф графства получал несколько тысяч судебных приказов в год[53 - Ibid., pp. 24-7.]. В этот период страны Западной Европы уделяли больше внимания укреплению власти на своих территориях, нежели сбору новостей.

Выбор очевидный, учитывая сложности, связанные с рассредоточением территорий. На юге Европы обстановка была иная. В Италии высококонкурентные, богатые города были расположены очень близко друг от друга. В этих компактных и хорошо организованных сообществах было намного легче общаться с гражданами; но рядом были и потенциально враждебные соседи. Получение информации о намерениях соперников было жизненно необходимо. В Средиземноморском регионе после событий в Леванте и на Ближнем Востоке, а также ввиду борьбы за территории разведка стала первоочередной задачей. Из записей короля Арагона Хайме II (1291–1327) мы узнали, что он создал обширную сеть информаторов в Италии и других странах. В его архивах обнаружено пятнадцать тысяч записей доносов от разведки[54 - J. K. Hyde, ‘The Role of Diplomatic Correspondence and Reporting’, in his Literacy and its Uses, pp. 217-59, here pp. 224-6.]. Король получал информацию от самых разных людей, в том числе от Кристиано Спинола, торговца, унаследовавшего связь с королевской семьей Арагона от своего отца. Король наградил его торговыми уступками и королевской защитой. Кристиано передавал информацию без комментариев, не давал королю никаких советов о том, что следует предпринять.

Сбор разведданных сильно зависел от контактов с торговцами, как для получения информации, так и для обеспечения того, чтобы письма доходили до короля. Взаимосвязь этих двух сетей заключена в довольно очаровательном шифре, разработанном одним из корреспондентов Хайме II: «Когда я упоминаю флорины, следует понимать галеры Генуи, а когда я упоминаю дублоны, галеры Савоны»[55 - Там же, с. 244.]. Довольно разные новостные приоритеты средиземноморских государств можно также распознать в раннем развитии дипломатии в Италии с ее системой эмиссаров. В обязанности людей, которых отправляли представлять страну за рубежом, также входил сбор информации[56 - Ниже, глава 5.].

В северной части Европы ситуация начинает постепенно меняться, монархические государства осознают потребность в более систематическом подходе к сбору новостей. Происходит это на фоне династического соперничества между Англией, Францией и Бургундией в период Столетней войны. Отправлять послов было очень дорогим удовольствием. Глава дипломатического представительства в Аквитании в 1327 году потребовал 19 фунтов стерлингов за двадцать одного гонца, отправленного обратно в Англию, чтобы передать королю новости об успешно проведенных кампаниях. А специальный посланник при Папском дворе в Авиньоне в 1343 году взимал 13 фунтов стерлингов за одну поездку. Английская корона верила, что с помощью переписки можно добиться многого. Эдуард, принц Уэльский, будущий Эдуард II, отправил около восьмисот писем за один год (1305–1306). А его жена Изабелла наняла одиннадцать конных посыльных, чтобы поддерживать связь со своей семьей за границей[57 - Beale, History of the Post, pp. 30–39.].

Как мы видим, дипломатическая переписка была весьма серьезной утечкой ресурсов. Поэтому было важно получать большую часть новостей бесплатно. Королевские дворы часто привлекали региональных богачей, у которых были свои коммуникационные связи, и других людей, которые приходили просить об одолжениях или требовали вознаграждения. А к XIV веку при всех дворах появились свои поэты и летописцы. Ведь рыцари-победители хотели, чтобы их деяния были увековечены.

Когда летописец Жан Фруассар приступил к сбору информации для третьего тома своих Хроник, он отправился ко двору Гастона, графа Фуа, в Ортез на юге Франции. Здесь он нашел людей, готовых поделиться с ним своими знаниями:

«В холл, в залы и во двор приходили и уходили достойные рыцари и оруженосцы, и можно было слышать, как они разговаривают об оружии и приключениях. Все важные новости обсуждались здесь. Здесь можно было услышать новости из каждой страны и королевства, и все благодаря репутации хозяина дома. Именно здесь я узнал о боевых подвигах, произошедших в Испании, Португалии, Арагоне, Наварре, Англии, Шотландии, а также Лангедоке, пока я жил там, туда приезжали рыцари и оруженосцы из всех этих народов – все с одной целью – посетить графа. Поэтому информацию я получал либо от них, либо от самого графа, который всегда был рад со мной поговорить»[58 - Given-Wilson, Chronicles, p. 109.].

У королевских дворов Европы была уникальная возможность управлять всеми необходимыми ресурсами с целью сбора информации. Однако, как мы видим, и другие знатные граждане устанавливали свои связи для передачи информации и укрепления своей власти на территориях. К XIV веку большинство правителей Европы осознавало необходимость создания собственной курьерской службы. Так, в Лондоне объем корреспонденции, курсирующий по городу между властями, гильдиями и частными лицами, привел к созданию официальной компании писарей – Scrivener’s ‘Company[59 - Beale, History of the Post, pp. 84-6.].

Управление новостями

После 1350 года эти слаборазвитые системы претерпели ряд трудностей. Сначала нашествие чумы, затем продолжительные периоды войн сказываются как на королевской казне, так и на королевской власти в целом. Стало труднее предоставлять лошадей и кров королевским посланникам. Дороги также стали менее безопасными и их качество, похоже, ухудшилось.

Во Франции это был период, когда страна практически распалась, а затем постепенно восстанавливалась после Столетней войны. Эти события еще больше обострили потребность обладания достоверной информацией, несмотря на то что ее получение стало более опасным[60 - La circulation des nouvelles.]. В Англии в послевоенное время начались беспорядки, корона неоднократно переходила из рук в руки, а большинство непосредственных участников событий умерли насильственной смертью. Оставаться в курсе событий было практически невозможно. Услышав казавшееся достоверным сообщение о смерти короля Эдуарда IV 6 апреля 1483 года, мэр Йорка приказал на следующий день отслужить заупокойную мессу. Хотя на самом деле король был жив до 9 апреля[61 - C. A. J. Armstrong, ‘Some Examples of the Distribution and Speed of News in England at the Time of the Wars of the Roses’, in his England, France and Burgundy in the Fifteenth Century (London: Hambledon, 1983), pp. 97-122.].

В этот период появлялось такое количество ложной информации, что приходилось принимать дополнительные меры, чтобы проверить достоверность послания. Во время битвы при Барнете (1471), которая происходила вблизи Лондона, по городу ходили разные, порой дикие слухи, вследствие чего первым сообщениям о победе йоркистов не поверили. И только когда через Вестминстер проехал всадник с королевской перчаткой, лондонцы узнали об исходе битвы. Решение короля Эдуарда выставить труп побежденного графа Уорика в соборе Святого Павла также было весьма хитрым ходом. И когда начали распространяться слухи о том, что Уорик выжил, многие очевидцы смогли их опровергнуть.

В эти непростые времена обе противоборствующие стороны уделяли много внимания контролированию новостей. После битв при Сент-Олбансе (1455), Таутоне (1461) и Тьюксбери (1471) победившая партия распространила брошюры с подробным описанием событий. Сохранившиеся копии представляют собой рукописи, которые рассылали наиболее влиятельным фигурам[62 - Armstrong, ‘Some Examples’, p. 100; James Gairdner (ed.), Three Fifteenth-Century Chronicles (London: Camden Society, 1880), pp. 156 ff.]. О наиболее важных событиях публично читали в церквях или на рынках. Эта форма законотворчества и управления новостями была неизменной чертой правительства во многих частях Европы, по крайней мере до XVII века[63 - Ниже, глава 4.].

Во Франции также уделяли много внимания формированию общественного мнения. Одним из ранних примеров может послужить активное распространение брошюр после убийства Иоанна, герцога Бургундского, в 1419 году. С их помощью оппозиционеры хотели убедить тех, кто колебался в своей преданности дофину Карлу, лидеру французского сопротивления, который, вне всяких сомнений, был причастен к убийству герцога[64 - B. Guenee, ‘Les campagnes de lettres qui ont suivi le meurtre de Jean sans Peur, duc de Bourgogne (septembre 1419-fevrier 1420)’, Annuaire-Bulletin de la Societe de l’Histoire de France (1993), pp. 45–65.]. И несмотря на то что такие рукописные брошюры в основном распространялись в ограниченных кругах, они создали почву для более широкомасштабной пропаганды во Франции, которая в какой-то момент вовлекла величайших французских писателей[65 - Craig Taylor, ‘War, Propaganda and Diplomacy in Fifteenth-Century France and England’, in Christopher Allmand (ed.), War, Government and Power in Late Medieval France (Liverpool: Liverpool University Press, 2000), pp. 70–91.].

Несмотря на значительный прогресс в развитии информационных сетей, достоверная информация по-прежнему могла поступить абсолютно случайным образом. Житель Норфолка узнал об исходе битвы при Барнете, когда увидел труп графа Уорика, выставленный в соборе Святого Павла. Желая первым донести новости до дома, он в тот же день покинул Лондон на лодке, но был задержан в море пиратами около побережья Голландии. Его история была передана Маргарет, герцогине Бургундской, в Гент, которая незамедлительно передала эту важную информацию своему мужу Чарльзу в Корби, недалеко от Амьена[66 - Armstrong, ‘Some Examples’, p. 99.]. Таким образом, влиятельный союзник Эдуарда IV получил известие об успехе в течение четырех дней – абсолютно случайно.

Принимая во внимание эти обстоятельства, неудивительно, что правители Европы со временем начали уделять все больше внимания созданию регулярной и надежной почтовой службы, с помощью которой у них бы был постоянный быстрый доступ к важной политической информации. Именно это стало мотивацией к созданию в XV веке королевских почтовых станций. Первый успешный эксперимент такого рода совершил вышеупомянутый Фридрих III, который в 1443 году установил почтовое сообщение между Фельдкирхом и Веной в своих австрийских владениях. Более амбициозным проектом была национальная сеть почтовых курьеров, созданная королем Франции Людовиком XI (годы правления 1461–1483). Будучи ребенком, Людовик лично испытал унизительную слабость французской короны до момента изгнания англичан. Даже после восстановления Парижа и Северной Франции его правление осложнялось постоянной междоусобицей в королевской семье. Таким образом, создание им королевской почтовой сети стало символом восстановления власти короны. План Людовика предусматривал создание ретрансляционных станций на всех основных маршрутах как внутри страны, так и на дорогах из нее[67 - Budelot, Messageries universitaires et messageries royales; E. John B. Allen, ‘The Royal Posts of France in the Fifteenth and Sixteenth Centuries’, Postal History Journal, 15 (January 1971).]. На каждую станцию были назначены почтмейстеры, частью их обязанностей было содержание лошадей для проезжающих королевских курьеров. Также почтмейстер должен был отмечать в карточке время прибытия и отбытия каждого курьера. Система работала, по крайней мере большую часть времени, исключительно для обеспечения королевских нужд. А наказанием почтмейстеру за предоставление лошадей другим клиентам была смертная казнь. У курьеров были специальные удостоверения с указанием места назначения, и им не разрешалось отклоняться от маршрута. Иностранные курьеры также были обязаны придерживаться почтовых маршрутов, в противном случае их лишали привилегий нахождения в стране.

Французский эксперимент вдохновил короля Англии Эдуарда IV на создание аналогичной системы на дороге в Шотландию. На пути между Лондоном и портами Ла-Манша уже было построено несколько постов, что обязывало попутные города покрывать большую часть расходов на королевских посланников. В 1482 году король Эдуард разработал схему, согласно которой на расстоянии двадцати миль были размещены конные посыльные. Когда поступали важные сообщения, курьеры отправлялись в следующий сектор и потом возвращались обратно[68 - Armstrong, ‘Some Examples’, p. 107.]. К сожалению, обслуживать данную систему было очень дорого.

Французская система тоже оказалась весьма амбициозной и слишком дорогой, чтобы ее поддерживать в течение длительного времени. После смерти Людовика XI курьерская сеть была сокращена, а впоследствии и вовсе закрыта. И Эдуард, и Луи столкнулись с двумя проблемами: они могли распоряжаться ресурсами только на своих территориях, что в свою очередь ограничивало международное сообщение, более того, эти почтовые системы не могли сами себя обеспечивать. На протяжении большей части XVI века так и не удавалось выстроить нормальную почтовую систему, пока не появилась имперская почта Габсбургов.

Карта 1. Имперское почтовое сообщение XVI века

Император Максимилиан нанял частную семейную компанию и поставил задачу специалистам, которые были заинтересованы в создании прибыльного бизнеса. Контракт 1505 года предусматривал фиксированный ежегодный платеж в размере 12 000 ливров. А взамен компания гарантировала соблюдение сроков доставки между основными почтовыми отправлениями. Примечательно, что в их число входил и Париж: будучи частной, а не королевской службой, они могли работать и за пределами королевских территорий.

Приход к власти Карла V в 1519 году стал первой ступенью в развитии имперской почтовой службы. Новый контракт с Карлом в 1516 году позволил семейству Тассис открыть филиал для частных клиентов. Вследствие этого почтовая служба значительно увеличила объем бизнеса, что в свою очередь привело к увеличению прибыли. Это был серьезный шаг в развитии почтовой службы в отличие от английской и французской систем, которые оставались закрытыми королевскими сетями до XVII века. Имперская почтовая служба была весьма выгодно расположена, поскольку через владения Габсбургов проходило большинство торговых путей Европы. Однако это также означало, что для того, чтобы европейская система связи была эффективной, она также должна была удовлетворять потребностям европейских торговцев.

До появления почтовой системы Габсбургов концепция новостей в целом претерпела ряд изменений. Создание необходимой инфраструктуры, безусловно, было сложным и долгим процессом, тем не менее само понятие «новости» также прошло путь интерпретаций. Рост письменного общения, а вместе с ним и накопление документации с XII века не сразу изменило привычный уклад устной передачи новостей[69 - Menache, Vox Dei.]. Средневековое общество традиционно делилось новостями во время личных встреч. Все основные способы общения были устными: проповедь, лекции в университетах, провозглашение новых законов, рассказы о странствующих менестрелях, и это же включало и обмен информацией. «Я и мой брат Джон Лавдей можем рассказать вам, потому что вместе были в Лондоне», – написал Джон Пастон в 1471 году в ответ на запрос новостей, в этой фразе он отразил распространенное восприятие превосходства сообщений очевидцев, передаваемых устно[70 - Armstrong, ‘Some Examples’, p. 101.]. Надежность и достоверность новости напрямую зависела от надежности человека, который ее приносил, что было сложно проверить в случае анонимного письма. Даже с увеличением количества письменных сообщений большинство этих писем было написано в едином стиле и малоинформативно. Они были скорее предназначены для демонстрации образованности человека, самая важная информация по-прежнему передавалась устно.

Большая часть новостей в средневековом обществе по-прежнему передавалась устно, и, к сожалению, зачастую утеряна. Нам приходиться изучать другие источники, такие как хроники, чтобы подтвердить интерес к получению и распространению новостей. Единственное исключение – это корреспонденция, порождаемая растущей международной торговой сетью. Торговля на дальние расстояния спровоцировала людей разработать системы обмена новостями и основать доверительные отношения между корреспондентами, что стало решающим событием в истории сбора информации.