Приключения Гнома и его друзей

Адресаты оказались на редкость нерешительными особами. Обе бубнили на свой лад то безмятежность, то мятежность, то безмятежность, то снова мятежность, не в силах сделать выбор.

Новый год так и застал их с детским ожиданием чуда глядящими каждый в своё окно – одно на запад, другое на восток. Что они хотели там разглядеть в однообразной бесконечности ночи, неведомо ни Деду Морозу, ни тем более Гному.

Известно только, что Дед Мороз сделал большое исключение по доброте своей, перемешал подарки и отправил каждому и того и другого вдоволь. Пусть сами потом разбираются, что почём и зачем. Даже Гном получил охапку гремучей смеси в подарок, сам того не ведая. Никогда не знаешь, чем Дед Мороз отблагодарит тебя за старания. Ему, конечно, со стороны виднее, чего кому не хватает в данный момент для счастья.

Вот так снова непредсказуемо начался Новый год в лесу Эн.

Ноябрь

За год и месяц до описанного выше Нового года

Ноябрь в тех краях приходит когда вздумается, без всякого порядка и очерёдности. Вот, кажется, жизнь налаживается, тишина, покой вокруг, благодать развешана на каждой ветке, как игрушки на новогодней ёлке, и вдруг откуда ни возьмись опять ноябрь. Ни тебе предупреждения о начале, ни одного намёка на окончание. Полная зыбкость и зыбучесть всего. Бывало ноябрь обрушивался на ни о чём не подозревающих жителей леса даже среди жаркого лета – точь-в-точь как гром среди ясного неба. Вот и сейчас уже никто не ждал его: казалось, что все ноябри этого года остались позади.

Ветки яблони, похоже, готовились оторваться от ствола и улететь в средневековую тьму, заполнившую небо и землю. Леденящие порывы неуёмного ветра пронизывали землю уже который день подряд. Космический, нездешний сквозняк, ворвавшийся в уютную печаль осени, едва не унёс в неизвестность Гнома, легкомысленно понадеявшегося на свои никогда не подводившие ловкость и устойчивость.

Гном придерживал готовый улететь вслед за яблонями колпак и раздумывал, не вернуться ли домой.

– Что за странное время, – сетовал он. – Ни осень, ни зима, бог знает что. И что прикажете делать? – так он ворчал, явно не желая продолжать путь. – Хотел прогуляться, друзей поискать, новости узнать, лес проведать, да теперь уж не до того, хоть бы целым остаться.

Мысли едва удерживались в голове, ветер проник и туда, безжалостно раскидывая ненадёжный их порядок. Нужно было спасаться.

Осмотревшись повнимательней, Гном залез в ближайшую нору. С удовольствием подрожав, отдышался и начал осматриваться в незнакомой местности. Местность была так себе, ни глина, ни чернозём. Да и нора ни нора, забегаловка какая-то.

Гном ох как не любил всю эту неопределённость из-за непредвиденных обстоятельств. А ноябрь всегда был непредвиденным обстоятельством. Как так выходило, Гном искренне не понимал.

Ну вот же листики падают, дождик моросит, назавтра снежок идёт, сугробики долгожданные растут, словно грибочки, загляденье, а тут нате, ни листиков, ни снежочка, ни грибочков, одно завывание и кромешная пустота всего.

Гному явно было плохо, он кряхтел, ворчал, гримасничал, сопротивлялся, не соглашаясь с бездушной, не от мира сего погодой. Что есть мочи тёр свои острые коленки, дёргал себя за волосы, хлопал по ушам, жмурился, дышал, не дышал – всё напрасно. Не отпускало.

Гном был не из тех, кто легко признаёт поражение. Он привык выходить сухим из воды, да и вообще воду не любил и всячески избегал её журчащей, шумящей, обманчивой прелести.

Не хотелось принимать ни одно из решений, они все грешили подмоченной в прямом и переносном смысле репутацией. Пойди он дальше – простуды точно не миновать, а кашлять и греметь соплями Гному ух как не хотелось. Идти обратно – будешь себя дураком чувствовать: чё попёрся старый, не знал, что ли, что ноябрь впереди? Сидеть в этой забегаловке вдали от уютного дома и сбившись с пути – тоже приятного мало.

Гном погрустил-погрустил и, делать-то нечего, окопавшись, – это у него всегда хорошо получалось, – завернулся в припасённый пледик ждать, когда Дед Мороз стукнет наконец-то своим ледяным посохом и зима вступит в свои законные права…

Но долго грустить Гному не довелось. Как только глаза его закрылись и сладкое облако готово было опуститься под Гномий колпак, он почувствовал, что кто-то осторожно почёсывает пятки его удобно разложенных, вытянутых в полный рост конечностей.

Сквозь одолевавший сон Гном явственно и восторженно осознал, что каким-то образом попал в малодоступную в обычное время, глубоко запрятанную в недра земли страну Весёлых монгов, славящихся своим добродушным нравом и постоянно смеющихся, – почему их так и прозвали.

Существовала пословица в гномьем миру: монг в доме – ноябрь в поле. Это означало, что ноябрь не мог проникнуть в пределы дома и души, если монг оказывался поблизости.

– Всё не так уж и плохо, – сладко потягиваясь, подумал Гном и начал потихоньку отряхиваться от сонной неги, предвкушая встречу с чудом.

Немного понежившись в сладких грёзах, Гном выглянул наружу. К счастью, оказалось, что шторм улёгся, не иначе монги постарались, а значит, пора выдвигаться в путь.

В тот момент Гном ещё не знал, что он не зря сходил в столь, казалось бы, бесполезно измотавший его поход. То ли коварный ветер постарался, перемешав обычный порядок гномьих дней, то ли мысли в голове у Гнома окончательно растеряли свою очерёдность, сначала улетев из головы, а затем прилетев обратно. Что с ними случилось по дороге, никто ведь не знает. Одно можно с уверенностью сказать: ноябрьский поход в лес просто так для Гнома не закончился. Ясно это стало, правда, не сразу.

Зачем гному ворон, а ворону курицы?

За восемнадцать месяцев до описываемого Нового года

Гном досматривал интересный сон, как вдруг что-то совершенно ужасное, громкое и пронзительно-зловещее ошпарило его дремлющее в безмятежности сознание. Гном подскочил бы, наверное, как всегда ударившись колпаком о потолок, но предварительные защитные меры, с недавних пор введённые в обиход, надёжно сработали. Гном лишь глубже провалился в мягкие перины, а одна из подушек, упавшая на голову, довершила спасение от шума.

Чуть расслабившись и позволив себе начать ворчать на кошмарное создание, издавшее душераздирающие звуки, Гном повторно подпрыгнул в периньем раю и окончательно и бесповоротно проснулся.

В бесцеремонно и с шумом открытую клювом дверь смотрел грозный тёмный глаз ворона.

– Карррр, – ещё раз сказал «доброе утро» ворон и попытался дотянуться клювом до гномьих тапочек.

– Нет, – закричал обычно всегда сдержанный Гном, схватил тапочки, заодно коврик и перебросил их на другую сторону, подальше от клюва.

Клюв словно щупом пошарил по окрестностям в пределах ограниченной их доступности и мирно убрался прочь. Вместо клюва снова возник глаз.

Гном совсем не походил на себя. Вместо нерасторопной основательности в нём чувствовалась суетливая поспешность и желание угодить клюву.

Порывшись в кастрюльках, Гном достал самый большой кусок и понёс клюву на завтрак.

Клюв осторожно взял кусок, подмигнул Гному и был таков, но, как выяснилось, ненадолго.

Гном проводил взглядом клюв и отправился завтракать сам. Войдя в дом, он хитро подмигнул сам себе, залез в потайной шкафчик и собирался уже было извлечь из него спрятанное лакомство, но вместо этого выронил кастрюльку из рук из-за неожиданного возмущённого вторжения клюва и оглушительного карканья.

– Твоя взяла, – махнул Гном узловатой рукой и стал отламывать кусок от своего завтрака. Ворон удовлетворённо заурчал, подражая Весёлому монгу, и попрыгал в сторону. Умение ворона имитировать разнообразные голоса особенно радовало Гнома. Понадобилось не так много времени, чтобы научить любимым гномьим звукам.

Теперь можно было не бояться разоблачения и спокойно трапезничать. Умиротворённый Гном выбрался на солнышко, обосновался за пенёчком и начал наблюдать за вороном, вкушая собственные разносолы.

Ворон, казалось, только этого и ждал. Распустив свои роскошные крылья, он начал бегать за курицами, которые, по неизвестной Гному причине, сбежали из соседней деревни и остались пастись поблизости.

– А всё на лис грешат – мол, они кур уносят, – размышлял вслух Гном, потешаясь над царившей вокруг суматохой.

Курицы смешно перепрыгивали через коряги, пытаясь скрыться от гонявшегося за ними ворона. Одна из кур, набравшись невиданной для кур смелости, нагнала ворона сзади и пыталась на бегу клюнуть его побольнее.

Гном, забыв о завтраке, вовлёкся в созерцание разыгрываемого для него спектакля.

– Ну и ну! – вскочил Гном и шустро направился спасать курицу-самоубийцу. Ей таки удалось выщипнуть из ворона целое перо, и теперь, как говорится, за её жизнь никто не дал бы и гроша.

Долго ли коротко ли продолжались бега, время бежало незаметно, и никто и не следил за ним.

Гному пора было отправляться на обед и тихий час.

Украдкой глянув на ворона, выбрав подходящий момент, когда вся компания была максимально занята друг другом, он быстро ретировался в дом, захлопнув на задвижку дверь и, предвкушая минуты спокойного уединения, направился к потайной дверке.

Прислушался. Кудахтанье и карканье продолжались.

– Наконец-то я спокойно поем и почитаю, – Гном счастливо улыбнулся, доставая с полки книжечку. Найдя нужную страницу, нанизав ароматный грибочек на вилку, Гном уже почти занёс его в рот, как застыл в испуганной неподвижности, услышав настойчивый и до боли знакомый стук в дверь и последующее нетерпеливое карканье.

Улыбка Гнома стала ещё шире. Он взял заранее приготовленную вторую вилку, поймал из банки грибочек пожирнее и, спеша и приговаривая «иду, иду», пошёл открывать дверь непоседливому другу.

Как гном в гости пошёл