Дети Кохона. Мой сводный – инопланетянин

Ответил? Нет, ушел от ответа.

– Я не возьму денег у незнакомого человека, – отрезаю я.

– Альма, я твой оте…

– Нет.

Знаю, что грублю, постоянно перебивая, но почему-то чувствую: такой человек, как он, легко меня продавит, стоит только дать слабину. Он говорит, жестикулирует и интонирует речь как опытный переговорщик.

Моя тактика дает результат, и он сдается со вздохом.

– Хорошо. Давай просто поедим и познакомимся.

Кофе очень ароматный, без горчинки, как я люблю. Гренки с семгой и мягким сыром – выше всяких похвал. Пока я жую, возникает долгая пауза, и мне хочется заполнить ее из вежливости после того, как отшила так грубо. Торопливо глотаю и спрашиваю:

– Чем вы занимаетесь?

– Я предприниматель. Поставляю кое-что для нужд военных организаций, – неторопливо, но без лишних пауз отвечает он.

Отлично. Папы – торговца оружием мне как раз не хватало.

– У вас есть еще дети? Жена? – спрашиваю я вслух.

– Только сын. Взрослый, конечно. Скоро познакомлю вас.

Может, не надо? Но вслух я этого не произношу.

Он спрашивает о моих детях, и я сдержанно рассказываю. Аглая – очень серьезная, и она уже в восьмом классе. Баламут маленький еще, первоклассник. Оба обожают рисовать, оба очень красивые, но разные: дочь – задумчивая и спокойная, Баламут – полностью оправдывает свое имя. Я и назвала его так потому, что пинал живот всю беременность.

Услышав об этом, Хеннинг широко улыбается, и от его глаз разбегаются морщинки, которые заставляют его лицо сиять.

– Я уже хочу познакомиться с ними.

– Я… ничего не могу обещать. Поймите меня правильно, я даже не знаю, кто вы, – честно отвечаю я, допивая кофе и изо всех сил сопротивляясь обаянию незнакомца. – Спасибо за завтрак, это было очень вкусно.

– Я не буду торопить тебя, но, пожалуйста, дай мне шанс, – очень спокойно просит он. – Хочешь еще кофе, пока они упаковывают еду?

– Мне пора уже… Ну ладно, еще одну чашечку, только маленькую, – соглашаюсь я, когда понимаю, что он действительно очень хочет этого.

Пока Хеннинг подзывает официантку, заказывая нам еще кофе, я смотрю в окно, за которым вовсю льет. Обычно я быстро принимаю решения, но сейчас просто не знаю, как быть. Вторая встреча – это уже серьезно. Что, если он никакой не отец, а просто опасный сумасшедший или мошенник какой-нибудь? Тогда его надо как можно быстрее сливать, вот прямо сейчас.

Но что, если он правда мой отец?

Осень навевает на меня депрессию. В последние месяцы в жизни была только работа и бесконечная круговерть домашних дел. Вечером приготовить еды, проверить домашку. В выходные – снова дети и подработки, чтобы наскрести на оплату приходящей няни.

На днях пришлось идти в магазин в двенадцать ночи просто потому, что не было другого времени. Последний бойфренд исчез на горизонте почти год назад, с подругами не удавалось встретиться чаще, чем раз в месяц – просто они жили на разных концах Москвы и тоже были погружены в круговерть дом-работа-быт-дети.

Возможно, раз в неделю болтать с сумасшедшим за кофе – не такое плохое развлечение? И не такое уж опасное?

– Ты бледновата. Хорошо себя чувствуешь? – спрашивает он, и я киваю.

– Мне надо все это переварить.

– Я понимаю. Я ведь увижу тебя еще?

Дожидаясь, пока дождь немного ослабнет, я растягиваю вторую чашку кофе и изучаю Хеннинга из-под ресниц. Это странно, но он действительно вызывает родное и очень теплое чувство, которое в первые минуты я приняла за сексуальное влечение. Отец он мне или нет – с ним уютно.

– Ладно. Я встречусь с вами еще раз, но я все еще не верю, – предупреждаю я. – На следующей неделе?

– Или раньше. Созвонимся, хорошо? – быстро говорит он.

Я молча киваю. Официантка приносит пакеты с едой, и Хеннинг оплачивает счет, подвинув пакеты ко мне:

– Тебе на обед.

На выходе из кафе он раскрывает над моей головой зонт и доводит до входа в метро, а затем смотрит в глаза, словно не решаясь сказать чего-то, но потом встряхивает головой и говорит:

– Альма, еще одно. Не надо обо мне никому рассказывать пока. Моя работа… специфическая, ты позже поймешь. Подружкам, коллегам – не надо, – негромко говорит он.

Я молча киваю, и мы прощаемся. Всю дорогу до работы я просто ошеломленно сжимаю бумажные пакеты с дорогущими блюдами из кафе и пялюсь в черные окна вагона, чтобы перегрузить сломанный мозг. Что это, бл…, такое со мной случилось?

Глава 3

С тех пор, как они с отцом нашли его сестру, в его почте появилась новая папка под названием «Альма». Число фотографий и документов в ней росло каждый час – у них была отличная команда, а охотиться на человека без цели поймать ныха было гораздо проще, чем обычно.

За четыре дня Мортен собрал огромное досье, и она вся теперь была как на ладони. Альма вела простую жизнь добропорядочного человека: обычная офисная работа проектным менеджером, дети, пара подружек. Бойфренда не было, круг общения узкий. Выходила из дома в основном в магазин и на работу. Иногда по выходным ездила в фитнес-клуб.

Наблюдение за ней велось круглосуточно – первые сутки он присматривал сам, не видя даже нужды в напарнике: она никогда не осматривалась по сторонам, не оглядывалась назад и просто не умела замечать профессиональную слежку.

Да какую там – профессиональную. Даже если бы за ней по пятам ходил полярный медведь, эта девушка не заметила бы ничего необычного, вся поглощенная своими делами и мыслями по дороге на работу и с работы. Видеть настолько беспечную алхонку было странно.

Но самым необычным в ней было не это. Разглядев ее истинную внешность в первый раз, Мортен почувствовав нечто вроде удара бревном по голове.

Под неприметной земной поверхностью была такая сексуальная начинка, что он даже побоялся пускать по следу молодых охотников. Ведь они пока не знали, что она дочь Хеннинга и могли запросто начать подкатывать. Он и сам с трудом держался: да, формально сестрица. Но не родная же.

– Не вздумай, возьми себя в руки, – резко сказал Хеннинг, когда Мортен впервые обронил при нем что-то о ее внешности, разглядывая ее фото: они сидели в берлоге, работая каждый за своим компом с документами Альмы. Шел второй день сбора первичной информации.

Сначала захотелось вспылить: дескать, не идиот, но потом вспомнил, как отреагировал на нее в первый раз, и признался сам себе: да, идиот. Мозги расплавились.

Накануне он пялился на нее вторым зрением всю дорогу. На соблазнительный изгиб в том месте, где талия переходила в бедра. На сочную попку, на длинные ножки, на нежные губы. Она была старше него, но совершенно беззащитная, травоядная – городская молочная козочка. Во внешности это отражалось, заставляя все его инстинкты хищника вопить: атакуй и съешь… пока не слопал кто-нибудь другой.

У него давно не было женщины, он делал перерыв специально, пресытившись сексом ради секса. Хотел найти кого-нибудь поинтереснее, чем обычно, и вот нашел. Но тело теперь напоминало об упущении. И как теперь не торопить события прямо под носом у отца?

– А когда мы ей расскажем, надеюсь, ты не против? Если она захочет? – уточнил он.

Хеннинг и сам никогда не был монахом, и не вмешивался ни в чьи сексуальные контакты внутри кохона, при условии, что мужчины вели себя честно с женщинами и никого не обижали. Но поскольку речь на этот раз шла о его кровной дочери, Мортен предпочел уточнить.

– Против, – коротко ответил Хеннинг и, под изумленным взглядом сына пояснил: