Накажи себя мной

– Ничего. Тебе надо было куда-то деть эти эмоции. И обращайся ко мне на «вы», мы все еще в игре.

Он лениво потрепал ее по плечу.

– Простите, мастер.

– Так лучше. Иди в душ, я после тебя.

Спустя четверть часа, освеженная и преисполненная стыда, она полностью остыла и ждала его на кровати. Этот мастер согласился поиграть с ней, чтобы сделать приятно, а она набросилась на него, как бешеная, вместо того, чтобы подчиняться и хотя бы попытаться вникнуть в местные правила. К тому времени, как он вышел из ванной, Томе хотелось забиться под кровать, чтобы спрятаться от собственных мыслей. Она повела себя как полная дура.

– Ты в порядке? – негромко спросил ее временный дом, появившись на пороге ванной полностью голым, если не считать небольшого полотенца на бедрах. Довольно габаритный, сильный и хорошо накаченный для мужчины явно старше сорока. Но фигура неидеальна – к ее большому облегчению. Ей никогда не нравились красавчики с идеальной фигурой, и худых она не любила. Такие крепкие, полные, здоровенные мужики – самое то. Ей всегда нравилось чувствовать себя намного меньше.

– Да, я… извините меня, пожалуйста, – тихо сказала она, ковыряя простыню пальцем.

– Опять за драку? Или ты успела еще что-то натворить?

Он оглянулся с таким видом, будто ожидал увидеть что-то вроде разбитого окна, и Тома слабо улыбнулась:

– За драку.

– А, так я тебя за это еще накажу, не волнуйся. А пока давай-ка на колени. На пол. Живо.

Тома ощутила, как сердце в груди пропустило удар. Так они еще играют? На самом деле? С каждым словом его тон быстро становился холоднее – так, что слово «живо» могло заморозить на лету небольшую птичку. Сама не помня как, она в мгновение ока соскользнула с кровати и послушно, хоть и не слишком изящно, бухнулась перед ним на колени.

– Сейчас я дам тебе небольшой урок, – сказал он, пока она разглядывала его ступни – крупные пальцы, аккуратно подстриженные ногти… слишком аккуратно. Неужели он делал педикюр?

В какой-то момент она поняла, что немного напугана. Теперь, когда вся злость была выплеснута, ее накрыло неловкостью и страхом, а потому было проще размышлять о его ногтях, чем о том, как он взял в руку трость и касается кончиком ее спины. Она не хотела получить удар такой штукой – по-настоящему не хотела. Сказать желтый? Но он ведь еще не ударил… с другой стороны, если ударит, будет уже поздно.

– Не думай, – сказал он довольно резко и легонько шлепнул ее – не тростью, ладонью по плечу. Тома вздрогнула всем телом, но слабо улыбнулась: значит, он не ударит ее этой штукой. Медленно выдохнув, она подавила улыбку.

– И не расслабляйся, – таким же резким тоном добавил Михаил и шлепнул ее тростью по попе.

– Ай!

Тома подпрыгнула на месте. Удар получился легоньким, но больно было всерьез – из-за того, что попа уже стала чувствительной после шлепков.

Гневно воззрившись на него, она раздула ноздри, но тут получила новый удар.

– Глаза – вниз, – холодно сказал он, выдерживая ее взгляд и заставляя отвести его. Тома покраснела до ушей и опустила ресницы. Черт. Она не понимала, что чувствует. Как странно. Одновременно хотелось дерзить ему, драться и подчиняться. А еще – это возбуждало, и от этого возникало безумное желание как-то уговорить его трахнуть ее снова.

– Я сказал: не думать. Итак, маленький урок подчинения. Я говорю – ты выполняешь. За каждую ошибку ты будешь получать удар тростью. Если ты сделаешь больше пяти ошибок – получишь кляп и, возможно, анальную пробку. Ясно?

– Да, мастер.

– Хочешь пробку?

– Нет!

Возглас Тамары прозвучал так отчаянно, что Михаил даже засмеялся:

– Наклонись и раздвинь ноги.

– Мастер, пожалуйста.

– Да не для этого, глупая саба. Просто хочу посмотреть на тебя.

Он снова засмеялся, а Томе ничего не оставалось, как выполнить приказ, с пылающими от унижения щеками. Злость опять начала зарождаться в животе как глухое ворчание, и она даже подумала, что хочет встать и уйти. Вот только ее тело считало иначе, и внизу даже заболело от желания.

Когда кончик трости скользнул сзади к самому интимному местечку и коснулся клитора, она невольно прикрыла глаза и широко открыла рот, дернувшись. И даже его смех не помешал наслаждаться этой лаской: с филигранной точностью и осторожностью он провел полированным кончиком по клитору, покружил вокруг него и слегка нажал на вход во влагалище:

– Хочешь меня?

– Да, мастер.

– Встань в коленно-локтевую.

– Но я и так…

– Делай, что говорят.

Получив резкий удар по бедру, Тома невольно прогнулась чуть сильнее, и тут же почувствовала, как он раздвигает ее бедра ногой – еще шире. А затем на попу опустилась горячая большая ладонь и крепко сжала – до легкой боли.

– Вот это правильная коленно-локтевая. Когда я говорю – ты прогибаешься подо мной, ясно? До конца, – прошептал он на ухо, наклоняясь так низко, что едва не лег на нее. Тома еле дышала, когда он положил ладонь на затылок и легонько прижал ее голову к ковру. Ее прическа растрепалась: косы теперь развалились окончательно, волосы лезли в лицо.

– Больно? – с садистским любопытством в тоне осведомился он.

– Да, – прошептала она, облизывая пересохшие губы.

– Неудобно?

– Да, мастер. Пожалуйста, можно я немного…

– Нельзя. Боишься меня?

Тома задохнулась и стиснула зубы, но страх и иррациональное удовольствие от этой боязни на этот раз пересилили злость. И ей захотелось подчиниться.

– Немного, – согласилась она, прикрывая глаза.

Сжатие на ягодице превратилось в поглаживание, а затем он снова сжал – и снова ласкал ее, пока его пальцы не коснулись ее киски. Тома издала тихий стон, но стоило лишь начать наслаждаться, как они отдернулись, и вместо нежности она схлопотала звонкий шлепок. Очень болезненный и обидный – такой, что на глазах даже выступили слезы.

– Ай! За что?

– За драку. Я ударю еще пять раз. И каждый следующий будет больнее.

– Ой, нет. Пожалуйста, не… АЙ!

Второй шлепок заставил содрогнуться всем телом – отдача ощущалась даже в макушке. Слезы потекли по щекам.

– Больно?