Инки. Быт, религия, культура

Национальный характер

Атмосфера, которую инки создавали благодаря пышному великолепию тщательно разработанных публичных церемоний, празднеств и религиозных обрядов, играла важную роль при объединении многих культур и народов империи в единую нацию, в то же время предоставляя народу развлечения и возможность самовыражаться, тогда как в обычных обстоятельствах энергия людей направлялась исключительно в русло трудовой деятельности.

Возможно, именно непреодолимость условий окружающей среды придавала мировоззрению жителей гор привкус фатализма. В мире, где горы громоздились одна над другой, где землетрясения и оползни сотрясали почву под ногами, где на преодоление нескольких километров можно было потратить целый день и где тепло и урожай зависели от милости солнца, фаталистический подход понятен. Обращение ко множеству верований и многочисленные церемонии становятся психологическим противостоянием бедствиям. Многие виды деятельности, включая такие экономически необходимые, как земледелие, регулировались посредством множества правил и сопровождались обилием обрядов и сезонных праздников.

Трудно воссоздать национальный характер инков. На этот счет распространены различные предубеждения. Инки видятся то жестокими и властолюбивыми тиранами, то благородными распространителями культуры. Их деяния свидетельствуют о том, что они, без сомнения, были искусными и хитроумными воинами, у которых наивысшими добродетелями считались храбрость и повиновение. Они проявили себя как великолепные организаторы, почти что пуритански одержимые трудом. Искусство их говорит о такой изощренности в сочетании с изяществом, какая дотоле не была характерной для жителей Анд. Но ни одно из этих качеств в отдельности не помогает проникнуть в тайну личности инков.

Наиболее поразительная и характерная черта инков – их реализм и способность рационализировать свою философию. Смешение властолюбия и идеализма в сочетании с реалистическим подходом к суровой, неподатливой окружающей среде позволяло инкам совершенствовать экономику государства, давая подданным уверенность в завтрашнем дне, хотя это и достигалось за счет ограничения личной свободы. Так, экономическим благом стало гарантированное обеспечение пищей в любое время года; повсеместное применение системы сельскохозяйственного обмена, основанное на давних обычаях, к тому же обеспечивало людей сбалансированным питанием.

Еда и питье

Основу питания составляли маис, картофель и киноа, запасы которых хранились в каждом доме в период между сборами урожая. В некоторые вареные или печеные блюда могли добавлять немного мяса и зелени. Жареных блюд не готовили, поскольку керамическая кухонная утварь для этого не подходила. Для приготовления пищи служили глиняные печи, обыкновенно размещавшиеся внутри домов. Эти печи, примерно в ладонь высотой, были весьма экономичны в смысле расхода топлива – пара щепок медленно сгорала в небольшом углублении топки, а горшки устанавливались в двух или трех круглых отверстиях на крышке плиты.

Рис. 10. Приготовление пищи

Поджаренный и подсушенный маис называли мурчу, а разваренный до мягкой консистенции – капиа. Женщины размалывали маис в муку на широких плоских камнях, используя длинный камень в форме полумесяца, который дробил зерна, когда его вручную качали из стороны в сторону (см. рис. 10). Грубо обточенный или необработанный камень цилиндрической формы служил пестиком, когда небольшое количество зерна или трав толкли в углублении речного камня или в каменной чаше. Мука, из которой не отсеивались отруби, предназначалась для маисовых лепешек. Но поскольку изготовление муки требовало много времени, лепешки редко делались для обычного домашнего употребления. И, как правило, только для особых случаев готовили маисовую кашу или клецки. Маленькие маисовые лепешки и сладкие тамалес (пирожки) – хуминта предназначались главным образом для подарков. Попкорн — кукурузные зерна, поджариваемые до тех пор, пока они не растрескивались, – считался лакомством.

Наиболее употребительными блюдами были супы и тушеные похлебки. Они готовились из множества ингредиентов – таких как маис, разных видов картофеля (включая чуньо — обезвоженный картофель и ока — сладкий картофель разных сортов и цветов) и трех-четырех видов фасоли. Кроме того, ока — корнеплод удлиненной формы – можно было также есть сырым. А один из ее сортов, кави, становился сладким, как варенье, будучи высушен на солнце. Киноа, чрезвычайно питательный злак, богатый протеином, употребляли в супах и похлебках. Его отваренные листья нежны и вкусны. Иногда в похлебки добавляли разновидности тыквы и бананы, привозимые из теплых краев. Во всякой стряпне использовали аджи (перец чили) и другие приправы. Монтепатаску — похлебку, приготовленную из кукурузных зерен с добавлением аджи и зелени, – томили на огне, пока зерна не разваривались. В подобную похлебку, писки, для густоты и улучшения вкуса добавляли киноа. Кроме того, в рацион входили злак под названием таруи и молле — дерево, дающее красные ягоды. Ягоды молле варили, чтобы приготовить густой сироп. Из бананов и гуайявы делали цукаты, добавляя медовый сахар и высушивая их на солнце.

Продукты, выращиваемые в холодных землях – картофель, чуньо, ока, киноа, ульуко, ану, – а также сушеное мясо, дополнялись сельскохозяйственной продукцией из теплых долин, которую получали в обмен, – маис, маниоку, аджи, авокадо, томаты, тыквы, бобы и лимскую фасоль, а также арахис, мед и фрукты.

В Андах, богатых питательными клубнями и фруктами, как и во всей остальной доколумбовой Америке, недоставало крупного домашнего скота, который обеспечивал мясным питанием жителей Старого Света. Индейцы отличались от них вегетарианством не от хорошей жизни, они только изредка ели мясные блюда – на пирах и празднествах.

Вяленое мясо заготавливали впрок. Его высушивали без соли, разрезав на тонкие полоски и выставив на солнце или на мороз. Затем толкли и расплющивали между двумя камнями. Блюдо, приготовленное из вяленого и свежего мяса, а также аджи, чуньо, картофеля и других овощей, называлось локро. Подобная похлебка готовилась из рыбы, которую можно было сушить. Хотя соль не использовалась в процессе высушивания мяса, ее добавляли при приготовлении пищи. Добывали ее выпариванием из воды соленых ручьев и озер.

Мясо ламы – нежное и по вкусу напоминает баранину или, если речь идет о четырех-пятимесячном животном, – ягненка. Однако, как и альпака и викунья, эти животные имели в хозяйстве инков другое предназначение, и их употребление в пищу регламентировалось.

Единственной регулярной мясной пищей, доступной индейцам, было мясо морской свинки, замечательно вкусное в запеченном виде. Этих животных держали на кухнях или в домах индейцев, и они быстро размножались, питаясь объедками и зеленью.

Были одомашнены некоторые виды уток, но мало известно о том, как они содержались и в какой степени определяли рацион инков. Рыболовство было важной отраслью в районе озера Титикака и на побережье, но не играло особой роли в питании большинства высокогорных районов. Сам Инка любил есть свежую рыбу, которую ему доставляли с побережья скороходы.

В большинстве регионов всю дичь приберегали для сезонных охот, организуемых инкской администрацией для улучшения мясного снабжения. В числе съедобных диких животных были два вида оленей, лойко и тарока, дикий безгорбый верблюд, гуанако, грызун вискача, кролики, куропатки, водоплавающая дичь и мелкие пернатые. Однако инки не ели мяса собак и презирали уанка, которые их ели. В некоторых районах Эквадора и в джунглях инки сталкивались с племенами, у которых бытовал каннибализм. Этот обычай инки считали крайне варварским и пытались искоренять.

Рис. 11. Металлические кубки: серебряный керо из Куско, высота 8 см

Рис. 12. Золотой сосуд в форме головы; северное побережье, высота 12 см

Один из испанских историков, Кобо, весьма ироничен в своем описании кулинарных предпочтений индейцев. Он полагает, что их желудки должны быть поразительно крепкими, чтобы выдержать количество и качество пищи, которую они поглощали: «грубая пища, поедаемая почти сырой». Однако описание рецептов придворной кухни Инки свидетельствует о гораздо более взыскательном отношении к приготовлению пищи, возможно, и вообще о ее более высоких стандартах во времена правления инков.

Знати, чиновникам и важным куракам еду подавали на золотых и серебряных блюдах, которые по форме имитировали глиняную посуду, используемую простонародьем (см. рис. 13). Точно так же форма больших кубков, называемых керо, сделанных из дерева или керамики, которые использовались индейцами для питья, для высшего класса воспроизводилась в металле (см. рис. 11, 12). Кухонную утварь изготавливали из глины – как она выглядела, показано на рис. 13. Кухонные горшки инков имели крышки. Они могли размещаться на подставке или треноге, чтобы разводить огонь под ними. В число кухонной утвари входили также деревянные черпаки, костяные вертелы и медный или бронзовый серповидный нож, называемый туми.

Рис. 13. Керамическая домашняя утварь: три меньших сосуда использовались для раздачи еды; центральный – для хранения; котел на подставке и жаровня – для приготовления

Всякий человек ел дважды в день, примерно в восемь или девять часов утра и за час или два до заката солнца. В мебели необходимости не было, столом служила земля, и в то время как высший класс, люди значительные и кураки расстилали на земле ткань, простой народ об этом по большей части вовсе не заботился. Мужчины и женщины ели вместе, сидя спина к спине на земле и опираясь друг на друга. Женщины разливали супы и похлебки по мискам из керамических ольяс (широкогорлых горшков с ручками) и поднимались, чтобы наполнить тарелку мужа или дать ему напиться, когда он этого захочет. По распоряжению Пачакути, девятого Инки, все должны были есть вне дома, в своих дворах, а во время праздников все люди селения ели во дворе кураки, а тот – как местный правитель – восседал во главе «стола» на своем духо (низкой скамейке). Пиршества продолжались большую часть дня и часто затягивались на несколько дней. Пища приносилась в складчину, от каждого двора, и делилась на всех. Напитки тоже приносили, но каждая семья для себя.

Рассаживались по группам в соответствии с положением, которое они занимали относительно других в социальной иерархии. Согласно основному социальному делению, ханансайя занимали места с одной стороны, а уринсайя с другой стороны от кураки, так что эти половины всего сообщества усаживались друг напротив друга в два параллельных ряда. Было принято, чтобы мужчины из одного ряда наполняли две чаши чичи, чтобы предложить одну из них члену другого ряда, а потом выпить вторую самому. Такой же ритуал действовал на встречах императора с его чиновниками и кураками и других общественных событиях. Таким ритуальным питьем скрепляли союзы, и каждая сторона сохраняла чашу, из которой пили, как напоминание о соглашении.

Чича — общее туземное название ферментированных напитков, которые готовились из различных культурных растений: маиса, киноа, оки, ягод молле. Большое количество чичи поглощалось на празднествах, но этот же напиток разной крепости пили каждый день, и он был единственным, который жители Анд хранили у себя в доме. Изготовление чичи занимало много времени. Женщины разжевывали сырье в кашицу и выплевывали ее в горшок с теплой водой. Предпочитали использовать воду мутную: бытовало мнение, что из чистой прозрачной воды получится кислая чича. Чича, приготовленная из маиса, была вкуснее чичи из киноа, а самую крепкую делали из ягод молле, и ее же могли подливать, улучшая вкус маисовой чичи.

Существовал еще один очень крепкий напиток – винупа. Его готовили из маиса, который замачивали, пока он не прорастал, поджаривали, а затем измельчали и варили в воде. Затем процеживали и оставляли бродить. Однако этот напиток был запрещен для общего употребления и, подобно коке, использовался как возбуждающее средство главным образом в религиозных ритуалах.

Язык и литература

В многочисленных мелких государствах, которых инки объединили под своим правлением, по-видимому, говорили примерно на таком же числе языков и наречий. Лингвистическое разнообразие сохранялось и при режиме инков, но после 1438 г. они ввели кечуа в качестве языка для общего употребления в империи.

Кечуа, или кичуа, – неподходящее название для языка инков, поскольку оно пришло из андской провинции того же названия, где говорят на этом языке. Принято считать, что инки для удобства управления империей сделали свой родной язык господствующим над другими – из чего следует предположение, что кечуа был подобен или близкородственен их собственному языку. Однако есть интересное упоминание об альтернативной возможности: Кобо пишет, что инки в свое время говорили на особом языке, который использовался только знатью. Топа Ату, племянник Уайны Капака, который прожил до 1580 г., подтверждал это и говорил, что они забыли тот язык, поскольку слишком много инков было убито в гражданской войне и войне с испанцами. Поскольку кечуа также упоминается как «всеобщий» язык Куско, единственным возможным объяснением этого противоречия может быть то, что инки когда-то, до того как они поселились в районе Куско, говорили на другом языке.

Кечуа использовался правительством и для взаимоотношений между всеми провинциями. Многие жители Анд стали двуязычными. Стало обязательным, чтобы они учили своих детей кечуа с младенчества. Внедрение говорящих на кечуа митимаев (переселенцев) на чужие земли было одним из наиболее действенных инкских методов по распространению этого языка.

Кечуа прост в изучении, и на нем легко разговаривать. Он подобен романским языкам в том, что имеет восемь частей речи (существительные, местоимения, глаголы и т. п.), но в нем нет артиклей и существительные не имеют рода. Множественное число существительных и некоторых местоимений, а также глаголов образуется при добавлении частицы куна, например руна (человек) – рунакуна (люди). Прилагательное ставилось перед существительным, а род выражался только добавлением слов ккари (мужчина) и уарми (женщина) или урко (самец) и чина (самка) по отношению к животным. Когда эти слова к существительным не добавлялись, род считался общим. Притяжательные местоимения образовывались с помощью аффиксов, добавляемых к существительным. Большинство качественных прилагательных, а также прилагательных сходства и сравнения превращались в наречия путем добавления частиц хина или сина: синчи (сильный) – синчи-хина (сильно, мощно).

Словарный состав этого языка невелик, но слова могут варьировать свое значение в зависимости от места в предложении или посредством легкого изменения ударения и произношения. Активное использование именных и глагольных суффиксов, видоизменяющих части речи и модифицирующих смысл, придает языку большую выразительность и гибкость. Слова могли быть заимствованы из других языков, и при помощи добавления элементов языка кечуа из них создавали новые слова.

Хотя у инков не было письменности, они умели сохранять подробную информацию в большом объеме, используя систему окрашенных в разные цвета веревок с завязанными на них узелками, которая называлась кипу. С основного шнура свисали окрашенные шерстяные нити. Положение и число узлов, завязанных на этих нитях, обозначало численную информацию в десятичной системе. Одни только кипукамайоки (хранители кипу) могли расшифровывать и интерпретировать кипу.

Хотя этот способ записи и счета использовался главным образом для административной и статистической информации, кипу также помогали правительству сохранять историческую и культовую информацию. Представление о том, что связка кипу может быть прочитана наподобие книги, не соответствует действительности, но в руках профессионалов-кипукамайоков, привыкших с их помощью заучивать историю, литературу и обычаи, эти инструменты служили таким полезным вспомогательным средством для запоминания, что вполне могло показаться, будто их действительно читают наподобие шрифта Брайля.

Другим средством, содействующим запоминанию, были разрисованные доски, хранившиеся в Кориканче, главном храме инков. Они были созданы по приказу Инки Пачакути и изображали историю его предков, а последующие Инки должны были их дополнять.

«Литература» инков была устной и передавалась из поколения в поколение. Только фрагменты заученных текстов были записаны в качестве литературных произведений во время конкисты. Большая часть их содержания дошла до нас в испанских отчетах, написанных в значительной степени на основании этих источников. Это отрывки молитв, гимнов, эпических поэм и драм, любовных стихов и песен. Достоинствами их, из-за которых они были записаны, являлись ясность и выразительность слога и чувства, которым сопутствовал строгий фонетический узор, придающий им ритм, производивший глубокое впечатление при устной декламации.

Эпические поэмы пелись или декламировались во время народных сборищ: «В такое время те, кто знает баллады, громким голосом, устремив взоры на Инку, поют ему о деяниях его предков». Многие из этих повестей «расходились между собой во многих подробностях», но были в целом связаны с историческими событиями и царствованиями Инков, которым они, естественно, пели хвалу. Однако если некий Инка не был популярен, славословные сказания о нем предавались забвению, и его имя упоминалось только в генеалогиях. Именно это, видимо, произошло в случае с Инкой Урконом, который приходился братом Пачакути и оказался трусом. Согласно некоторым сведениям, Инка Виракоча, уходя на покой, собирался передать власть Уркону, но когда последний не сумел оборонить Куско от наступающей армии чанка, его сверг Инка Пачакути. В результате Уркон практически не упоминается в устных преданиях.

В обязанности вождей и глав родов входило хранить память и историю своих предков. В записи Сармьенто уцелела одна строфа из повести о смерти Инки Пачакути:

Я был рожден, как лилия в саду,
И так же я вырос.
Когда мой срок пришел, я достиг зрелости,
И как я был должен умереть, так я иссох,
И я умер.

Другой отрывок, приведенный ниже, очень простой и ритмический, взят из летописи Пачакути Ямки. В этом отрывке Чучи-капак из Хатунколья (район озера Титикака) приходит на бракосочетание Инки Виракочи и приводит с собой всю свою стражу, всю свиту и приносит драгоценного родового идола. Вероятно, он хочет заручиться поддержкой Инки в борьбе против своих соперников Лупака. Он многократно повторяет, обращаясь к Инке:

Ком Кускокапака, – Ты – король Куско,
Нука Колькапака, – Я – король Колья,
Упьясун – Мы будем пить,
Микусун – Мы будем есть,
Римасун – Мы будем говорить
Амари рима (чун) – О том, о чем никто другой не говорит.
Нука кольке тийакани – У меня серебро в изобилии,
Чуки тийакани – У меня золото в изобилии,
Виракоча Пачайачик – Виракоча, Символ Вселенной,
Муча – Я преклоняюсь,
Нукак инти мучак. – Пред солнцем я преклоняюсь.

Считается, что именно Инка Пачакути является инициатором пересмотра истории и обычаев инков и приведения их в более подходящую для расширяющейся империи форму, дабы произвести впечатление, представив образ инков широкой публике. В повествовательное изложение мифов и легенд можно было ввести более абстрактное выражение традиционных представлений. Множество мифов о происхождении инков во всех подробностях излагали их религию, моральные принципы и обычаи. Некоторые из этих мифов, вероятно, придумывались амаутами (мудрецами) специально для того, чтобы сплести их с более древними местными легендами и верованиями и тем убедить покоренные провинции в их легитимности. Среди инкских мифов о происхождении мира, которые существуют в нескольких различных версиях, один изображает Виракочу как Творца, населившего мир из озера Титикака, и рождение Манко Капака из вод озера. Эта версия мифа должна была удовлетворить тех подданных, что жили в окрестностях озера, таких как колья, и в то же время обеспечить инкам более впечатляющую генеалогию, увязав в одно целое их бога Солнца и Творца Вселенной.

Гарсиласо повествует, что амауты сочиняли комедии и драмы для представления при дворе в дни праздничных торжеств. К представлениям относились очень серьезно, и в Куско артисты всех жанров принадлежали к высшему обществу. Тем актерам, которые хорошо играли, дарили ценные подарки и драгоценности. Настолько мощными были чувства и традиции, воплощенные в этих пьесах, что в 1781 г. правительство Перу издало указ, запрещающий индейцам разыгрывать драмы на темы, касающиеся их предков. Гарсиласо говорит, что эти драмы сочинялись возвышенной прозой и что в них повествовалось о героических битвах и войнах, представлялся жизненный путь и величие прежних правителей инков. В то же время на темы, касающиеся сельского труда, имущества, семьи и домашнего быта, сочинялись комедии. Гарсиласо также рассказывает, как пьесы заучивались актерами: «Они повторяют каждое слово по много раз, отмечая его цветной галькой, семечком, зернышком или фасолинами чуи. Таким образом они легко запоминают слова». Пьесы сопровождались музыкой, исполняемой на флейтах и барабанах (см. рис. 14), являющихся основными инструментами в Андах, а иногда и танцами.