Снова вместе

– Я хочу тебя, Либби, – прошептал он. После этого его руки скользнули вниз и стали стягивать нижнюю часть купальника, за ним последовали его собственные плавки.

Она хотела видеть, но только ощущала; хотела дотрагиваться, но вместо этого трогали ее. Руки Алека бродили по всему ее телу, дразнили и искушали, заставляли замирать от желания. И когда она наконец не выдержала и опрокинулась на спину, он накрыл ее своим большим телом.

– Будет больно, Либ, – хриплым голосом пробормотал он.

Она помотала головой:

– Нет.

Ей на самом деле было не больно. В тот раз. Тогда она думала только об Алеке, о своей любви к нему, о том, как доказать ему эту любовь.

Она приняла его с восторгом, наслаждаясь силой его толчков внутри ее, отвечая ему с безумным желанием. Никогда в жизни ничего подобного она не чувствовала, никогда не испытывала такого влечения, такого вожделения.

Оно вздымалось, как волны, росло, как девятый вал. И в тот миг, когда она подумала, что больше не выдержит, у нее внутри будто что-то взорвалось, ее охватила конвульсивная дрожь, и через мгновение это ощущение разбилось с той же силой, с какой волны разбиваются о скалы.

Обостренные чувства остывали медленно, как прибой, с водоворотами утихающего желания, блаженным покоем, нежными прикосновениями.

Удовлетворенная и счастливая, Либби вздохнула. Потом дотронулась до щеки Алека. Он приподнял голову, заглянул в самую глубину ее глаз и дотронулся губами до ее ладоней.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Замечательно, – ответила Либби. – И ты, по-моему, тоже.

Алек улыбнулся и сразу стал похож на мальчишку.

– Благодаря тебе.

– Я думаю, это взаимно.

Они снова любили друг друга в лучах ласкового солнца. Потом лениво плавали. Обнимались. Целовались. И только когда солнце стало садиться, Алек погрузил вещи в лодку и помог забраться в нее Либби.

– Это наше с тобой местечко, – сказала Либби. – Наша идиллия.

– Наш рай, – согласился с ней Алек и включил мотор.

– Мы вернемся сюда еще? – спросила Либби, глядя на бухту, на пальмы, вырисовывающиеся на фоне оранжево-пурпурного неба.

– Верь в это, и мечты обязательно сбудутся.

И Либби, защищенная объятиями Алека от прохладного, вечернего ветерка, в ореоле его любви, согревающей ее всю дорогу домой, поверила. Больше они туда не вернулись.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

И вот они снова тут.

За восемь лет ничего не изменилось – и изменилось все. Все тот же пляж, тот же песок, те же вода и солнце. И мужчина рядом тот же. Вот только мир стал совсем другим.

Бухта больше не напоминала райские кущи, что бы там ни говорила Джулиет. Да и что, впрочем, понимает ребенок?..

– Ну надо же – как в сказке! – воскликнула Джулиет, как только Алек застопорил мотор и бросил якорь.

– Только тут и мог жить сам Робинзон, – в восхищении прошептал Сэм.

Либби ждала, что Алек согласится, но, взглянув nа него, увидела, что он сосредоточенно занимается укреплением якоря. Либби принялась возиться с едой, одеялами и солнцезащитным тентом. Сэм с радостным визгом нырнул в воду. Джулиет немедленно последовала за ним. Либби смотрела им вслед, пока не подошел Алек и, глядя на сумку с едой, не сказал:

– Давай помогу.

Либби вцепилась в сумку.

– Не нужна мне твоя помощь. Прекрасно справлюсь сама.

Она поставила сумку на песок. Вот сейчас окунется и примется за приготовление пищи.

– Устраивайся поудобнее, – насмешливо сказал Алек.

– Спасибо, – натянуто отозвалась она. Она нырнула, проплыла немного на боку, попыталась встать и обнаружила, что здесь глубже, чем она предполагала. Когда она вернулась, чтобы достать из лодки вторую сумку, ее там не оказалось. Она бросила вопросительный взгляд на Алека. Воцарилась тишина; они молча смотрели в глаза друг другу – она со страхом, он с насмешкой. Наконец он протянул ей сумку.

– Спасибо.

– Не за что.

Алек взял одеяло и стал расстилать его на берегу.

Либби притащила сумку с едой и стала тщательно раскладывать содержимое.

Она постоянно чувствовала на себе взгляд Алека, сопровождающий каждое ее движение. Наконец, порывшись во всех уголках своей мятежной души, исчерпав все средства, позволяющие не обращать на него внимания, она повернулась к нему спиной и стала вглядываться в море, где плескались Джулиет и Сэм.

Дети с плеском выныривали из воды, хохотали, дурачились. Сэм, как всегда, бурно, Джулиет – более сдержанно, но с необычным, как показалось Либби, оживлением.

Невольно вспомнились слова Джиба Сойера. Либби взглянула на детей глазами старика: мальчик похож на Алека, девочка на нее – и едва не упала в обморок от сразившей ее боли.

Ей бы хотелось иметь такую дочь, как Джулиет. Все восемь лет она гнала от себя мысль об этом ребенке Алека и Марго, ненавидела ее так же, как отца Джулиет. Она не могла себе представить, что может испытывать такие чувства к плоду их любви. Но теперь она не могла себе представить жизнь без Джулиет.

Она искоса метала взгляды на Алека. Наверняка, даже полюбив теперь Сэма, он не мог сожалеть о своем браке с Марго и о том, что у них родилась дочь. Хотелось бы знать, о чем он думал теперь.

– Интересно, что скажет Сэм, если узнает, что был зачат под этим самым деревом, – вдруг сказал Алек.

Либби оцепенела, потом пристально посмотрела на него.

Алек стойко выдержал ее взгляд.

– Это ведь так.

– Знаю. Но я не собираюсь сообщать об этом сыну. И тебе не советую.

– Кажется, у меня уже сложилось мнение о твоем отношении к этому. Ты, я вижу, продолжаешь упорствовать в своих заблуждениях.

– Вовсе нет! Я…