Самосожжение
Энн Нельсон
Самосожжение
Оглавление
Пролог
Глава 1. Серена
Глава 2. Серена
Глава 3. Серена
Глава 4. Серена
Глава 5. Серена
Глава 6. Серена
Глава 7. Серена.
Глава 8. Николас
Глава 9. Эзра
Глава 10. Серена
Глава 11. Лиам
Глава 12. Серена
Глава 13. Серена.
Глава 14. Серена
Глава 15. Серена
Глава 16. Серена
Глава 17. Серена
Глава 18. Серена
Глава 19. Серена
Глава 20. Эзра
Глава 21. Николас
Глава 22. Серена
Глава 23. Серена
Глава 24. Серена
Глава 25. Рейк
Глава 26. Серена
Глава 27. Серена
Глава 28. Николас
Глава 29. Серена
Глава 30. Эзра
Глава 31. Серена
Глава 32. Серена
Глава 33. Серена
Глава 34. Серена
Глава 35. Эзра
Глава 36. Серена
Глава 37. Серена
Глава 38. Серена
Глава 39. Серена
Глава 40. Эзра
Глава 41. Серена
Глава 42. Рейк
Пролог
"Иногда не помнить, не знать, не чувствовать – самый лучший способ сохранить рассудок".
Вас когда-нибудь посещали мысли о возможности смерти, лишь бы перестать чувствовать боль?
Меня да. Пятнадцать лет. Столько мне было, когда моя спокойная жизнь превратилась в чертову борьбу. Веселая девчонка, которая мечтала о парнях и любви исчезла. На ее место пришла сдержанная женщина, каждый шаг которой четко выверен. Вместо смеха – холодный расчет. Вместо улыбок любимых – безэмоциональные солдаты, которые выполняют каждый твой приказ. Вместо семейных вечеров – град пуль, запах свинца и отдача от металла оружия.
Я веду сражение, которое гораздо сложнее физической битвы. В отличие от реального мира, я не могу просто взять и всадить пулю в лоб ублюдку, вставшему у меня на пути. Там я победитель, но здесь… Я заведомо проигравший, который всеми силами цепляется за последнюю ниточку, в которую вплетено лишь одно слово – «ненависть». Внутри меня пожар. Он стремится уничтожить каждую клетку моего тела. Он обжигает. Заставляет кричать от неистовой боли. И требуется огромная сила воли, чтобы не поддаться желанию сгореть заживо.
Все всегда происходит по одному и тому же сценарию.
Каждый раз я хожу по краю, желая разжать стертые до крови ладони и исчезнуть навсегда. Но потом меня будто бы накрывает волна цунами, которая притупляет разбушевавшийся вулкан.
Воспоминания, как стоп-кадры из фильмов, проносятся в твоей голове. Потеря близких, разрушенные мечты, предательство, боль и унижения …
Именно в этот момент проносятся до боли знакомые мысли, которые не дают тебе избавиться от этих мучений навсегда.
Помни, ради чего ты здесь.
Пять слов. Чертовы пять слов, которые перечеркивают единственную возможность обрести долгожданную свободу.
Помню, отец в детстве часто мне говорил, когда мы выезжали на пляж.
«Запомни. Если ты понимаешь, что начинаешь тонуть, а рядом нет никого, кто мог бы тебе помочь, не сопротивляйся. Лучше поддаться течению, опуститься на дно, чтобы потом со всеми оставшимися силами оттолкнуться от него и всплыть наружу. Только так ты будешь спасена».
Эти слова стали для меня мантрой. Кто-то говорит аффирмации, стоя у зеркала, напоминая себе о том, как он красив, любим, востребован. У меня же она имеет насыщенный красный оттенок, пропитанный лишь одни единственным желанием – возмездием.
Прошли года. Только сейчас я поняла, почему отец из раза враз повторял эти слова как молитву перед судным днем.
Но смогу ли я найти в себе силы всплыть после того, как окончательно потеряла все, что имела?
Глава 1. Серена
Девять лет назад
Начиная с пятнадцати лет, когда моя жизнь круто изменилась и до сих пор мне всегда снится один и тот же кошмар…
Тот самый день, когда я пришла домой после самого серьезного конфликта с родителями, возникшего из-за моего стремления, как и любому обычному подростку, весело провести вечер.
Наша семья всегда казалась мне самой обычной.
С отцом мы часто выезжали на кемпинг, где он учил меня охотится. Мы никогда не нарушали закон, предпочитая официально разрешенные места для отдыха подобного рода. Вместе с мамой мы регулярно посещали художественные выставки и театральные представления. Для меня было неважно, окажемся ли мы на балете или постановке Шекспира, главное условие заключалось в отсутствии оперы. Никогда ее не любила. А с младшим братом, который был младше меня на шесть лет, вечерами мы довольно часто зависали в видеоигры.
У нас было полное взаимопонимание. За исключением одного единственного момента – никаких вечеринок или шумных посиделок у других дома. Даже с ночевкой меня никогда не отпускали, хотя это обычная практика у девчонок моего возраста. Сначала я не настаивала на том, что хочу пойти развлечься, как и другие ребята. Но, чем старше я становилась, тем больше недопонимания и споров у нас возникало.
Предложение моей подруги отправиться на мальчишник в квартире знакомого парня, чтобы отпраздновать завершение учебы в школе, звучало заманчиво. Впервые в жизни я так сильно горела желанием повеселиться со всеми.
Естественно, мои родители решительно выступили против этой идеи.
«Ты никогда не знаешь, что сделают с тобой такие же подростки, как и ты. Кто угодно поманит перед ними своими деньгами, и ты уже вся распродана на органы, перед этим еще и по кругу пустят».
«Этот мир не так невинен, как ты думаешь. Хватит смотреть через розовые очки».
«Ты должна слушаться нас с матерью. Мы просто хотим научить тебя ответственности. Мы хотим тебя защитить. Ты не осознаешь, в каком мире мы живем».
Иногда предостережения родителей выглядели абсурдными, словно сценарий голливудского триллера, где реальность приобрела четкое разделение на черное и белое. Действительно, сложно представить себе родителей, говорящих подобное своему пятнадцатилетнему ребенку.
«Всегда обращай внимание на окружающую обстановку. Где кто стоит, сколько людей вокруг, кто чем занимается. Старайся запомнить каждую мелочь».
«Если в твоем окружении появился незнакомец, следи за ним до тех пор, пока не убедишься, что он не принесет тебе вреда, поняла меня?»
Казалось, что мне что-то не договаривают. Скрывают. Пытаются уберечь от того, что, может, происходило с ними? Но я отметала от себя эти мысли.
Со временем предостережения отца стали для меня ядом. И его категоричность в вопросе моей безопасности и свободы заставляли испытывать гнев.
«Ты не понимаешь…»
«Ненавижу!»
Вот такие мысли всегда крутились в моей голове.
Именно в тот день я решила высказать все накопившиеся обиды. Ссора была громкой, в стороне не осталась даже посуда. Не выдержав их давления, я развернулась и, хлопнув дверью со всей силы, выбежала на улицу и направилась к месту встречи с подругой.
Все негативные эмоции как рукой сняло, стоило только погрузиться в царящую на вечеринке атмосферу и выпить несколько шотов с алкоголем. Но через пару часов, когда весь адреналин вышел из моего тела, меня накрыло чувство вины перед теми, кто всегда искренне обо мне заботился. С каждой минутой оно становилось все сильнее. Вся окружающая обстановка стала на меня давить и, даже не попрощавшись, я вышла на улицу.
Ночь была теплая, несмотря на неожиданно начавшийся ливень. Капли дождя полностью обволакивали мое тело. Все вплоть до нижнего белья промокло до нитки, что вызывало ужасное чувство дискомфорта от прилипавшей к телу ткани. Но мне как будто было все равно на это. В голове царил полнейший хаос.
Что сказать родителям? Как доказать свою самостоятельность? Может, стоит подыскать общежитие? А стоит ли вообще возвращаться домой? Может, это мой шанс? Шанс убежать и начать все самой. А потом, когда я смогу достичь всех высот, смогу реализоваться на собственно выбранном пути, я вернусь и докажу, что я смогла. Мне бы только возможность освободиться от этой ненужной опеки…
Знаете, что наши мысли имеют свойство материализоваться? Не все, конечно… Но если ты чего-то искренне захочешь, то оно обязательно воплотиться в жизнь. Так произошло и со мной. Возможность освободиться от родительского контроля у меня появилась в ту же ночь. Только эта самая возможность стала для меня проклятием, которое преследует меня по сей день.
Вернулась домой я только под утро, когда привела мысли в порядок. Гробовая тишина во всем подъезде, перегоревшая лампочка на лестничной площадке нашего этажа. Поднимаясь на четвертый этаж, где находилась наша квартира, я представляла вариации предстоящего диалога с родителями: слезы матери, одновременно злое выражение лица отца и его же обеспокоенный взгляд, озадаченность младшего братца, вечно стоящего в стороне и наблюдающего наши ссоры и примирения. Я думала, что готова ко всему.
Только вид приоткрытой входной двери в квартиру заставил исчезнуть все мысли в моей голове.
Запах железа, витавшей вокруг, вызывал тошноту, которую я никогда еще в своей жизни не ощущала так остро. Как будто почувствовав, что мне не надо ее открывать, я стояла как вкопанная в цементную плиту. Пульсирующая боль в висках приглушалась громким биением собственного сердца. Дверная ручка по ощущениям была как острие ножа. Ледяная. Обжигающая. Все тело пробрала дрожь.
Впервые в моей жизни я почувствовала нарастающую тревогу, которая пожирала меня изнутри.
Совладав с собой, я потянула за дверь. И в этот момент мне показалось, будто бы из меня выкачали весь кислород.
Брызги крови на светло-бежевых стенах даже в полумраке выглядели ужасающе. Весь ламинат, который мать когда-то с особой тщательностью выбирала, превратился в красный ковер, отражающий блики от горящий на лестничной площадке лампы. Безжизненные тела трех самых дорогих мне людей лежали прямо передо мной. Протянутые руки родителей друг к другу заставили меня приковать к ним свой оцепеневший взгляд. Их одежда пропиталась кровью, на лицах застыл страх, а некогда ясный взгляд застелила белая пелена. Тело брата, в отличие от родителей с одной единственной раной на шее, было поодаль под картиной с васильками – моим подарком матери на ее день рождения.
«Мама, помнишь, ты рассказывала мне о языке цветов? Я дарю тебе эти васильки. Это мое тебе благословение, чтобы ты жила с нами долго-долго, и чтобы нашу семью обошли все невзгоды. Ты счастлива?»
Мама лишь тихо улыбнулась тогда восьмилетней мне.
«Спасибо, милая моя. Надеюсь, так и будет».
С трудом понимая, что сейчас происходит, я падаю на залитый кровью пол, зажимая руками уши. В голове шумит так, как будто меня окружают включенные на всю колонки. Квартира, которую я так любила, дом, который всегда был для меня всем, сейчас казался чем-то чужим и инородным. В полнейшем бреду я пыталась разбудить родителей, несмотря на открывшуюся моему взору картину, но все попытки оказались тщетными. Никто не реагировал. Они не дышали…
Казалось, будто кто-то совсем рядом истошно кричал и звал на помощь.
Воспоминания о том, что случилось после, будто стерли из моей головы.
Ничего. Лишь пустота.
Пришла в себя я только в больнице. Горло охрипло настолько, что я не могла вымолвить ни слова. Вся одежда и руки были в крови, даже во рту я чувствовала ненавистный железный привкус. Как мне позже сказали, проходящие мимо открытой двери соседи вызвали полицию. Меня, дрожащую и ледяную, пропитанную их кровью, обнаружили сидящей на коленях посреди всего этого безумия. И только в своих ладонях я крепко сжимала их руки.
Через два дня, которые пролетели как будто в тумане, состоялись похороны.
Люди все приходили и уходили. Партнеры отца, немногочисленные знакомые матери, друзья семьи, одноклассники брата. Этот нескончаемый поток людей не прекращался.
Никто не плакал, даже я.
Лишь шепот окружающих, которые бросали на меня полные ненужного сочувствия взгляды. Их лицемерные лица вызывали отвращение.
«Так жестоко убили почти всю семью. Может, у них были проблемы с деньгами, вот с ними и разобрались? Или отец был бандитом каким, на вид он был грозным».
Вы ошибаетесь.
«А дочери-то повезло. Если бы была дома, умерла бы вместе со всеми».
Лучше бы умерла.
«И что же с ней после этого будет? После такого зрелища нормальным человеком уж точно не стать».
Замолчите!
«У нее же совсем не осталось родственников. Как она справится? Тут только в детдом. Никто не захочет ее удочерить».
Слишком громко…
«Вы посмотрите, даже слезинки не проронила. Может, она уже…»
Мне казалось, все слезы я выплакала в тот самый день, когда последний раз открыла двери нашей квартиры. Сил больше не оставалось.
В какой-то момент я переключилась с людей на стекающие по окну капли дождя. На улице все также пасмурно, серые тучи не пропускали ни одного солнечного луча. Как прозаично. Казалось, будто само небо все эти дни плачет вместо меня. В этих самых каплях я находила некое утешение.
Перебирая последний разговор с родителями, я все не могла вспомнить, что было последним сказанным отцу. Точно не «я тебя люблю».
Не нужно было тогда уходить… Если бы я не убежала, тогда из дома, если бы пришла чуточку раньше. Может, тогда бы я узнала, кто убил родных? Но что я бы с ними делала? Убила бы? Заставила бы также страдать их семьи?
Уж точно не отпустила бы проживать свою спокойную жизнь.
Я хочу…
Все эти мысли переполняли меня до тех самых пор, пока вид стекающих капель не перегородила чья-то фигура. Подняв взгляд, я увидела перед собой мужчину, на вид которому было около шестидесяти лет. Черный костюм был очень дорогим, а трость, на которую он опирался, была темно коричневого цвета с мелкими золотыми вкраплениями. Его взгляд был спокойным, но в то же время от него веяло некой силой, от которой бросало в дрожь. Все мое естество кричало о том, что нужно убегать от этого человека как можно дальше. Но я этого не сделала. Я как завороженная смотрела на него, не отводя своего взгляда. В нем чувствовалась власть и удушающая жажда крови. И это было тем, что я искала.
– Дитя, я пришел за тобой. С этого момента, если позволишь, я буду заботиться о тебе.
Голос этого человека полностью соответствовал его внешнему виду. Его протянутая ко мне рука казалось единственным шансом на спасение.
И я схватилась за нее.
Интересно, если бы я не взялась за эту спасательную веревку, закончились бы тогда мои страдания? Как бы сильно отличалась моя жизнь от того, что я имею сейчас?
Никто тогда не знал, какие последствия будут у моего импульсивного решения.
Глава 2. Серена
Девять лет назад.
Протянутая ко мне рука как будто выдернула меня из транса.
– Кто вы? – едва слышно я задаю вопрос, медленно изучая появившуюся передо мной фигуру.
Мужчина одернул руку и с большей силой оперся на позолоченную рукоятку своей трости. Его глаза как будто читали все потаенные мысли в моем подсознании. Это не пугало, но заставляло тысячи мурашек пробежать по всему телу.
Нависающие седые брови лишь подчеркивали пронзительность его взгляда. Зачесанные назад волосы и гладковыбритое лицо без единого намека на щетину показывало его как крайне педантичного и дисциплинированного человека. Квадратные плечи, массивная шея и спина придавали фигуре веса. Он был одет в костюм тройка прямого пошива, без каких-либо излишеств. Больше всего в глаза бросались запонки. Они были плоские, с некоей сложной гравировкой, которую сложно было рассмотреть. Но кроме них, на общем фоне выделялась печатка на мизинце его широкой кисти рук, покрытой затянувшимися шрамами.
– Я был давним знакомым твоих родителей. Моя дочь раньше была близка с ними.
Только сейчас я заметила позади него двух мужчин крупного телосложения в черных лаконичных костюмах, являющимися, по всей видимости, его личной охраной. Оба стояли чуть поодаль, но по их напряженным взглядам было видно, что они держат под контролем всю окружающую обстановку. На эти вещи когда-то меня научил обращать внимание отец.
Вновь разболелась голова.
– Ясно. Но почему вы решили забрать меня с собой? Какое вам дело до обычной сироты? – мой голос был ровным, в нем не было ни единой эмоции, ведь их уже не осталось.
Я никогда не была особо тщательной в выборе выражений. Может, это и могло бы меня погубить. Может, мне стоило быть с ним учтивее. Но мне было уже все равно. Я мертва.
Лицо человека, стоящего передо мной, на долю секунды вздрогнуло, а губы сомкнулись в тонкую линию, как будто сказанное мной заставило его в чем-то усомниться, но после он мягко улыбнулся и сел рядом со мной.
– Дитя, твои родители были мне очень дороги. Я знал их еще совсем детьми. Ты, конечно, не помнишь, но мы уже встречались. Правда тогда ты только училась ходить, – этот мужчина мягко улыбался, и, хоть все его лицо было напряжено, улыбка была искренней.
Или мне так казалось.
В этот момент в зале снова началась болтовня. Люди искоса бросали на нас взгляды, перешептываюсь друг с другом.
«Эй, это же Виктор Морроне, президент корпорации «Morrone Group». Но что он забыл на этих похоронах, да еще и сел рядом девочкой?»
«Что? Конгломерат «Morrone Group»? Это их же вечно заваливали проверками из прокуратуры, но так ничего и не нашли».
«Говорят, это было спланировано другой крупной корпорацией…»
«Разве они не имеют отношения к мафии? Я слышала…»
Только сейчас я вспомнила, что когда-то давно видела его фотографию в вечерних новостях. До меня доносилось множество голосов, но, кажется, человеку, сидящему рядом со мной, было на это все равно. Он слабо улыбался и смотрел на снимки моей семьи.
Не знаю, с какого момента, но я стала обращать внимание на лица. На то, как от переживания различных эмоций начинают двигаться морщинки, на частоту взмахов ресниц, а что больше всего меня привлекало, так это глаза. Глаза никогда не врут. Так я всегда считала. И сейчас глаза рядом сидящего со мной человека передавали глубокую тоску по чему-то давно потерянному.
– Если все так, как вы и говорите…– я тяжело сглотнула нарастающий ком в горле. – Вы всерьез предлагаете мне поехать с вами? Или же вы хотите снять с себя ответственность и спихнуть меня в интернат?
Его глаза заблестели. Глядя на это, у меня возникло ощущение, будто не скрытый сарказм в моей интонации ему понравился.
– Я заберу тебя к себе домой.
Решимость и твердость. Вот что читалось в его взгляде, вот что слышалось в его голосе. Может, из-за бесконечного шума, а может, все дело было в безвыходном положении, но я захотела довериться этому человеку. Осмотрев еще раз похоронный зал, я видела перед собой только лицемерные маски. Как будто в этой темноте все смотрели на меня не как на девочку, только что потерявшую всю свою семью, а как на какое-то развлечение.
Сплетни. Уйду я сейчас или нет, они еще долго будут преследовать меня. Клеймо, которое повесили на меня эти маски, никогда уже не снять.
«Сирота».
«Она не переживет это. Ей место в психушке».
«Сейчас точно свяжется с плохой компанией. Все они начинают гнить после такого».
Раздражает. Ни одного настоящего взгляда, нигде не видно правды. Нигде, кроме…
– Тогда увезите меня отсюда прямо сейчас. Мне осточертели лицемерные взгляды этих людей.
*****
Темно. Вокруг пустота, ничего не видно. Как будто я нахожусь в непробиваемом вакууме. Никаких эмоций, только спокойствие.
«Милая, иди скорее сюда».
Голос отца звучит откуда-то издалека. Его знакомый тембр действует успокаивающе. Оборачиваясь, вижу родителей и брата, расположившихся на пледах под раскидистым деревом. Этот миг кажется таким знакомым… Вспоминаю тот день моего пятнадцатилетия, когда вся семья отправилась на природу, устроив небольшой праздник. Они протягивали ко мне руки, в глазах счастье.
Видение настолько притягательно, что я мгновенно оживляюсь. Медленные шаги вскоре превращаются в стремительный бег. Однако, как ни пытаюсь приблизиться, расстояние остается непреодолимым.
Картинка вдруг меняется. Яркий пейзаж исчезает, уступая место двери. Она знакома до мелочей – вход в нашу старую квартиру, где прошло мое детство. Несмотря на осознание того, что скрывается за ней, рука сама тянется к ручке. Открывая ее, меня захлестывают эмоции. Они бешеным потоком нависают надо мной. Рвут душу на части. Терзают плоть. Сердце сжимается от нахлынувшей тревоги, воздух покидает легкие, глаза затуманены слезами.
Теперь я стою напротив родных лиц, но вместо радости и тепла встречаю лишь холодные взгляды. Ненависть. Презрение. Отвращение.
«Ты убила нас! Все из-за тебя».
Каждую частичку моего тела охватывал леденящий кровь ужас. Руки, тянущиеся ко мне, болезненно сдавливали кожу, вызывая невыносимое чувство страха. Я медленно умирала.
«Ты специально убежала из дома в тот день. Ты знала, что мы умрем».
Нет, я ничего не знала!
«Эта девчонка приносит одни несчастья».
Вы не правы! Это не так!
«Как так вышло, что только ты выжила? Тебя ожидает только смерть, как и нас».
Прошу вас, хватит!
«Тебе не следовало рождаться!»
Нет, нет, нет! Умоляю…
Тени исчезли. Оставалась лишь гнетущая тишина. Все мое существо объял пламенный жар, как если бы я находилась в жерле вулкана. Хотелось закричать, но звуки замерли внутри. Никого нет. Пустота. Остается лишь гореть…
Просыпаюсь с ощущением пробежавшего по телу ледяного озноба. Опять этот навязчивый сон. Уже девять лет он повторяется вновь и вновь. После каждого пробуждения мучительно болит голова, а тело охватывает покалывающее напряжение.
Память о той ночи жива, словно события произошли только вчера. Нельзя позволить эмоциям взять верх. Это всего лишь сон. Взяв себя в руки, сглатываю стоящий в горле ком.
Я больше не слабая испуганная девочка. Я не реагирую. Больше нет. Страх присущ лишь жертвам. И я к ним не отношусь.
– Серена, самолет идет на снижение. Наверное, из иллюминатора уже видно аэропорт, – весело произнесла девушка рядом, обращаясь ко мне. Посмотрев на нее, я заметила сияющие радостью глаза моей соседки. Для неё это первый в жизни перелет.
Джуллия Миллер, для нас просто Джулл. Маленький рост, каштановые волнистые волосы, ниспадающие до плеч, азиатский разрез ее карих глаз и невероятно милая родинка в нижнем правом уголку ее маленьких губ. Эта девушка была самим очарованием.
Сначала я стремилась избегать близкого знакомства с ней. По характеру она сильно отличалась от меня: непривычно открытая, искренняя, жизнерадостная поклонница классических диснеевских мультиков, активно демонстрирующая свои эмоции окружающим.
Я была абсолютной противоположностью – холодной, замкнутой. Железной как внешне, так и внутри. Прошло почти девять лет с тех пор, как я решила держать свои чувства под строгим контролем. Могла иногда пошутить, улыбнуться, проявить симпатию.
Выдержанность в каждом действии – вот моя жизнь. Даже близким я не позволяла видеть настоящую себя, доверять целиком и полностью. Такова моя реальность. Таков мой выбор. Я надела на себя броню и ни разу еще об этом не пожалела. Но холод в моих глазах не мог скрыть всего, что таилось в глубине души. Окружающие это чувствовали, подсознательно пытались избегать общения со мной. Для меня люди оставались инструментами, пешками в собственной шахматной партии. Большинство были таковыми.
Однако Джулл не отступала. Она хотела завести со мной те отношения, которые люди называли дружбой. Задавала вопросы, которые я чаще всего молча игнорировала.
Тогда она начала говорить сама, рассказывая истории о своей жизни: про детский дом, о том, как она сменила около десяти приемных семей и о том, что она познакомилась с парнем, научившем ее программированию. О том, что он с ней сделал.
Со временем я решилась довериться ей. Решение казалось нелогичным, но продуманным. Открылась постепенно, ближе к концу учебы в университете.
Я ей рассказала обо всем. Практически обо всем, за исключением нескольких моментов моей жизни, последствия которых измерялись кровью. О моих планах на будущее. Она поняла и приняла меня такой, какая я есть. Рассказывая ей все это, я уже знала: она останется верна мне. Ее собственный путь кардинально отличался от моего, но и в нем присутствовали оттенки красного с примесью запаха свинца.