Самосожжение
День прошел продуктивно. Внутри корпорации привычное уважение и соблюдение субординации среди акционеров, руководителей подразделений и рядовых сотрудников. Подготовка проекта реконструкции усадьбы у залива полным ходом. Через два месяца все должно быть готово. Работы много, а учитывая весь масштаб и тот факт, что мы работаем в двойном режиме, времени мало. Все должно сойтись в конечном столкновении переменных.
По завершении рабочего дня выдвигаюсь в резиденцию, где меня уже должна ожидать Катерина Браус. Сегодня она казалась более расслабленной, но все равно сосредоточенной. Сейчас, глядя на то, как она стоит у главного входа в полном оцепенении, я отчетливо вижу в ней прошлую себя, только прибывшую в этот дом.
– Катерина, – спокойно зову ее, останавливаясь позади.
Девушка резко оборачивается.
– Добрый вечер, госпожа, – голос бодрый. Хорошо. Силы для тренировки есть.
– Зови просто Сереной, – говорю сдержанно, как солдат с солдатом. – Или наставницей, если тебе так комфортнее.
Катерина замялась, едва уловимо покраснев:
– Хорошо… наставница.
Я еще раз внимательно осматриваю ее. Передо мной стояла девочка-подросток, еще толком не осознающая всей глубины мира, в который ступила. Судя по ее досье, которое я изучила еще вчера, в «Арес» она пришла пару месяцев назад. Она наверняка знакома с основными правилами корпоративной структуры, но пока не ощутила на своей шкуре истинную природу внутренней иерархии. Глядя на меня глазами, полными неподдельного восторга, она, вероятно, знала о стереотипах нашего круга: женщин редко допускают занимать руководящие посты, чаще воспринимая их лишь как средство продолжения рода. Но я являюсь исключением из правила. Хоть это она понимала.
– Пойдем на тренировочный плац.
Развернувшись, отправляемся сначала к бассейну, где я еще вчера оставила спортивную форму. Переодевшись, мы идем в амбар. Подойдя ближе, замечаю там Джулл и Ника. Похоже, их занятия еще не закончились.
– Надеюсь, мы не помешаем, – обратилась я к ним.
С того самого дня, как председатель указал на беззащитность Джулл, Ник стал каждый день учить ее самообороне. К стрельбе из пистолета они приступили только недавно. Пусть ей и не нужно было становиться высококлассным бойцом, базовые навыки быть должны. По крайней мере, так она сможет постоять за себя в случае непредвиденных обстоятельств.
– Скоро заканчиваем, – лаконично отозвался Ник.
Решив не мешать занятию, я немедленно перешла к подготовке Катерины. Ее движения говорили сами за себя: техника владения приемами боевых искусств была великолепна, но сила удара оставляла желать лучшего. Оставалось одно решение – сделать так, чтобы она могла наносить значительный урон противнику при этом применяя минимальное количество силы.
– Ты знаешь что-нибудь о боевом искусстве крав-мага? – спрашиваю во время пятиминутного перерыва.
Девушка удивленно взглянула на меня.
– Нет…
– Этот метод позволяет эффективно атаковать ключевые зоны тела противника. Твоя природная ловкость и быстрота реакции позволяют надеяться, что изучение основ анатомии значительно повысит твои шансы одержать верх даже над более крупным соперником, – пояснила я, пристально всматриваясь в выражение ее лица. – Даже если противник будет в два раза больше тебя, ты вполне можешь победить.
– Так значит, понимание устройства человеческого организма действительно важно в бою? – недоверчиво воскликнула Катерина. – Раньше нам называли наиболее уязвимые области, но никто подробно не объяснял механики повреждений.
– Верно, – соглашаюсь. – В нашей организации предпочитают развивать универсальные техники рукопашного боя, оставляя изучение физиологических особенностей. Но знание ключевых точек порой решает исход схватки.
Подойдя вплотную к девушке, осторожно беру за кисть руки.
– Допустим, оппонент пытается напасть на тебя с ножом. Чтобы обезвредить оружие, достаточно повредить определенные мышечные группы и нервные окончания. Вот смотри сюда, – я показываю на соответствующие участки. – Сгибательные мышцы кисти, срединный и локтевой нервы. Получив ранение в одну из этих зон, твой противник навсегда утратит способность управлять рукой, будь то попытка удержать нож или обыкновенную ложку.
Продолжая подробно объяснять ей устройство человеческого тела, осознаю, что время приближается к полуночи. Выдохшиеся, присаживаемся на старую скамью. Когда-то я точно так же сидела с Рейком. Кто бы мог подумать, что я однажды буду кого-то учить тому, что узнала от него.
– Знаете, раньше я даже не мечтала, что кто-то станет относиться ко мне настолько внимательно и подберет программу обучения специально под мои… возможности, – задумчиво проговорила Катерина, разглядывая пластиковую бутылочку воды в своих ладонях. – Думаю, вы знаете мою историю… Мой отец ушел из семьи довольно рано, мать вскоре снова вышла замуж. Отчим оказался настоящим тираном, и в конце концов я ушла из дома. Несколько лет скиталась по улицам. Однажды незнакомая женщина предложила свою помощь. Именно она привела меня в «Арес». Не все относились ко мне радушно, многие презирали меня из-за собственной слабости. Зато теперь я действительно могу постоять за себя.
Катерина подняла голову и грустно улыбнулась мне. Девочка даже не догадывалась, что стало лишь очередной пешкой в моих руках. Впрочем, признаюсь честно, глубоко внутри я увидела в ней нечто общее с собой прежней.
– Могу задать вопрос? – осторожно спрашиваю.
Катерина понимающе кивнула.
– Спрашивайте.
– Почему ты сбежала из дома?
Этот вопрос не давал мне покоя. В памяти неосознанно всплывает тот вечер. Я живу благодаря этой боли. Чувство вины за эти годы никуда не ушло. Оно лишь притупилось, как и все остальные эмоции. Но, глядя на нее, неосознанно хочется протянуть руку помощи. Сделать все возможное, чтобы ее выбор был иным. Чтобы она спаслась. Чего не смогла сделать я.
Она явно напряглась от моего вопроса.
– Видите ли… – она говорила тихо, стараясь подобрать нужные слова. – Этот человек домогался меня. Каждый раз, когда мама уходила на работу, он использовал любую возможность, чтобы приблизиться ко мне. Перед матерью он изображал примерного мужа, но со мной.... Мама добрая, она очень любила этого человека, но на меня она редко обращала внимания, потому что всегда была занята. Поэтому я и сбежала. Не хотела портить ей жизнь, да и жить с этим человеком под одной крышей больше не могла.
Едва дослушав рассказ, меня захлестнула ярость. Она настолько сильная, что заставляет кровью застилать глаза. Откуда во мне эти эмоции к чужой девчонке, я не знаю. Но она еще совсем юная. Ребенок.
– Хочешь наказать его за содеянное? – твердо задаю вопрос, сохраняя в голосе хладнокровие.
– Отчима? – медленно повторила Катерина, погруженная в размышления. Она глубоко вздыхает. – Я бы хотела, чтобы он получил по заслугам. Но сама я не хочу более с ним связываться.
Маленькое доброе дитя. Такая светлая девочка и в нашей организации. Если Бог и существует где-то на этой земле, то он тот еще ублюдок. Хотя, уверена, никакого Всевышнего и в помине нет. Всему творцы лишь люди. В их руках реальная власть. Порой даже в таких ничтожествах, как ее отчим.
– Можно я тоже задам вопрос? – тушуясь, Катерина задает вопрос.
– Давай, – коротко отвечаю ей, отметая ненужные мысли.
– Как вы смогли стать такой сильной? – ее глаза сразу же загораются. – Не в том плане, что можете уложить на лопатки любого. В «Аресе» все вас уважают. Признают, как сильного лидера. Говорят, что готовы служить дому Морроне под вашим покровительством до самой смерти. Вы же…
– Женщина? – перебиваю ее.
– Да. Женщин в мафии ни во что не ставят.
Я улыбаюсь. Неожиданный вопрос. Раньше никто не спрашивал меня об этом напрямую. И ответа у меня никакого на этот вопрос нет.
На мгновение задумываюсь.
– Я много тренировалась. Ломала себе кости, стирала пальцы в мозоли. Я просто старалась выжить и доказать, что я сильнее, чем кажусь, – говорю честно, как, наверное, ни с кем не говорила. – Если ты хочешь стать не просто хорошим солдатом, но и встать на вершину, запомни несколько правил.
Катерина развернулась ко мне всем корпусом. Ее глаза загорелись, а рот приоткрылся в ожидании. Видя это, не могу сдержать усмешку.
– Никогда не паникуй вслух. Даже если внутри у тебя шторм, снаружи ты лед, – я стала загибать пальцы на руке. – Выбирай не сторону, а позицию. Просчитывай ходы на перед. Ты должна форматировать пространство вокруг себя, поэтому очень важно, как ты ведешь себя на людях. И последнее, – загибаю последний палец. – Даже если твою гордость задели, уходи так, чтобы люди смотрели тебе в след.
Закончив говорить, я встала со своего места и потянула мышцы. На лице Катерины была благодарная улыбка.
Эти принципы, которые я только что назвала, создали ту маску, которая со мной на протяжении уже девяти лет. Я ответила ей честно. Но желала совсем не этого. Мне бы хотелось, чтобы она просто была. Поступила в обычную школу. Завела отношения с плохим парнем, который разобьет ей сердце. Чтобы она разочаровывалась из-за плохой отметки в дневнике. Я бы хотела, чтобы она прожила совсем другую жизнь. Но ее выбор уже сделан. Она не сможет уйти отсюда живой, даже если захочет. Единственное, что мне остается – дать совет, как не сломаться среди хищников.
На секунду мое внимание привлекает мимолетное движение у входа в амбар. Присмотревшись, ничего не замечаю. Показалось.
Закончив тренировку, мы разошлись. Катерина вернулась в общежитие, расположенное на территории «Арес», а я поспешила принять освежающий душ.
Струя холодной воды должна была охладить мысли, кружившиеся в голове после разговора. Ситуация меня никак не отпускала. Именно поэтому я решила сделать то, что для меня было совершенно несвойственно.
Глава 35. Эзра
Предложение Виктора Морроне переехать в его поместье застигло меня врасплох. Его намерения оставались неизвестными. Даже в первую встречу я не хотел этого союза, хотя и знал, что это прекрасная возможность отомстить. Я хотел отклонить предложение, но одна фраза неожиданно изменила мое мнение:
«Моя внучка Серена – ключ к уничтожению семьи Блоссом и компании. Она та, с кем даже я справиться не могу.»
Эти слова вызвали живой интерес. Я попросил показать видеозаписи ее тренировок. И мне показали. Она училась выживать. В общем, как и я. Но ей было труднее. Как она и сказала мелкой девчонке, она женщина. Женщины в нашем мире ничто – лишь средство утех.
Да, я проследил за ней. Даже после того, как гадюка вывернула сознание на изнанку своим ледяным взглядом в том проклятом баре, я все равно оставался ей одержим.
«Ты просто пешка. Ты ничто».
Эти слова до сих пор больно пульсировали в ушах. Да, она искусный лжец. Делает это тонко, почти филигранно. И я почти ей поверил. Но не до конца, чтобы оставить ее в покое. Даже так, я бы не смог этого сделать. Чертовка залезла под самую кожу. Теперь она в моих венах, в каждой клетке одержимого ей тела.
И тогда, когда я подслушал ее разговор, я убедился в том, что она вовсе не такая бесчувственная, какой хочет казаться. Я видел это. Ярость, желание убийства, когда она слушала историю той девчонки. Плохо скрываемую заботу, когда она давала советы, как не проиграть, будучи женщиной. До чертиков противоречива, но не лжива.
Даже сейчас она не может скрыть свою искренность по отношению к другим. Нетрудно догадаться, куда она направляется так поздно ночью, крадясь как какой-то преступник к своей машине. Явно не хочет, чтобы кто-то узнал о цели ее вылазки. Но уже поздно. Я ее вижу.
Поэтому я без промедления, подхожу к ней, открываю дверь ее машины и сажусь на переднее сиденье.
– Что ты забыл в моей машине? – в голосе недоумение, на лице буря эмоций. Черт, как же она красива.
– Ты же домой к той девчонке? – с легкой усмешкой уточняю, неотрывно смотря ей в глаза.
– Откуда ты? Хотя забудь, – она отводит взгляд, снова надевая маску.
– Выдвигаемся? – не реагируя на заданный вопрос, интересуюсь.
– Тебя это не касается, – твердо заявляет она, метнув взгляд на пассажирскую дверь. Меня прогоняют.
– Да брось, нам надо как-то уживаться вместе, – весело парирую, небрежно пожимая плечами и склоняя голову набок. В точности повторяю ее любимый жест.
Без единого слова она включает двигатель и вывела автомобиль за пределы ворот резиденции. Направление движения говорило само за себя: впереди находился объект, судьба которого, похоже, висела на волоске. Взгляд на нее, спокойно ведущую машину по направлению к человеку, который, скорее всего, сегодня умрет, разжигает лишь веселье.
Обычно она смотрит на тебя бездушными глазами. Лишь изредка они проявляли эмоции. Иногда это глубокая привязанность, как в случае с ее дружками, проживающими в пристройке. Когда она смотрит на председателя – в нем читается уважение. Скрытое презрение, которыми она одаривает мою чертову семейку. Страсть и возбуждение, когда мы играем в наши игры. Но вот каким взглядом она смотрит на тех, кто просит ее о пощаде? Это интересно.
В полном молчании мы доехали до старого дома в захолустном квартале.
– Сиди здесь, – холодно сказала дьяволица и тут же вышла из машины.
Хотелось бы последовать за ней, однако предпочел оставаться в автомобиле. Сейчас переступать черту нельзя. Нужно дать ей время остыть, иначе моей новой машине тут же придет конец.
Спустя считанные минуты раздался отчаянный мужской рев. Иначе его не назовешь. Боль сочилась из него как песок сквозь пальцы. Я не раз слышал человеческий крик, поэтому никаких эмоций по этому поводу не испытываю. Но, судя по тому, какую серенаду исполняет этот мужчина, моя дьяволица точно знает, как заставить человека извиваться перед ней, молить о пощаде, ползать перед ней на коленях. Когда-нибудь и я это увижу.
Спустя пять минут она уже вышла из этого подобия дома. А крик не прекращался, пусть и перешел больше на хриплый вопль. Дьяволица спокойно села в машину и двинулась в сторону дома. Ее правая рука, держащая руль, была вся в крови. Но лицо бесстрастное. Отчужденное. Как будто ничего не произошло.
– Ты его не убила? – с интересом спрашиваю, не отрывая от нее взгляд.
– Смерть была бы для него слишком легким наказанием, – равнодушие в голосе. Но в этой фразе как будто отображалось вся философия ее жизни.
– И что же ты сделала?
– Сломала плюсневые кости. Теперь он не сможет ходить, – она ухмыльнулась. – И вырезала его принадлежность к мужчине.
Я громко рассмеялся. Это моя женщина, черт возьми. Моя! Любой бы просто убил и распрощался. Но она выжидает. Настоящая хищница. И я хочу узнать ее лучше. Увидеть каждую ее темную сторону. Светлых у загнанных нет. А мы именно такие. Хищные звери, которые защищаются. Рефлекторно. Первозданно.
– Сыграем в игру, – бросаю вызов.
– Больше никаких игр…
– Не в них, – не позволяю договорить, продолжаю. – Будем поочередно задавать друг другу вопросы. Отвечаем честно. У каждого по три вопроса, – склоняюсь ближе и тихо говорю. – Дамы вперед.
Дьяволица неотрывно смотрит на дорогу. . Ее тело максимально расслабленно. Она в своей стихии. И даже я сейчас ее не смущаю. Это задевает. Раздражает. Рядом со мной ей положено ломаться, нервничать. Каждый. Проклятый. Раз.
Однако сегодня поступлю благородно. Небольшое вознаграждение за позволение увидеть ее именно такой. Стать свидетелем ее темной стороны.
– Как ты познакомился с председателем? – ожидаемый вопрос.
– Он сам нашел меня около полутора лет назад, пока я восстанавливался в больнице после неудавшегося покушения моего брата. Условия просты: я на стороне его внучки, которая является ключом ко всему, он мне Гилберта на блюдечке – даю честный ответ, хоть и сухой. Никто не говорил, что надо писать поэму. Затем перевожу на нее взгляд. – Моя очередь. Кто был твоим первым?
– Ключом ко всему? – в ее взгляде недоумение.
– Он так сказал, слово в слово. Ты не ответила на вопрос.
Дьяволица какое-то время о чем-то думает, а после шумно выдыхает.
– Если ты про парня, то наш солдат. Хотя, парнем назвать его сложно. Всего лишь одна ночь, после которой он умер на операции. Если про первое убийство – это был один из ваших дилеров, – на лице ноль эмоций, каменная статуя. – Почему ты так ненавидишь свою семью?
По лезвию ходит. Затронула ту тему, которую нельзя поднимать.
– Воздержусь от ответа. Такое на первом свидании не обсуждают.
– А мы разве на свидании? – в ее голосе чистая усмешка.
– Мы вдвоем, едем в машине после кровавого родео. Пытаемся узнать друг друга получше. Чем не первое свидание?
– Не думаешь, что в нем нет смысла после того, как ты почти трахнул меня? – вызов.
Чертовски возбуждает.
– Но тебе же понравилось? – нападаю в ответ.
– Воздержусь от ответа, – в голосе опять холод.
После инцидента в клубе она замкнулась. Между нами выросла стена. Проклятье, это выводит из себя. Нужно заново находить путь к ней, но уже иным способом. Помимо личного очарования, привлечь ее сможет еще и та информация, которой владею лишь я. Ведь для нее она превыше всего.
– Любопытно ведь, что хранилось в том сейфе? – интересуюсь, наблюдая мгновенную реакцию.
Она вспомнила. Тот день. Кабинет. Встреча, когда наши лица были скрыты масками. Она не могла не заметить сейф. Дьяволица хотела его открыть, но времени у нее было мало. А вот у меня достаточно.
– Ты открыл его, – она не спрашивает.
Моя умная девочка.
– Да, открыл, – выжидаю.
Пусть озвучит последний вопрос. Она совершает заключительный ход в нашей партии.
– Третий вопрос. Что было в сейфе? – она постепенно замедляет скорость. Следовательно, примерно через десять минут окажемся в резиденции.
Разворачиваюсь лицом к ней.
– Двадцать восьмого июня две тысячи десятого года была совершена кровавая расправа над семьей из трех человек. Подозревали попытку устроить поджог, на что указывают оставленные открытым газовые вентили и разбросанные по полу спички…
Закончить фразу не удается, поскольку дьяволица резко выжимает тормоза. Резкость маневра едва не заставляет меня врезаться головой в приборную доску. Хотел крикнуть на нее, но не могу. Во взгляде непонимание. Реакция совершенно непонятна.
– Какой еще поджог? Никакого пожара там не было. Остались лишь трупы матери, отца, брата… Меня обнаружили сидящей посреди комнаты. Запаха газа не было…
Замешательство в ее взгляде очевидно. Однако я не могу ошибаться. Отчетливо припоминаю содержимое сейфа Грэйсона. Документально зафиксировано намерение устроить возгорание. Очевидно, ее привлекло вовсе не наличие отчета в сейфе. Ее интересует именно факт того, что кто-то пытался все скрыть. Неужели она…
– Ты хорошо помнишь тот вечер? – мой вопрос попадает прямо в точку.
Зрачки расширяются, паника сменяется отрицанием. Внутри зарождается уверенность. Осознание.
– Ты плохо помнишь события того дня, я прав?
Я вижу ее. Четко и ясно. То, что только что сделал с ней своим дешевым способом заставить ее преследовать меня в поиске ответов.
Я добил ее. Я только что ее уничтожил.
Глава 36. Серена
От бега под проливным ливнем темп движения замедляется. Шаги тяжелеют. Каждая клеточка тела пытается дать отпор. Но я продолжаю бежать.
«Если бы была дома, умерла бы вместе со всеми».
Одежда прилипает к коже, в кроссовках вода. Волосы спутались. Несколько прядей больно бьют в глаза, но я не реагирую. Бегу дальше.
«Она ключ ко всему».
Дыхание перехватывает. Легкие будто покрываются глиной. Она застывает, каменеет. Воздуха не хватает.
Я должна продолжать.
«Подозревали попытку устроить поджог, на что указывают оставленные открытым газовые вентили и разбросанные по полу спички…»
Прижимаю ладонь к груди. Сердцебиение учащенное, как при волне адреналина. Пытаюсь его замедлить, но оно лишь быстрее разгоняет кровь по венам.
Я должна…
«Никогда не задумывалась о простой жизни, а не игрой в прятки с прошлым?»
В ушах громко звенит. Чувство, что перепонки вот-вот лопнут. Хочу, чтобы стало тише. Чтобы все исчезло.
Бежать…
«Ты хорошо помнишь тот вечер?»
Крик рвется наружу. Он жжет горло, терзает его. Оставляет кровавые отметины.
Я должна… Должна…
Чтобы вернуть контроль над собственным телом, достаю складной нож из кармана спортивных штанов и быстро прорезаю кожу на наружной поверхности бедра. Надрез неглубокий, но отчетливый.
Внешняя, физическая боль всегда приглушает внутренний хаос мыслей. Безоговорочно.
Прошел ровно месяц с того разговора с Эзрой. Все это время я пыталась вспомнить. Тщетно. Мне давно известно, что мои воспоминания фрагментарны. Промежуток времени от приезда скорой помощи до моего пробуждения в палате больницы словно вырезали из сознания. Как врач удаляет пораженный болезнью участок ткани.
Говорят, что человеческий разум способен подавлять травмирующие события. Так он дает возможность организму выжить. Если точнее – он прячет их глубоко внутри, закрывают пластами, не давая подобраться. Все это время я думала, что худшим испытанием для меня стало обнаружение их тел. Но должно было произойти нечто большее. Настолько ужасающее, что мой мозг захотел уничтожить даже воспоминание о нем. Каждый чертов день я заново переживала этот кошмар, пытаясь восстановить последовательность событий вплоть до мельчайших деталей.
Утро – экзамен. День – разговор с подругой. Вечер – ссора с родителями, побег. Ночь – иду домой. Раннее утро – нахожу их тела. Пустота. Вечер – просыпаюсь уже в больнице.
Я не обращалась ни к кому за разъяснениями относительно тех событий. Если попытка поджога действительно произошла, а моя память упорно отказывается воспроизвести подробности, значит кто-то скрывает от меня эту информацию. Но почему – вопрос, который остался без ответа.
Я закрываю глаза, и поднимаю голову к небу. Капли дождя бьют по лицу, но уже не так больно, как было до этого. Он успокаивает, очищает. Мысли постепенно приходят в порядок.
Все хорошо. Я снова вернула все под свой контроль. Эта партия больше не отклонится от своего курса.
Сегодня я обязана быть собранной. Со своей привычной маской. Она мое спасение.
Именно сегодня решается судьба самой крупной ставки всей моей жизни. Нужно сконцентрироваться исключительно на главной цели. Поэтому я иду домой, собираюсь и сажусь в машину, в которой меня уже ждали Ник и Лиам. До пункта назначения мы едем молча. Все собраны и сконцентрированы, как обычно это происходит на заданиях.
Едва машина остановилась возле входа в «Арес», к нам подошла Катерина. Она уверенно смотрела вперед. В глазах ни намека на страх. Она выросла за это время.
– Готова? – выхожу из машины и без лишних приветствий задаю вопрос.
– Да, – она коротко кивает. – Уже успела размяться.
Я оценивающе взглянула на нее и твердо, но без особого натиска сжала ее плечо. Молча. Слова излишни.
Она улыбнулась, и мы направились внутрь здания. До тренировочного зала шли также молча – спереди я, на шаг позади Катерина. Ник и Лиам, как верный щит, замыкали наш небольшой строй.
Удивительно, что сейчас в коридорах никого не было. Наши шаги по бетонному полу разносились эхом по коридорам. Теперь это место еще больше стало напоминать мне гробницу. Склеп, где собраны души тысячи погибших солдат. Может показаться, что наши четыре фигуры, уверенно идущие вперед – очередные жертвы. Но не в моих планах сегодня умирать. Пусть и не в привычном для всех нас смысле этого слова.
Атмосфера меняется, как только мы приближаемся к тренировочному залу.
Обычно здесь занималось не больше двух десятков бойцов одновременно, сменяя друг друга. Сегодня же помещение оказалось битком набитым людьми. Похоже, слухи разошлись по всей внутренней сети. Ничего удивительного, учитывая уже мою вторую стычку с Пэйсом. Только в этот раз условия поменялись.
Человеческое любопытство непостижимая вещь.
Толпа расступалась перед нами в уважительном поклоне, позволяя беспрепятственно пройти к нужному месту. Как правило, пространство в радиусе трех метров от Пэйса оставалось свободным. Но не сегодня. Теперь же эта область стала больше.
Устало выдохнув, замечаю председателя, сидящего на стуле и опирающегося на свою деревянную трость. Оба вели оживленную беседу. Недалеко от них находился соперник Катерины. Некоторое время я неподвижно наблюдала за ними, затем решительно направляюсь вперед.
– Вы тоже решили пополнить ряды зевак, председатель? – негромко интересуюсь, обращаясь к сидящему мужчине.
– Было интересно, как ты развлечешь меня в этот раз, – пробасил тот небрежно.
Сегодня в зале стояла гробовая тишина, из-за чего наша негромкая беседа стала слышна всем.