Битва за Арнем. Крах операции «Маркет – Гарден», или Последняя победа Гитлера

«Почему?» – потребовал ответа Браунинг.

Сосабовский ответил, что с такими малыми силами это самоубийство. Браунинг попытался польстить: «Сосабовский, послушайте, разве есть хоть что-то, чего не в силах исполнить “красные дьяволы” и доблестные поляки?» Сосабовский, хоть и не впечатленный столь грубым комплиментом, ограничился замечанием: «Силы человеческие не беспредельны» – и сказал Уркварту, что должен будет получить все приказы в письменном виде, ибо отказывается нести ответственность за такую катастрофу. Браунинг, даже косвенно признав, что сил может не хватить, глубоко оскорбился.

В Бельгии генерал Демпси только что пришел к тем же выводам, что и Сосабовский. Накануне он вызвал генерала Хоррокса из 30-го корпуса на аэродром в Брюссель для быстрого совещания. Как и ожидалось, Хоррокс подтвердил, что их плацдарм над Альберт-каналом «столкнулся с сильным сопротивлением врага»[117 - Дневник Демпси, 8.9.44. – TNA WO 285/9.]. На следующий день Демпси выразил свои опасения фельдмаршалу и снова полетел к Хорроксу. «Понятно, – писал он в дневнике, – что враг бросает все подкрепления на защиту Альберт-канала и высоко ценит область Арнем – Неймеген. Похоже, немцы намерены удержать ее любой ценой. В таком случае реализация любой миссии, связанной с быстрым продвижением на северо-восток, кажется маловероятной. Из-за ситуации с техобслуживанием мы не сможем вступить в настоящий бой еще дней десять, а то и две недели. Верно ли будет направить 2-ю армию в Арнем? Или лучше удерживать левый фланг вдоль Альберт-канала и вместе с 1-й армией ударить на восток, по Кёльну?» Но это было последнее, чего хотел Монтгомери. Он стремился пойти на север, а еще – обрести поддержку со стороны американцев.

Наутро, в воскресенье, 10 сентября, Демпси отправился в штаб Монтгомери и сумел убедить фельдмаршала, что «ввиду увеличения численности [немцев] на фронте 2-й армии в области Арнем – Неймеген одной воздушно-десантной дивизии не хватит. Главнокомандующий дал согласие на использование трех дивизий»[118 - Ibid.].

Монтгомери понравилась идея отменить операцию «Комета» и провести более масштабную, в ходе которой под его начало переходили две дивизии США, 82 и 101-я. Но, к ужасу Демпси, Монтгомери похвастался еще и сообщением, полученным накануне из Лондона. В Англии взорвались две ракеты «Фау-2», выпущенные, по-видимому, из зоны Роттердама и Амстердама, и правительство срочно запросило оценить, как скоро его группа армий может блокировать территорию. Для Монтгомери, желавшего идти на север через Арнем, а не на восток через Везель, как предпочитали Демпси и другие штабисты, этот запрос лишь стал еще одним кирпичиком в фундамент решения.

На горизонте фельдмаршала было только одно облако, но для него – очень темное. Эйзенхауэр позволил Брэдли и Паттону продвинуться в Саар, на юго-восток от Люксембурга, и не отдал полного приоритета северной группе армий, как рассчитывал Монтгомери. Не улучшали настроения и сбои связи в тактическом штабе Эйзенхауэра в Гранвиле, в 650 км к западу. Монтгомери уже подготовил длинное жалобное письмо фельдмаршалу сэру Алану Бруку, начальнику имперского Генштаба. Он уверял, что никаких «операций» не было, а Верховный главнокомандующий совершенно не в курсе, да и вообще: «Сам Эйзенхауэр ничего не знает о том, как биться с немцами, у него нет людей, подходящих для такого дела, и у него никто ничего не понимает»[119 - M524, бумаги Монтгомери, цит. по изд.: Hamilton. Monty: The Field Marshal. P. 44.].

Демпси вызвал Браунинга в тактический штаб, где они за два часа составили общий план. Новая операция, «Маркет – Гарден», состояла из двух частей. Часть «Маркет» представляла собой воздушно-десантную операцию, в ходе которой 101 и 82-й американским дивизиям предстояло захватить переправы через реки и каналы, ведущие из Эйндховена в Неймеген, а также крупные, самые большие в Европе, мосты через Маас и Ваал. В то же время британская 1-я воздушно-десантная дивизия и польская бригада должны были высадиться у Арнема и занять большой автомобильный мост через Недер-Рейн. Браунинг был доволен, сумев описать операцию «Маркет» как «воздушный ковер», который нужно просто раскатать перед наземными войсками.

В операции «Гарден» планировалось занять в основном 30-й корпус Хоррокса. Его танкам предстояло ехать на север по дороге-однорядке, по обочинам которой тянулись польдеры да редкие лесополосы, до захваченных мостов, а после переправы через Арнемский мост занять воздушную базу люфтваффе в Делене. Затем должна была прилететь 52-я посадочно-десантная дивизия, а оттуда 30-му корпусу предстояло продвинуться более чем на 150 километров от стартовой линии, до самого озера Эйсселмер. Перед 2-й британской армией стояла задача отрезать немецкую 15-ю армию и весь запад Нидерландов, обойти линию Зигфрида, пройти через Рейн и разместить войска так, чтобы потом окружить Рур с севера или даже ударить по Берлину.

Тем временем Монтгомери направился на аэродром Брюсселя – увидеть Эйзенхауэра, прилетевшего со своим заместителем, главным маршалом авиации Артуром Теддером. Встречу запланировали несколько дней назад, и обсуждение воздушной операции в повестке дня не значилось. Эйзенхауэр, все еще страдавший от боли в колене, не мог спуститься с самолета, и совещались на борту. Монтгомери, изливший свой гнев в письме Бруку, тревожился и категорически отказался допустить на совещание начальника снабжения Эйзенхауэра, генерал-лейтенанта сэра Хамфри Гейла, хотя настоял на присутствии его начальника административной службы генерал-майора Майлса Грэма.

«Это вы мне их посылали?»[120 - LHCMA 15/15/48; LHCMA Gale 11/22.] – потребовал он ответа, размахивая пачкой телеграмм, вынутой из кармана.

«Да, конечно, – ответил Эйзенхауэр. – А что?»

«Это же чепуха! Чистый вздор! Нонсенс!»

Позволив Монтгомери немного поразглагольствовать, Эйзенхауэр склонился вперед, положил руку на его колено и сказал:

«Монти, вам нельзя так со мной говорить. Я ваш босс».

Монтгомери, запнувшись, что говорится, на полном скаку, мог лишь промямлить извинения. Но он по-прежнему продолжал настаивать, что Паттона нужно остановить, а его 21-й группе армий – придать два американских корпуса из 1-й армии Ходжеса и дать «абсолютный приоритет»[121 - Теддер – Порталу, 10.9.44. – Tedder Papers, Duplicates 1944, July – September. P. 347. – AHB.] в поставках, «при необходимости исключив все прочие операции». Эйзенхауэр отверг такое толкование слова «приоритет» и подчеркнул, что цель – не Берлин, а Рур. Он был готов отдать приоритет Монтгомери, но не собирался останавливать Паттона и напомнил, что фельдмаршал уже получил поддержку 1-й союзной воздушно-десантной армии. Затем очень кратко обсудили план последней воздушной операции.

Эйзенхауэр следовал стандартной практике армии США. Согласившись с общей стратегией, он не считал, что должен вмешиваться в дальнейшее. Монтгомери сыграл на этом позже, обернув дело так, будто на этой встрече Верховный главнокомандующий благословил новый план операции «Маркет – Гарден». Они обсуждали только сроки и проблему поставок, и фельдмаршал драматизировал ситуацию, стремясь получить больше. Возможно, было бы лучше, спроси Эйзенхауэр о дальности полета самолетов. Бреретон уже предупредил его, что воздушно-десантные дивизии союзников и соединения транспортно-десантной авиации должны перебраться на континент, иначе расстояние до цели операции на дальнем берегу Рейна окажется непреодолимым. Однако он был «встревожен картиной в тылах, нарисованной Монти»[122 - LHCMA Gale 11/22.], и согласился посмотреть, можно ли увеличить запасы для 2-й армии Демпси. Грэм, явно знавший ситуацию, полагал, что 500 тонн в день, которые они получали, более чем достаточно для операции «Маркет – Гарден», но не для продвижения на равнины Северной Германии, чего жаждал Монтгомери. И Эйзенхауэр, и Теддер считали «чистой фантастикой идею похода в Берлин с армией, по-прежнему набиравшей большую часть ресурсов на пляжах к северу от Байё»[123 - Теддер – Порталу, 10.9.44. – Tedder Papers, Duplicates 1944, July – September. P. 347. – AHB.]. По их мнению, первым следовало открыть порт Антверпена.

Демпси работал быстро. К тому времени как Монтгомери вернулся с аэродрома в Брюсселе в свой тактический штаб, Демпси «определил с Браунингом план операции»[124 - Дневник Демпси, 10.9.44. – TNA WO 285/9.] – так он написал в своем дневнике. «Подготовка может завершиться по меньшей мере 16 сентября». Ближе к вечеру у него побывал Хоррокс. «Виделся в штабе с командиром 30-го корпуса. Представил ему план операции, которая будет проводиться воздушно-десантным и 30-м корпусами при поддержке 8-го корпуса справа и 12-го корпуса слева».

Монтгомери хотел представить 1-й союзной воздушно-десантной армии fait accompli[125 - Свершившийся факт (фр.).], одобренный Верховным главнокомандующим, и ему это удалось. Он также решил бросить силы на Арнем, а не на Везель – переправу в последнем явно пришлось бы брать вместе с 1-й американской армией.

Высказывались предположения, что Браунинг тоже предпочитал Везель, но он ратовал за «Комету» и Арнем. Теперь под его началом находились не полторы дивизии, а три с половиной, и сомнительно, что он стал бы противоречить фельдмаршалу. И вряд ли 10 сентября Браунинг в беседе с Монтгомери обмолвился, будто Арнемский мост «слишком далеко»: похоже, они в тот день вообще не встречались. В дневнике Демпси, где говорится об утренней встрече с Монтгомери, о Браунинге не говорится ни слова, а сам он прибыл в штаб Демпси только в полдень, когда Монтгомери встречался с Эйзенхауэром.

Волнение Браунинга было вполне понятным: его воздушно-десантный корпус наконец-то собирался действовать. Из штаба Демпси он отправил в 1-ю союзную воздушно-десантную армию в Саннингхилл-парке единственное кодовое слово – «Новый»[126 - TNA WO 205/692.]. Это означало, что в день его возвращения состоится вечернее совещание по планированию.

Генерал Бреретон, со своей стороны, должен был глубоко оскорбиться тем, что Монтгомери не пытался заранее спросить его совета, и эта обида была бы совершенно оправданна. Эйзенхауэр в изначальной директиве настаивал на совместном планировании. Монтгомери сознательно проигнорировал это указание и написал фельдмаршалу Бруку: «Штабной армии отклонил мой запрос войск, призванных на помощь в захвате Валхерена, и теперь Айк приказывает им делать то, о чем я прошу».

Двадцать семь старших офицеров собрались в конференц-зале в Саннингхилл-парке в 18.00 – заслушать отчет генерал-лейтенанта Браунинга о решениях, принятых в тот день в Бельгии. Там были и Бреретон, и его начальник штаба, бригадный генерал Паркс, и генерал-майор Пол Уильямс из 9-го ТАК, и бригадный генерал Джеймс Гэвин из 82-й вдд, и бригадный генерал Энтони Маколифф из 101-й. Удивительно, но не пригласили ни генерал-майора Уркварта из 1-й вдд, ни генерал-майора Сосабовского. Единственным присутствующим британским офицером, кроме штабистов Бреретона, был вице-маршал авиации Холлинхёрст из 38-й группы. Более чем вероятно, что Браунинг не желал присутствия Уркварта: он хотел держать свои планы под полным контролем.

Браунинг представил разработанный совместно с Демпси график перелетов, основанный на операции «Линнет». Он слегка слукавил и представил дело так, словно все происходящее уже одобрено Эйзенхауэром, хотя Верховный главнокомандующий и в глаза этих планов не видел. Бреретон и его сотрудники в частном порядке отвергли план как «умозрительный набросок»[127 - 1-я союзная воздушно-десантная армия. – NARA RG331, запись 254, арх. кор. 20. См. также: Эйзенхауэр – Бреретону. – 1-я союзная воздушно-десантная армия. – NARA RG331, запись 254, арх. кор. 19. О списке присутствующих, 10.9.44. – 1-я союзная воздушно-десантная армия, дневник бригадира Флойда Паркса. – FLPP. О Браунинге и планах под контролем см.: Sebastian Ritchie. Arnhem: Myth and Reality. Airborne Warfare, Air Power and the Failure of Market Garden. London, 2011. P. 180–81.]. Браунинг сказал как отрезал: операция пройдет с 14 по 16 сентября, через три дня. Опасно короткий срок.

Бреретон поднял первый ключевой вопрос: будет ли это ночная или дневная операция? Немецкие ночные истребители «были более эффективны, но зенитные снаряды гораздо точнее бьют днем, а не ночью»[128 - 1-я союзная воздушно-десантная армия. – NARA RG331, запись 254, арх. кор. 20.]. Бреретон выбрал день – «с расчетом на то, что верное использование вспомогательных воздушных сил позволит заранее выбить зенитки в ходе самих воздушных операций». Его штабисты утверждали, что «это смелое решение: зенитная артиллерия в районе операции “Маркет” возросла более чем на треть, а самолеты-транспортники, не имевшие ни вооружения, ни герметичных баков, летали на скорости от 120 до 140 миль в час». Но начальник разведки бригадного генерала Гэвина, который тоже присутствовал на совещании, счел эти оценки преувеличенными. По его словам, предложенная Бреретоном «оценка зенитной артиллерии сильно отличается от той, которую я получил от 2-й американской бомбардировочной дивизии всего четыре часа тому назад. Эта дивизия ежедневно летала над Неймегеном»[129 - Подполковник Джон Нортон, G-2, 82-я вдд. – CRCP 100/3.].

Бреретон попросил выступить генерал-майора Уильямса. Слова начальника транспортно-десантного авиационного командования, должно быть, произвели на Браунинга эффект взорвавшейся бомбы. Большинство ключевых предположений, над которыми он и Демпси работали в тот день, были отброшены. «Генерал Уильямс заявил, что в перелет необходимо внести изменения… Расстояние исключает возможность применения двойного буксирного троса… только одинарный»[130 - Дневник Паркса. – FLPP.]. Иными словами, каждый самолет мог тащить на буксире лишь один американский планер, а не два, как рассчитывали Браунинг и Демпси. На каждый перелет можно было брать лишь половину планеров. А так как шла середина сентября, дни были короче, а утро – туманнее, Уильямс исключил возможность двух перелетов в день.

Выходило, что для доставки дивизий требуется до трех дней – и то если летная погода будет идеальной. Таким образом, в операции «Маркет», воздушной части операции «Маркет – Гарден», в решающий первый день можно было десантировать столько же бойцов, что и в операции «Комета», ведь половину войск следовало оставить позади – охранять зоны десанта и сброса грузов для последующих перелетов. А немцы, определив намерения союзников, могли в последующие дни направить в эти районы войска и огонь зенитных батарей. Можно сказать, что упрямство Уильямса отчасти диктовалось желанием отомстить за намеренный отказ фельдмаршала обратиться за советом к ВВС, но основная вина лежит на Монтгомери, с такой решимостью навязавшем непродуманный план.

Операция «Маркет – Гарден». 17–26 сентября 1944 г.

На следующее утро, 11 сентября, генерал-майор Уркварт посетил совещание Браунинга. Штаб 1-го британского корпуса находился к северо-западу от Лондона – в большой и замысловатой палладианской усадьбе Мур-парк с дивным портиком из коринфских колонн. Браунинг нарисовал на покрытой тальком карте три больших круга – цели трех подразделений. Нарисовав третий, он пристально и нарочито тревожно взглянул на Уркварта и сказал: «Арнемский мост – удержите его»[131 - Urquhart, Arnhem, p. 1.].

Позднее подробное изучение местности показало: из-за характера высот к северу от Недер-Рейна в план обороны следовало включать и весь Арнем с населением в 100 тысяч человек, и зоны десантирования за городом. Иными словами, периметр во много раз превышал обычную протяженность фронта, которую могла удержать дивизия. Уркварт не мог не задаться вопросом: а эта цель, самая далекая и опасная, – комплимент боевой силе его 1-й вдд? Или крах дипломатии союзников, неспособной пережить катастрофу, когда англичане командуют американцами? Он сильно подозревал последнее – и был прав.

Следующее совещание прошло в штабе 9-го ТАК в Исткоте, на той же северо-западной окраине Лондона. Офицеры американских ВВС более или менее определяли выбор зон десантирования и сброса груза. В основном их волновала возможность избежать огня немецких зенитных батарей при заходе и выходе. Для простоты и в условиях нехватки времени начальники авиации работали по планам более ранних операций, и все же генерал-майор Уильямс отверг ключевой элемент прежних планов – идею внезапного удара, coup de main, силами отрядов на планерах. Вице-маршал авиации Холлинхёрст из 38-й группы ВВС сообщил, что будет только рад взять их на себя. Уильямс отказал: «При обычном рейде отрядам не хватит сил захватить и удержать главные мосты»[132 - TNA CAB 106/1133. См. также: Беделл Смит, интервью с Ф. Погом, 13.5.47. – OCMH WWII Interviews. – USAMHI. Докладная записка Холлинхёрста от 11.9.44 любезно предоставлена Д. Хоузом. О том, как Тейлор и Гэвин расстроились, узнав о зонах десантирования. – FCPP, арх. кор. 24.]. Но, согласно записке Холлинхёрста, решение о проведении всей операции «средь бела дня» было принято, «потому что [американская] 8-я воздушная армия не могла управлять истребителями на заре или в сумерках», – вот внезапный налет и отменили. Правила американцев насчет видимости были строже, нежели в Королевских ВВС. Но если бы даже рота высадилась до рассвета, как во время операции «Дэдстик» на мосту Пегас в Нормандии, она привлекла бы на мост все немецкие войска задолго до прибытия основных сил, и Браунинг отказался рассматривать внезапный натиск в дневное время.

Командир 101-й вдд генерал-майор Максвелл Тейлор, отвечавший за первые шестьдесят километров дороги, отказался десантироваться «в семи отдельных областях»[133 - Заметка Бреретона, 11.9.44. – TNA WO 219/4997. О том, как участок ответственности 101-й вдд сократили до 25 км. – Ritchie. Arnhem: Myth and Reality. P. 119.] рядом с семью мостами, которые должен был захватить. Он боялся рассеять подразделение. Число областей сократили до двух, а позже, после встречи с Демпси, область его ответственности за защиту маршрута на север сократили до двадцати пяти километров.

Гэвин тоже был недоволен рассеянием зон десантирования. Уильямс наотрез отказался их менять. По крайней мере 101-й вдд отдавали больше всего самолетов: она находилась ближе всех к базе операции. 82-я стояла следующей в очереди, а британская 1-я получала меньше всех – отчасти потому, что генерал Браунинг присвоил тридцать восемь планеров для своего штаба корпуса. (Позднее немецкие офицеры, анализируя операцию, пришли к другому выводу: они считали, что самую дальнюю дивизию следовало усилить максимально.)

Воздушные маршруты и зоны десантирования определила концентрация немецких зенитных орудий. Транспортно-десантное авиационное командование хотело держаться подальше от ключевых мостов в Арнеме и Неймегене именно из-за ПВО. В Арнеме им к тому же угрожал аэродром люфтваффе в Делене, к северу от города. В итоге британскую дивизию должны были десантировать далеко на западе, в десяти, а то и тринадцати километрах от автомобильного моста, и внезапность, важнейший элемент воздушных операций, была потеряна еще до начала полета.

«Одна из величайших трудностей при проведении этой операции заключалась в негибком планировании транспортно-десантного авиационного командования, – отметил главный разведчик Гэвина полковник Нортон. – Наземный план стал почти вторичным по отношению к воздушному»[134 - Нортон. – CRCP 100/3.]. У генерал-майора Уркварта из 1-й вдд просто не имелось опыта решительных переговоров с ТАК. Он принял те зоны десантирования и сброса груза, которые ему указали. «За летчиками оставалось последнее слово, – писал позже Уркварт, – и мы это знали»[135 - Urquhart, Arnhem. Р. 7.]. Но эти летчики были твердо уверены, что иных мест нет.

Многие историки, следуя подходу «а вот если бы», уделяли столь много внимания различным аспектам операции «Маркет», что склонны были упускать из виду главное. Ее план изначально был очень плохим. В этом источник всех прочих проблем. Монтгомери не проявил никакого интереса к практическим моментам воздушных операций. Он не потратил времени на анализ хаоса, который творился при десантировании в Северной Африке, на Сицилии, на полуострове Котантен в Нормандии. Начальник разведки Монтгомери бригадный генерал Эдгар Уильямс указал также, что «Арнем зависел от изучения местности, и Монти, когда решился на операцию, его не провел»[136 - FCPP, арх. кор. 24.]. Он упрямо отказывался слушать принца Бернарда[137 - HKNTW. Р. 385.], голландского командующего, когда тот предупреждал: бронетехнику на высотах, на дороге-однорядке, не развернуть и в низины, на польдеры, ее просто не вывести!

Уильямс также признал, что в 21-й группе армий «оценили врага очень слабо… Очень мало знали о положении дел»[138 - Бригадир Э. Уильямс. – FCPP, арх. кор. 24.]. Но превыше всего был факт, так и не признанный официально: успешной операция могла быть только в том случае, если все пройдет как по маслу. А неписаный закон войны гласит: ни один план не остается неизменным после столкновения с врагом. И это было вдвойне верно для воздушных операций. Вероятность, что немцы взорвут в Неймегене огромный автомобильный мост через Ваал, почти не обсуждалась. Сделай они это, и 30-й корпус, возможно, не смог бы вовремя достичь 1-й воздушно-десантной дивизии в Арнеме. Но немцы не уничтожили мост, и это была удивительная и совершенно нехарактерная ошибка, на которую в планах союзников никогда не стоило рассчитывать.

Еще 11 сентября адмирал Рамсей вылетел в Гранвиль, куда Эйзенхауэр вернулся после встречи с Монтгомери на аэродроме Брюсселя. «Пошел повидаться с Айком, он снова в пижаме, мается с коленом, – писал Рамсей в дневнике. – Остался на чай, и он заговорил о Монти, о командовании, о трудностях, о будущей стратегии… Он явно обеспокоен, и виной тому, несомненно, Монти, который ведет себя плохо. Айк не верит в его лояльность, и, вероятно, не без оснований. Он никогда раньше не позволял себе таких бесед со мной»[139 - Robert W. Love and John Major (eds.). The Year of D-Day: The 1944 Diary of Admiral Sir Bertram Ramsay. Hull, 1994. P. 137.].

В течение нескольких дней Рамсей пытался встретиться с Монтгомери – поговорить об эстуарии Шельды и открытии огромного порта Антверпена. Фельдмаршал его проигнорировал. Насколько он знал, Антверпен решили поручить 1-й канадской армии. Но Монти, одержимый порядком, настаивал на географическом продвижении. Канадцам велели продолжить наступление на побережье и захватить гораздо меньшие и более поврежденные порты Ла-Манша. В любом случае фельдмаршал явно полагал, что если сможет пересечь Рейн, то с Антверпеном можно будет разобраться и потом.

В то же время он пытался добыть все, что мог. 11 сентября, на следующий день после встречи в самолете на аэродроме Брюсселя, Монтгомери послал Эйзенхауэру сообщение: «Ваше решение о том, что северное направление на Рур не имеет приоритета над другими операциями, будет иметь определенные последствия, о которых вы должны знать… Пересмотренная операция “Комета” не может, повторяю, не может состояться самое меньшее до 23 сентября… Задержка даст врагу время для организации более эффективных оборонительных мероприятий»[140 - DDEP, арх. кор. 83. – TNA WO 205/693.]. Как утверждал Монтгомери, теперь оказалось, что у него нет достаточных средств. Эйзенхауэр, пришедший в ужас оттого, что союзники могут провалиться и с плацдармом на Рейне, и с безопасностью Антверпена, послал разобраться во всем своего начальника штаба, генерала Беделла Смита.

На следующий день Беделл Смит вылетел в тактический штаб Монти. Он пообещал ему дополнительно 500 тонн припасов в день, даже ценой лишения трех американских дивизий их транспорта, и заверил, что 1-я американская армия также получит приоритет и защитит его правый фланг. Это означало, что Паттон остановится в Сааре. Монтгомери чувствовал, что одержана «великая победа», и хвастался фельдмаршалу Бруку тем, что его послание «дало волнующий итог. Айк уступил и сегодня послал ко мне Беделла. Наступление на Саар должны остановить»[141 - M196, бумаги Монтгомери, цит. по изд.: Hamilton. Monty: The Field Marshal. P. 57–58.].

Монтгомери, получив то, что хотел, направил Эйзенхауэру еще одно донесение: «Спасибо, что послали ко мне Беделла. Имея гарантии в том, что я получу 1000 тонн ресурсов в день, а Ходжес – все необходимое ему обслуживание, я снова рассмотрел свою проблему. Сейчас я назначил “День ‘Д’” для операции «Маркет» на воскресенье, 17 сентября»[142 - DDEP, арх. кор. 83.]. Тем временем Брэдли был в ярости, что с ним так и не посоветовались, и, как только он обо всем узнал, сразу заявил Эйзенхауэру, что «решительно возражал»[143 - Omar N. Bradley. A Soldier’s Story. New York, 1964. P. 410.] против этого плана. Паттону стало плохо. «Монти творит что хочет, – писал он в дневнике, – и Айк говорит: “Да, сэр”»[144 - PP. P. 548.]. На самом деле Монтгомери не получил ничего из обещанного и впоследствии сослался на это, пытаясь переложить на других вину за провал операции «Маркет – Гарден». Генерал Эйзенхауэр до конца дней своих так и не смог пробить броню упрямства Монтгомери и донести до того мысль, что именно фельдмаршал ответствен за ошибки. Тот этого так никогда и не признал.

Глава 4

Отставить сомнения!

Утром 10 сентября, когда Демпси убедил Монтгомери отменить операцию «Комета», вести об этом дошли до британской 1-й воздушно-десантной дивизии. По словам одного офицера из 2-го батальона Фроста, «вся бригада подалась в Ноттингем и Линкольн, чтобы надраться в хлам, как умеет только 1-я воздушно-десантная»[145 - Лейтенант Р. Власто, рота «А», 2-й парашютно-десантный батальон. – CRCP 111/7.]. Но по возвращении с дикого похмелья они узнали, что им все-таки предстоит новая, более важная миссия.

Подполковник Чарльз Маккензи, начальник штаба Уркварта, был небольшого роста, с аккуратно подстриженными усиками и огоньком в глазах, а еще мог шутить с каменным лицом. Он и другие офицеры, узнав об отмене операции, решили в тот день прогуляться на лодке по Темзе. По возвращении они обнаружили, что генерал весьма взволнован. «Собирайтесь, – распорядился он. – Мы выдвигаемся, у нас есть работа»[146 - Подполковник Ч. Маккензи, офицер штабной службы 1-го ранга, 1-я вдд. – CRCP 108/3.]. Они начали изучать карты, пытаясь понять, что могло измениться. Конечно, у них не было четкой идеи, пока на следующий день не прошли два кратких совещания. Маккензи показалось, что новая операция, где задействовали более трех дивизий, выглядит по крайней мере более реалистичной, чем прежние планы.

Американские десантники, которым хватило боев в Нормандии, не страдали от цинизма, которым отличались солдаты из 1-й вдд. Они создавали себе образ «да гори оно огнем», и их версия была частью этого образа. Фрэнк Брэмбо из 82-й вдд вернулся в Ноттингем из Нормандии «с полным вещмешком немецких касок»[147 - Д. Брэмбо, I/508/82. – EC-UNO.] – продавать как сувениры. Но оказалось, что покупатели хотят не новенькие блестящие каски, а с дырками от пуль, и он расстрелял весь запас из трофейного вальтера, подняв цену с фунта до пяти. «Еще мы как могли утешали англичанок, девушек и жен, чьих парней и мужей унесло на Дальний Восток… Как темнело, искали местечко в парке для себя и подружек, и там знай под ноги смотри, а то наступишь на какую-нибудь сплетенную парочку»[148 - Ibid. О 60 % резервистов. – Э. Боццафольи, B/I/508/82. – EC-UNO.].

Потери в Нормандии были настолько велики, что в иных батальонах шестеро из десяти пришли из резерва. В 508-м парашютно-десантном полку уцелели 918 бойцов из 2055. Тренировки усилили, пытаясь подготовить новичков к бою, но издевки продолжались. Американские десантники утверждали, что, в отличие от англичан, бойцов 1-й вдд, они не расстраивались, когда отменяли операции. «В бою и ранить могут!»[149 - Брэмбо. – EC-UNO.] и «Дайте Паттону победу!»[150 - Капитан Патрик Суини, H. 506/101. – CRCP 98/40.] – кричали солдаты, когда задания отменяли в последний момент: стремительно наступавшая 3-я армия уже вошла в целевой район.

Когда операцию отменили, полегчало почти всем в 101-й вдд – но только не командиру. Генерал-майор Максвелл Тейлор был, что называется, «ретивый малый»[151 - Капитан Эбнер Блатт, медотряд, 502/101. – CRCP 97/31.]. Он твердил солдатам, «что глаз не сомкнет, пока не найдет им дельной миссии»[152 - Ibid.]. А они предпочитали хвастать иными схватками: «Вот дадут 101-й увал[153 - Увал – увольнение (из расположения части) на профессиональном сленге военнослужащих.], двинем в город, и, если военная полиция не свалит, им сам президент спасибо скажет…»[154 - Г. Карсон, 506/101. – EC-UNO.] К счастью, 82-я вдд стояла на востоке Мидленда, а 101-я – на юге Англии: им нравилось взгревать друг дружку. Бойцы 82-й провоцировали солдат 101-й: тыкали пальцем в наплечный шеврон и в притворном ужасе вопили: «Орлы кричат: “Мама! Мама!”»[155 - Майор Р. Уинтерс, E/506/101. – EC-UNO.].

Не все бойцы двух американских дивизий были одержимы женщинами, выпивкой, азартными играми и драками. Поэт Луис Симпсон из 327-го пехотно-планерного полка 101-й вдд размышлял о нравах англичан: «Англичане – великая нация, и они принимают все без драмы, которую так любят американцы. Любая девушка покажет вам фотоснимок семьи и скажет, так, мимоходом: все мои спились, а вот братик Джон, его в том году в Африке убили. Иногда это хладнокровие бросает в дрожь. По мне, так лучше, как мы, ценить жизнь всей душой»[156 - Louis Simpson. Selected Prose. New York, 1989. P. 92.].

Польские десантники отличались от остальных как небо и земля. Они не походили на англичан, просто желавших примириться со страшной войной, называя бои «вечеринками». Им не нравились американцы, которые хотели закончить все быстро и отправиться домой. Поляки, изгнанники, сражались за выживание нации. Американский офицер, наблюдавший за ними на тренировках, назвал их «убийцами под шелком парашютов»[157 - Неизвестный американский офицер, наблюдавший за тренировкой польских десантников. – PISM A.v.20 31/16 35.]. Польский патриотизм и близко не походил на стыдливый британский: в поляках бились горячие сердца.