Слово о полку Игореве. Древнерусский литературный памятник в пересказе Евгения Лукина

Невесёлая година, братья, настала! Уже и Сула не течёт чистыми серебряными струями к городу Переяславлю, и Двина затерялась в дремучих болотах, тайком пробираясь к полочанам под жуткими бесовскими кликами. Один только молодой полоцкий князь Изяслав Василькович своими острыми мечами отважно прозвенел о литовские шлемы, поддержал доблестную славу своего деда – чародея Всеслава Брячиславича, а сам был изрублен литовскими мечами под красными щитами на кровавой траве. И молвил напоследок юноша: «Твою дружину, князь, небесные птицы приодели крыльями, а полевые звери полизали кровь». Не было рядом с ним в смертный час ни брата Брячислава, ни другого брата Всеволода. В полном одиночестве изронил он жемчужную душу из своего храброго тела через золотое ожерелье. Приуныли вокруг голоса, приутихло веселье. И печально протрубили вдали городенские трубы. О, внуки Ярослава Владимировича Мудрого и внуки Всеслава Брячиславича Полоцкого! Опустите простреленные стяги, вложите в ножны зазубренные мечи, ибо потеряли вы дедовскую славу. В своих бесконечных распрях вы стали призывать врагов на Русскую землю, расплачиваясь за это чужим уделом и чужим добром. Из-за ваших нескончаемых усобиц начались разбойные набеги от Половецкой земли.

Чародей Всеслав

На седьмом веке Трояна бросил полоцкий князь Всеслав Брячиславич жребий, какая девица ему милее – киевская или новгородская? Украдкой вскочил он на борзого коня, достиг стольного града Киева и поцеловал своим серебряным стружием золотой киевский престол. Оттуда в полночь, окутавшись синей мглой, бежал из киевского Белгорода, подобно лютому зверю, а наутро, трижды вонзив секиру, распечатал нетронутые новгородские ворота, надругавшись над гордой славой Ярослава Мудрого. Затем серым волком ловко ускользнул на далёкую речку Немигу, что спряталась в лесах под Минском. Здесь его настигли сыновья Ярослава Мудрого и приступили к ратной работе: стелили снопы из воинских голов, молотили булатными цепами, жизнь клали на зерновом току, душу веяли от грешного тела. Кровавые берега Немиги засеяли не добрым житом, а костями русских сынов. Так Ярославичи отомстили полоцкому князю за выбор милой девицы по жребию, за ночные похождения к чужим воротам, за бесстыдные посягательства на чужой престол. Всеслав Брячиславич славился своим чародейством. Говорят, что днём полоцкий князь, как обычно, правил людской суд и рядил князьям города, а ночью рыскал волком по всей земле: до рассвета пробегал путь от Киева до Тмутаракани быстрее восходящего солнца – быстрее великого бога Хорса. Ещё рассказывают: в Полоцке колокола Святой Софии только позвонили Всеславу Брячиславичу к заутрене, а через мгновение он уже в Киеве слышал этот благовестный колокольный звон. Хотя в его дерзком теле и была чародейная душа, но часто он страдал от всяких бед и несчастий. Вещий Боян когда-то сказал ему такую мудрую поговорку: «Никому не избежать Божьего суда – ни хитрому, ни удачливому».