Давид Сасунский. Армянский эпос в пересказе Сергея Махотина

– Не кощунствуй, Кро! Сам не знаешь, что говоришь! Не оставит нас в беде Господь. Верю, что кончится скоро голод, что за сто лидров зерна завтра даже одной серебряной монеты не дадут.

Засмеялся Кро ему в лицо:

– Серебряной!.. Да я тебе готов горсть золота отсыпать за хлеба кусок! Только откуда он у тебя! Бог твой, что ли, с неба его сбросит?

Разгневался добрый христианин. Проклял вероотступника:

– Да накажет тебя Господь! Увидишь ты великое изобилие хлеба, да не вкусишь его!..

И собрал царь Гагик отряд из самых горячих и отчаянных юношей с Кери-Торосом во главе. Тёмной безлунной ночью вышли они бесшумно из крепости и по сигналу царя с яростью бросились на врагов. Смятение и паника охватили войско Халифа. Во тьме показалось арабам, что сам дьявол напал на них и разит невидимым мечом. Обратились в бегство передовые части халифского войска, а те, что сзади стояли, подумали, что это неприятель атакует их. Принялись они рубить друг друга, и с каждой минутой таяла неисчислимая рать.

Выбежал из шатра разбуженный Халиф. Страшная картина открылась его взору с первыми лучами зари. Большинство его воинов лежат бездыханные в реках крови. А те, что ещё живы, рубятся между собой, и всё ближе к шатру безумная резня.

Понял Халиф, что погибло войско. Понял, что и к нему приближается неминуемая гибель. Вскочил он на верблюда выносливой шамской породы, и понёс тот своего хозяина прочь с армянской земли.

Зазвенели в Капотин-Берде церковные колокола, возвещая о победе над Халифом. Высыпал из домов ликующий народ. На городской площади стали люди делить меж собой оставшиеся запасы зерна. Мерщиком назначили Кро. Да только, деля хлеб, стал тот лукавить. То одному недодаст, то другому.

Рассердились люди. Вырвали мерку у него из рук, треснули его меркой по башке, и испустил он дух. Сбылось пророчество доброго христианина: узрел вероотступник хлеб, да сам не поел.

Халиф обещает принести братьев в жертву

Быстро бежит шамский верблюд, а Халифу кажется, что, как черепаха, ползёт. Бьёт, торопит его Халиф. Далеко обходит сёла и города. Боится попасть на глаза армян, которых грабил и убивал.

Стал молиться Халиф идолам своим:

– Спасите меня! Вынесите за пределы армянской земли. Сорок отборных тёлок в жертву вам принесу!

Не откликаются, молчат идолы.

Снова взмолился Халиф:

– Помогите мне! Укройте от врага! Пуд серебра и полпуда золота вам в жертву отдам!

Не откликаются, молчат идолы.

В третий раз взмолился Халиф:

– О Главный Идол! К тебе обращаюсь я. Отдам тебе Санасара и Багдасара в жертву, если живым домой доберусь.

Понравилась Главному Идолу обещанная жертва. Послал он к Халифу дэвов-исполинов. Явились они, подлезли под верблюжье брюхо и помчали Халифа в Багдад.

…Ночью привиделся Цовинар вещий сон. Будто держит она в каждой руке по свече. То ясно и ровно горят свечи, то вдруг задрожат тонкие язычки огня, вот-вот погаснут.

Проснулась Цовинар-хатун, разбудила детей. Обнимает их со слезами, целует, словно прощается с ними навек.

– Что с тобой, матушка? – спрашивают братья. – Почему ты плачешь?

Говорит Цовинар:

– Явился мне во сне святой Карапет. Сказал, что попал Халиф в большую беду. Чтобы спастись самому, обещал вас в жертву принести, как только вернётся домой. Нужно спешить! Собирайтесь. Отправляйтесь к отцу моему, армянскому царю. Ночью держитесь яркой звезды, она вам путь укажет. Днём у людей спрашивайте, в какой стороне земля армян.

Поднялись Санасар и Багдасар. Взяли лук и стрелы, сабли и палицы. Положили в хурджины запас еды. Выбрали в конюшне Халифа двух лучших скакунов. Вот и все сборы.

– Мы готовы, матушка, – поклонились братья. – Благослови нас.

Перекрестила сыновей Цовинар-хатун, чтоб хранил их Господь. Обняла их на прощанье, и тронулись Санасар с Багдасаром. Далеко от Багдада застал их рассвет.

С утренней зарёй поднялась Цовинар на кровлю дворца. Видит: бежит из пустыни измученный верблюд. Верхом на верблюде – Халиф. Богатые одежды все в пыли и грязи. И у самого лицо осунулось и почернело, как смола. Спрыгнул Халиф с седла, ещё раз обернулся в страхе и бросился к дверям.

Спустилась к Халифу Цовинар-хатун.

– Пусть дом твой будет крепок, Халиф. Семь лет получала я победные вести от тебя. А нынче что стряслось? Непохож ты на победителя. Где же войско твоё? Где отважные полководцы твои?

Отвечал жене Халиф:

– Все города подчинил я себе. Не сдалась лишь крепость Капотин-Берд. Осадил я её, и уже близка была победа, как вдруг посыпался с неба ночного огненный град. Всё войско моё побил, всех полководцев побил. Чудом я сам уцелел. Лишь потому спасся, что обещал Главному Идолу Санасара с Багдасаром в жертву принести.

«О господи! – ужаснулась про себя Цовинар. – Правдив был мой сон. Убил бы сейчас изверг невинных детей моих!..»

Прошло несколько дней. Служил как-то верховный жрец службу в капище идолов. И проник дьявол в их каменные изваяния. В тишине взревел вдруг Главный Идол дьявольским голосом:

– Жертву хочу! Где обещанная мне жертва? Где Санасар? Где Багдасар?

В страшном трепете прибежал верховный жрец к Халифу, упал к нему в ноги.

– Главный Идол требует жертву от тебя, о Халиф!

– Всё, что хочет, готов я отдать ему.

– Есть у жены твоей, дочери армянского царя, два сына. Только их и хочет Главный Идол, только их требует.

– Хорошо, – кивнул Халиф. – Дней через десять заманю я их к родникам близ капища идолов. Там и заколю братьев в жертву.

В тот же день пришёл Халиф к Цовинар-хатун.

– Жертвы требуют идолы.

– Так принеси им жертву, – отвечает Цовинар. – Мало ли у тебя коров неотелившихся или ягнят.

– Нет, жена, они человеческой жертвы хотят.

– Человеческой?! – ахнула Цовинар. – Большой грех возьмёшь на свою душу, Халиф, если даже бездомного ребёнка убьёшь!

– Не бездомного, Цовинар. Хотят они твоих сыновей, Санасара и Багдасара, за то, что помогли мне идолы спастись от врага.

Говорит ему Цовинар-хатун:

– Ты – муж мой. Значит, мои дети – и твои тоже. Если решил их зарезать – что ж, твоя воля. Да только не увидишь ты больше ни Санасара, ни Багдасара. Покинули они твои владения, Халиф, и где они сейчас – даже мне неведомо.