Женщина в зеркале

Идя обратно по коридору, она подсчитала, что переспала почти со всеми парнями, стоявшими вдоль стены и говорившими по мобильнику. Приободренная Энни улыбнулась им мимоходом. Ответили далеко не все. Она возмутилась: «Я с ними трахалась, а они даже на „привет!“ не расщедрились! Вот ничтожества…» Ни одному из них не удалось ее удержать. И ни один не стал сражаться, чтобы покорить ее. Почему? Она споткнулась – какую-то девушку рвало – и ухватилась за первое, что подвернулось под руку. Это был Том, брюнет с ухоженной, якобы натуральной трехдневной щетиной; он выдавал себя за гуру медитации, что позволяло клеить десятки баб. Энни как-то пару ночей пополняла его коллекцию.

– А-а, Том! Ты кстати. Скажи, хороша я в постели?

Он свистнул, будто его попросили решить алгебраическую задачу.

– Не усложняй себе жизнь, Энни.

– То есть?

– Ну, в постель тебя затащить несложно.

Он потер подбородок: уравнение попалось не из легких.

Она настаивала на ответе:

– Какая оценка?

– Средний балл.

– Не больше?

– Средний – это уже прилично.

– Ни хорошо, ни плохо. Почему бы не поставить повыше?

– Потому что тебе это не нравится, цыпонька.

Последнюю фразу Том произнес с нажимом. Видя, что до нее не дошло, он пояснил:

– Ты ведешь себя как шлюха, но ты не шлюха. Просто выработала привычку.

– Привычку?

– Трахаться. Никому не отказывать. Оценка от этого не повышается.

– Дурак! А тебе не приходило в голову, что это у тебя средний балл, я бы даже сказала, посредственный?

– Ну, хвастаться не буду, но я слышал другое…

Он удалился, сочтя, что разговор закончен. Энни закусила губу: она знала, что у девушек Том пользовался репутацией классного любовника; кстати сказать, именно поэтому она его и подцепила.

«С Дэвидом нельзя сразу в койку. Надо держаться! Сопротивляться!»

Единственный вывод, который она извлекла из этого разговора.

Она не решалась вернуться на танцпол, боясь, что почерпнутая из наркотика энергия израсходуется на танец. Не лучше ли прикинуть, что говорить Дэвиду? Решив действовать иначе, чем в другие дни – или ночи, она направилась к бару и в течение часа не отходила от стойки, твердя себе: «Не спать с ним сегодня, не спать с ним в первый вечер, ни во второй, ни в третий». Уверенная в том, что изрядно укрепила добродетель, она недрогнувшей рукой влила в себя несколько порций джина с тоником, возбуждаясь с каждым глотком. Так что, когда перед ней появился Дэвид, Энни была пьяна в стельку и смогла лишь расхохотаться.

– О, Дэвид, это невероятно! Только подумала о тебе, и – бац! – ты передо мной! Вот уж не подозревала, что у меня есть колдовские способности.

– Особенно если учесть, что ты сама назначила мне здесь встречу.

Она закудахтала, как будто он произнес нечто очень остроумное.

– Присядь, выпей.

– Почему бы и нет, в конце концов?

– Дэвид, какой ты забавный…

– Ты здесь часто бываешь?

Установка не выглядеть доступной девицей еще не выветрилась из головы, и она с апломбом заявила:

– Нет. Я здесь второй раз.

Он кивнул:

– А куда ты обычно ходишь?

– Сижу дома. Никогда особенно не любила вечеринки. В таких местах, скорее, теряешь время, так ведь? Да и к тому же что я здесь забыла?

– Парней?

– Я с ними и так где угодно могу познакомиться, ты сам это можешь подтвердить, – лукаво заметила она.

– Наркотики?

– Мм… Не для меня.

– Алкоголь.

– Попал!

Несмотря на свое состояние, она сообразила, что не стоит скрывать, что выпила. Сощурившись, он подвел итог:

– Стало быть, ты нечасто развлекаешься?

– Редко.

Он улыбнулся, не польстившись на наживку:

– В прессе пишут другое.

Он имел в виду желтую прессу. С тех пор как Энни исполнилось пятнадцать, там то и дело расписывали ее похождения, публиковали фотографии (она в подпитии у входа в какой-то ночной клуб), сообщали о том, что ее задержала полиция и при ней нашли запрещенные препараты, перечисляли мужчин, которые с ней расстались, не в силах следовать безумному ритму ее загулов.

Энни подавилась глухим смешком:

– Не будь наивным, Дэвид. Хоть ты и новичок, но алфавит уже освоил: между съемками необходимо давать пищу для сплетен. В этих статейках нет ни слова правды. Это мизансцена. Я просто играю то, что прописано Джоанной, моим рекламным агентом: обо мне должны судачить.