Возвращение в темноте

– Почему бы нам не продолжить наш разговор в другом месте?

Вместе с Кроукером она вышла из палаты, Мэтти осталась с дочерью.

– Моя сестра...

– Лично я рада, что вы здесь, – сказала доктор Марш. – Миссис Дьюк с огромным трудом понимает, что произошло с ее дочерью. Впрочем, принимая во внимание создавшееся положение, это вполне естественно... Она говорила, что вы – бывший полицейский, это правда?

Кроукер молча кивнул.

– В таком случае, я полагаю, вы встречали подростков, употребляющих наркотики.

– Да и даже слишком часто.

Дженни Марш кивнула и знаком пригласила следовать за ней. Они вышли из отделения диализа и, открыв дверь, на которой висела табличка «Лаборатория по изучению воздействия наркотиков на организм человека – посторонним вход строго воспрещен», очутились в небольшой комнате без окон, заставленной оцинкованными лабораторными столами, на которых громоздились спиртовые горелки, автоклавы, центрифуги и микроскопы. На стеллажах вдоль стен стояли ровные ряды пробирок, реторт, пипеток, стекол для образцов биоматериалов и стеклянных флакончиков с реактивами. В углу высился электронный микроскоп. От всей этой аппаратуры Кроукеру стало не по себе. Она напоминала ему морги, где ему приходилось бывать по долгу службы. Он сопровождал туда родственников убитых для проведения болезненной процедуры опознания.

В углу комнатки стоял холодильник давно устаревшей модели, рядом – на небольшом столике – кофеварка, бумажные стаканчики, бутылки с минералкой...

– Здесь мы проводим исследования воздействия наркотических веществ на человеческий организм, – сказала Дженни Марш. – Программу финансирует округ, но, поскольку она проводится именно в этой больнице, я вызвалась осуществлять надзор за ее выполнением.

– Разве у вас своих дел мало, доктор?

Дженни Марш улыбнулась чудесной улыбкой, на мгновение забыв о холодной, любезной маске врача.

– Пожалуй, даже слишком много. Но это исследование имеет крайне важное значение. Честно говоря, я готова не спать ночами, чтобы ускорить получение результатов.

В комнату вошла лаборантка, которую Кроукер видел в палате у Рейчел, наверное, она принесла ее кровь на анализ.

– Как только мы поняли, что Рейчел регулярно принимала наркотики, мы взяли ее кровь и мочу для проведения специальных анализов, – сказала доктор Марш. – Теперь это делается дважды в день, чтобы осуществлять постоянный контроль за возможными изменениями в крови и моче. Кроме того, мы используем эти анализы в рамках общей исследовательской программы.

– Мэтти дала свое согласие?

– Да, когда я объяснила ей огромное значение этой программы, – ответила доктор Марш.

Кроукер кивнул:

– Тогда я тоже не возражаю.

– Вот и отлично.

Дженни Марш подошла к кофеварке.

– Рейчел была доставлена в больницу машиной «скорой помощи». У нее были обнаружены все классические симптомы наркотического отравления.

– Какие именно? – спросил Кроукер. – Она была в сильном возбуждении, у нее были галлюцинации, помутилось сознание?

Наливая в стаканчики кофе для себя и для Кроукера, доктор Марш согласно кивнула головой.

– Да, все, что вы перечислили, плюс сильнейшие приступы рвоты. По мнению дежурного врача в приемном покое, она была в глубоком шоке. – Она обернулась к Кроукеру. – Черный? С молоком?

– Черный, пожалуйста, – ответил он.

Положив в свой стаканчик четыре кусочка сахара, она протянула к Кроукеру его кофе.

– Доктор Нигель, дежуривший в тот вечер, пытался привести ее в сознание, но безрезультатно. Тогда он послал медсестру спросить у миссис Дьюк, ожидавшей в холле, не знает ли она, какие именно наркотики принимала ее дочь. – Во взгляде доктора Марш появилось искреннее сочувствие. – Вот тут-то она и сломалась...

– Что значит сломалась? – отставив в сторону свой стаканчик с кофе, спросил Кроукер.

Доктор Марш присела на краешек табуретки.

– У нее случилась настоящая истерика, она стала требовать, чтобы мы вернули ее дочь, кричать, что отдаст всех нас под суд за неоказание медицинской помощи. Она заявила, что ее дочь никогда в жизни не принимала наркотики и что все мы – гнусные лжецы и шарлатаны.

– Но ведь она ничего не знала...

– Да, – сложив руки на груди, вздохнула доктор Марш. – Ваша пятнадцатилетняя племянница уже не один год регулярно употребляет наркотики.

– Насколько это серьезно? Она кололась?

– Это единственная хорошая новость, – прихлебывая горячий кофе, сказала доктор Марш. – Мы не обнаружили никаких следов от иглы. Она пользовалась возбуждающими наркотиками – ЛСД, марихуаной, кокаином. Это подтверждает и анализ крови. – Она вздохнула. – А потом, судя по отчету доктора Нигеля, у нее начали сдавать почки. Доктор заподозрил бактериальный эндокардит. Эта инфекция часто встречается у наркоманов, пользующихся грязными иглами.

– Правильно, инфекция сердечных клапанов. Вызывает образование тромбов, которые могут оторваться и с током крови выпасть в мозг... или почки.

Кроукер отодвинул в сторону стаканчик с кофе, который стал вдруг совершенно невкусным. Сейчас они говорили не о ком-то чужом, а о его собственной племяннице.

– Однако никакого бактериального эндокардита у Рейчел не оказалось, так? – задумчиво произнес он.

– Так. – Доктор Марш встала и, открыв старенький холодильник, достала вскрытую упаковку йогурта. – Хотите что-нибудь?

– Нет, только не из этого холодильника, – поморщился Кроукер.

– И правильно. Нужно быть врачом, у которого в течение тридцати часов не было ни крошки во рту, чтобы отважиться на такое. – Она захлопнула дверцу холодильника. – Наиболее типичной болезнью в таком возрасте является поликистоз почек, это передается по наследству. Однако ультразвуковое исследование не подтвердило это подозрение. – Она принялась за йогурт. – Но выяснилось другое... В этот момент доктор Нигель позвал на помощь меня. Давление было опасно низким, и в тканях почки было крайне мало кислорода.

– Нефротоксическое отравление.

– Да.

– Но вы сказали «почка», значит, только в одной почке?

Доктор Марш медленно поглощала йогурт, словно это был вкуснейший продукт на свете.

– Ультразвуковое исследование показало наличие аномалии у вашей племянницы, а именно: у нее от рождения только одна полноценно функционирующая почка, другая же – сморщенная, абсолютно не работающая.

– Вы видели ее историю болезни?

Доктор Марш кивнула.

– После того как мы подключили ее к машине для диализа, а проще говоря, к искусственной почке, я спросила миссис Дьюк об их семейном враче. Его зовут Рональд Стански. Если вы задержитесь здесь еще ненадолго, то наверняка увидите его. Похоже, он не на шутку встревожился. Кажется, ему не было известно о том, что у Рейчел только одна нормальная почка. Впрочем, это неудивительно. Если у Рейчел никогда не было проблем с почками, то доктор Стански не имел никаких причин проводить ультразвуковое исследование.

– У нее были такие проблемы?