Возвращение в темноте

– Нет, но его номер наверняка есть в телефонной памяти, так что можешь сам спросить его...

Что ж, Бенни был прав. Отложив на время звонок Нестору, Кроукер продолжил осмотр дома. Единственным помещением, где они с Бенни еще не были, оставалась кухня. Остановившись у порога, Кроукер щелкнул выключателем. Зажглась холодная флуоресцентная лампа, и у Кроукера широко раскрылись от удивления глаза. На кухонном столе было аккуратно разложено все содержимое холодильника – пакеты молока и апельсинового сока, банки с джемом, бутылки с кетчупом и горчицей, какие-то пластиковые баночки и коробочки с остатками еды, пачка сливочного масла. Все это было выстроено строго по ранжиру – от низкого к высокому, от маленького к большому.

– Что за черт? – воскликнул Бенни.

И снова дурное предчувствие холодком пробежало по спине Кроукера.

– Вся эта дребедень, похоже, была в холодильнике. – Бенни замотал головой. – А зачем все это вынули оттуда? Думаешь, это сделала сама Соня?

Кроукер не отвечал, глядя на дверцу холодильника. Проследив за взглядом Кроукера, Бенни неожиданно охрипшим голосом произнес:

– Господи Иисусе, амиго, придется его открыть, ничего не поделаешь...

Чуть помедлив, Кроукер потянул за ручку старомодного холодильника.

Дверца послушно отворилась, и ему захотелось зажмуриться. Боковые стенки были в крови: на одной был нарисован треугольник внутри окружности, на другой – точка внутри квадрата.

Единственный предмет, находившийся в холодильнике, был размером с двадцатифунтовую индейку. Но это была не индейка. На полке холодильника лежала голова Сони, аккуратнейшем образом отделенная от тела. В ее светлых глазах навсегда застыл ужас...

* * *

Вернувшись в спальню, Кроукер медленно подошел к открытой двери в ванную.

– Там, где мы нашли следы лужицы воды на полу, кто-то довольно долго стоял, и его невозможно было заметить ни из ванной, ни из спальни.

Бенни вскинул голову:

– Если убийца стоял именно там, то он выбрал самое удобное место, чтобы наблюдать за ней, оставаясь незамеченным.

– К тому же он был достаточно хитер, чтобы не оставить никаких следов от обуви. Должно быть, он оставил башмаки снаружи.

– Вот как она была убита. – Кроукер показал на наволочку со следами губной помады и прилипшими ресничками.

Бенни подошел поближе.

– Ты хочешь сказать, ее задушили?

Кроукер кивнул:

– Вот этой подушкой. Соня была сильной девушкой, так что тот, кто сумел с ней справиться, тоже должен обладать недюжинной силой.

– А может, убийца был не один? – сказал Бенни.

– Так тоже могло быть, – кивнул Кроукер.

Он живо представил себе, как Соня, совершенно беспомощная, умирала, задыхаясь под плотно прижатой ко рту подушкой. Он испытывал странное чувство, словно убийца и его лишил частички жизни.

– Она умерла прямо здесь, – проговорил он.

Бенни сжал кулаки, его шея и щеки побагровели. Издав нечленораздельный вопль, он выскочил из спальни.

Кроукер догнал его уже на пороге кухни.

– Бенни! – Кровь застыла у него в жилах, когда он увидел, что Бенни открывает дверцу холодильника. – Что, черт возьми, ты делаешь?

– Извини, но я не собираюсь оставлять ее голову в этом холодильнике.

С этими словами он стал вынимать голову Сони из холодильника, стараясь не глядеть ни на нее, ни на символы, нарисованные на стенках. Потом, взяв чистые полотенца, он стал с чрезвычайной осторожностью и нежностью заворачивать в них голову.

– Я не допущу такого унижения бедной Сони...

Биомеханические пальцы Кроукера замкнулись на запястье Бенни, тот обернулся, взгляд его был безумен.

– Извини, когда-то мужчины шли на гибель за честь женщин.

Кроукер шагнул вперед.

– Скажи мне, Бенни, это действительно для того, чтобы защитить честь Сони?

– Да.

Однако Кроукер не отпустил его руку и не сделал ни шагу назад. Бенни тоже не хотел уступать.

Наконец, изобразив на лице жалкое подобие улыбки, Бенни сказал:

– Отпусти меня, Кроукер, и давай поговорим спокойно.

Кроукер неторопливо разжал биомеханические пальцы.

– Ты же мог запросто раздробить мне кисть, – сказал Бенни неожиданно вяло, словно они болтали о каких-то пустяках, нежась на горячем солнышке.

Он снова улыбнулся, теперь уже по-настоящему, и вынул из кобуры свой револьвер.

– И тогда мне пришлось бы выстрелить тебе в живот, а после этого я бы мог сделать с тобой, Льюис, все, что угодно. Ты слышишь, все, что угодно!

В комнате воцарилось жутковатое молчание. Обоим мужчинам показалось, что в воздухе слишком мало кислорода.

Наконец, Бенни повел плечами:

– Друзья не должны так разговаривать друг с другом, у них не должно даже возникать таких мыслей!

– Возможно, ты прав, – спокойно отозвался Кроукер. – Впрочем, возможно также, что у тебя искаженное представление о дружбе.

Убрав револьвер в кобуру, Бенни развел руками.

– Ты сердишься, Льюис? Мы уже больше не друзья?

Кроукер молча посмотрел ему в глаза.