Возвращение в темноте

– С радостью составлю тебе компанию, – отозвался Кроукер и повел ее на танцевальную площадку. – Значит, тебя зовут Соня. Просто Соня и все? Как Мадонна?

– Соня Виллалобос, – улыбнулась девушка. – Между прочим, был такой композитор по фамилии Виллалобос, – она снова улыбнулась. – А мне нравится, как ты танцуешь. У тебя это получается очень... очень чувственно, совсем как у моего брата Карлито.

– У меня были прекрасные учителя, – сказал Кроукер. – Там, в Нью-Йорке, я так много времени проводил в испанском Гарлеме, что латиноамериканцы стали считать меня своим.

Кроукеру тоже нравилось, как танцевала Соня.

– Почему ты пришла сюда сегодня? – неожиданно для себя спросил он.

Удивленно взглянув на него, Соня положила руки на его широкие сильные плечи.

– Потому что меня об этом попросил Бенни, – продолжая танцевать, негромко произнесла она.

– Только поэтому? – недоверчиво спросил Кроукер.

– Бенни, Мария и я – все мы родом из Асунсьона, – рассмеялась Соня. – И давно знаем друг друга.

Музыканты устроили короткий перерыв на отдых, и все танцевавшие на площадке пары направились к стойке бара, которую украшало очень реалистическое изображение гигантской акулы. Настоящие челюсти гигантской белой акулы были прикреплены к деревянной панели на стене позади стойки бара и вместе с жизнерадостной, пестро одетой толпой посетителей многократно отражались в развешанных по стенам зеркалах.

– Хочешь чего-нибудь выпить? – спросил Кроукер. На этот раз Соня кивнула:

– А потом еще потанцуем, ладно? – В ее глазах вспыхнули озорные огоньки. – Не так уж часто можно встретить гринго, который умеет танцевать латиноамериканские танцы.

– А тебе нравятся такие танцы?

– Они очень сексуальные, – просто ответила она.

Взяв Соню за руку, Кроукер повел ее сквозь разгоряченную толпу к стойке бара. Протолкнувшись к бару, Кроукер знаком подозвал бармена и заказал для себя мескаль, а для Сони коктейль «Маргарита».

Взяв бокалы, они пересекли зал, битком набитый посетителями, и вышли через стеклянные двери во внутренний дворик, отделанный деревом. В лицо им ударил влажный, прохладный воздух, приятно контрастировавший с духотой бара. Ночной воздух был напоен ароматом мангровых зарослей. Волны океана мягко накатывались на прибрежный песок и с нежным шелестом возвращались обратно.

Забыв о буйном веселье, царившем в зале за стеклянными дверями, они слушали тихий плеск океанских волн, и им казалось, что они очутились на другом краю Вселенной.

Взглянув вверх, они увидели звезды, казавшиеся нестерпимо яркими на фоне бархатного тропического ночного неба.

– Ты хочешь переспать со мной? – спросила Соня.

Слегка ошеломленный, Кроукер неловко засмеялся.

– Вообще-то я еще не думал об этом.

– Это хорошо, – спокойно произнесла она. – Потому что я этим не занимаюсь, даже по просьбе Бенни.

– Мне кажется, ему это хорошо известно, – сказал Кроукер, вспоминая слова Бенни о Соне – «жемчужина!».

Казалось, Соня была удивлена словами Кроукера.

– Только не пойми меня превратно. Я не хочу сказать, что вообще не люблю секс. Просто партнеров всегда выбираю я сама. К тому же в наше время в этом есть определенная опасность, а мне бы не хотелось... наживать лишнюю головную боль.

Она глубоко вздохнула и, задержав на несколько секунд воздух в легких, медленно-медленно выдохнула.

– Ты имеешь в виду СПИД? – спросил Кроукер.

Она смотрела на океанскую гладь, в ее глазах блестели слезы.

– Один из моих друзей серьезно болен.

Этих слов оказалось достаточно, чтобы Кроукеру захотелось как-то помочь ей, приободрить, утешить.

– Мне было восемнадцать, когда погиб мой отец, – сказал он. – Он был полицейским, именно поэтому я тоже пошел служить в полицию. Он был очень высоконравственным человеком, и мне казалось вполне естественным последовать его примеру. Еще мне казалось, что он противостоял всему злу в мире. Ему было хорошо известно, что значит защищать закон.

Держа Соню за руку, Кроукер вдруг совершенно явственно представил себе отца в сдвинутой на затылок шляпе, глядящего на него смеющимися глазами.

Посмотрев в прекрасные глаза Сони, Кроукер продолжал:

– Он погиб от выстрела в спину в трех кварталах от своего дома. Он был убит человеком, которого знал и которому, несомненно, доверял. Собственно говоря, только таким способом враги могли добраться до него – подкупив одного из его друзей.

Мягко коснувшись пальцем подбородка Сони, он нежно приподнял ее голову.

– Он был хорошим человеком и не заслужил столь ранней и столь несправедливой смерти. – Он пристально глядел в глаза девушке. – Похоже, именно так случилось и с твоим другом?

Она кивнула, и слезы полились из ее глаз. Когда Кроукер осторожно вытер ее щеки, она засмеялась, и нежный, мелодичный звук ее голоса развеял печаль, сгустившуюся над ними. Теперь она стояла совсем рядом с ним, почти вплотную. В ее глазах и на губах поблескивал отраженный свет, падающий из огромных окон бара.

– Не знаю, чего я ждала от сегодняшнего вечера... впрочем, никаких серьезных намерений у меня не было...

Поставив свой бокал на деревянные перила, она взяла его левую руку в свои ладони, удивленно разглядывая синеватый металл.

– Расскажи мне, откуда у тебя это?

– Собственно, это биомеханический протез, – сказал Кроукер. – Я так привык к нему, что даже перестал замечать. Я потерял руку в Японии, и тогда микрохирурги вместе с инженерами-электронщиками соорудили для меня вот этот протез. Он работает от литиевых батареек, но, хочешь верь, хочешь не верь, состоит не только из костей, сделанных из бора, титановых связок и стальных когтей, но и из моих собственных, заново восстановленных нервов, сухожилий и мышц, которые так надежно защищены от внешней среды, что я могу буквально положить руку в огонь и при этом не почувствую ничего, кроме разве приятного тепла.

Она осторожно погладила ладонь из матового черного поликарбоната и титановые пальцы.

– Твоя рука нуждается в ремонте? Ну, как автомобиль?

– Если понадобится что-нибудь в ней подправить, придется ехать в Токио. Но пока в этом нет никакой нужды. Просто каждые полгода я меняю батарейки.

Поглядев на ее восторженное лицо, он испугался, как бы она не зациклилась на этом протезе, как уже бывало не раз с другими женщинами.

– Прошло уже семь лет, и я подумываю, не заменить ли его на более новую, совершенную модель. – Он пожал плечами. – На днях я вплотную займусь этим.

– А может, и не стоит менять протез, – задумчиво проговорила Соня. – Ведь он уже стал твоей неотъемлемой частью.

Вздрогнув от этой неожиданной мысли, Кроукер понял, что в ее словах есть изрядная доля правды, и согласно кивнул, мысленно благодаря Провидение за то, что встретился с умной женщиной.

Теперь Соня принялась разглядывать его правую, здоровую руку, касаясь ее кончиками пальцев, и Кроукер почти физически ощутил внимательный и пристальный взгляд ее глаз.

– Мне нравится рассматривать руки, – сказала она. – По ним можно очень многое узнать о человеке, руки никогда не лгут.