Бесплатные напитки за ваши души

– Да?

После долгой паузы Луи сказал то, что, как ему казалось, в большей степени требовалось для того, чтобы эта женщина средних лет не отказалась от общения с ним:

– Я хочу попросить прощения, если чем-то оскорбил Вас. Я… я…

– Нет. Это Вы меня извините.

Такой ответ сильно удивил Луи.

Женщина продолжила:

– Мне следовало сразу догадаться, что Вы здесь первый день.

– Кстати, меня зовут Луи.

Дама протянула руку, на которой красовался жемчужный браслет.

– Жюстин.

Луи поцеловал кисть её руки.

– Жюстин, Вы не против, если я поговорю с Вами о том, что здесь происходит?

– Ну что Вы. Здесь найти трезвого собеседника – большая редкость. Так что я буду только рада вашему обществу.

Луи долго думал, с чего начать. Прислонившись к перилам, как и Жюстин, он стал расспрашивать:

– Кто бармен?

– Он обслуживает посетителей – с усмешкой ответила Жюстин.

– Нет-нет. Кем он…

Запинаясь Луи продолжил через несколько секунд:

– … просто, видите ли, я со злости бросил в него бокал, а он пролетел сквозь него. Честное слово. Я видел своими глазами.

– Я верю. Вы не первый, кто пытался расправиться с Альбертом. Но каждый, кто пытается это сделать, тут же пугается, когда видит все эти мистические трюки.

– Хорошо. А, откуда он?

– Этого никто не знает. Впрочем, как и то, где находится этот бар.

– Что Вы имеете ввиду? – удивился Луи. – Разве мы не во Франции?

– Ну, мы с Вами французы. Я полагаю, Альберт тоже, ну… в какой-то степени француз, и говорит со всеми клиентами на одном языке, чтобы со временем все посетители начинали понимать друг друга. И в этом смысле нам с Вами повезло. Но здесь много тех, кто из других земель. И они никогда не были во Франции. Они точно также наткнулись на это заведение в каком-то безлюдном месте, поздно вечером, а на следующее утро они уже превратились в постояльцев этого заведения, которое не стоит на одном месте. Здесь есть итальянцы, испанцы, португальцы, греки, голландцы, немцы, скандинавы, персы. Среди клиентов кого только нет.

Немедля, Луи задал следующий вопрос:

– Я обратил внимание, что никто не заказывает еду. Все пьют, но никто не ест. В чём причина?

– Это ещё одна особенность бара. Заведение Альберта весьма загадочное. Что-то здесь есть такое, что избавляет человека от голода и болезней. Можешь пить сколько угодно и проблем от этого ничуть не испытаешь. Даже с похмельем утром здесь никто не сталкивается.

Теперь Луи задавал вопросы без разбора один за другим.

– Здесь все напитки платные и увеличивают… эм…

– Кредит – подсказала Жюстин.

– Да, кредит. Это так?

– Да.

– Но если это лишает их возможности уйти отсюда, зачем же они пьют ещё? Неужели им не хочется, как можно скорее, увидеть свой дом?

– Скоро Вы кое-что узнаете об этом месте. И тогда, возможно, Вы тоже захотите увеличить свой долг перед заведением.

– Но мне не зачем?

– Ну, хотя бы затем, что для некоторых это место со временем превращается в настоящий рай. Пьёшь, сколько захочешь, и можешь оставаться здесь хоть на целую вечность. Тебя никто не осудит за то, что пьянствуешь с утра до вечера.

– А Вы? Вы ведь явно не собираетесь задерживаться здесь? И поэтому не пьёте. Ведь так?

– Возможно. Впрочем, я ещё сама не знаю, чего хочу – тяжело вздыхая ответила Жюстин.

– А как Вы здесь оказались?

– В тот день мы с мужем отправились в наше поместье вблизи Парижа. За несколько лет до этого мы потеряли нашего единственного ребёнка. – Ни без дрожи в голосе Жюстин продолжила – Моему мальчику было всего восемь. Я никак не могла решиться завести ещё одного, потому что боялась, что мы потеряем и его. За это муж возненавидел меня и начал изменять. Он гулял на всю катушку, затаскивая в постель то одну, то другую. – Эти слова Жюстин произнесла с некоторым гневом. – Словом, он вёл себя как кобель, которому только стоит увидеть сучку, как он тут же бросится спариваться. И в тот день, когда мы отправились в нашу усадьбу, я отправилась в конюшню. Я даже не перешагнула через порог. Он прямо на сене трахал прислугу, которая стонала как дешёвая шлюха. – Затем она посмотрела на Луи – Он так сильно презирал меня, что променял даже на эту вшивую рабыню. Это стало последней каплей. Ненависть съедала меня изнутри. Я шла куда глаза глядят. Шла, наверное, часа два, не меньше. Вышла на какой-то холм, где я никогда раньше не была. Там стоял бар. Альберт оказался очень вежлив.

– И сколько Вы были должны, когда узнали обо всём?

Далее последовал нездоровый смех от Жюстин.

– Самое забавное то, что я никогда не пила ничего, кроме вина многолетней выдержки. Я весь вечер пила одно из самых дорогих вин и думала о том, как вернусь, соберу вещи и уйду от этого подонка. Вино было настолько дорогим, что за пару часов мой кредит вырос до 52 дней. А когда я поняла, что деваться некуда, то стала пить, чтобы забыться не думать об этом. Но делала только хуже. Кредит рос с каждым бокалом. Я задолжала заведению 632 дня.

– И… сколько осталось? – осторожно спросил Луи.

– Я уже давно не уточняла у Альберта. Но где-то 200—250 или около того.

После недолгой паузы Жюстин спросила:

– А Вы, дорогой Луи?

Он во всех подробностях рассказал о своей горькой утрате, предшествующей прибытию в бар. Поведывав обо всём, он будто почувствовал, как в груди его наполнила какая-то лёгкость и безмятежность. Стоило излить душу, как чувство скорби заметно притихло.

– О-о-о. Луи, мне так жаль. Примите мои соболезнования.

Так он познакомился с весьма приятной и общительной француженкой, которая уже полтора года являлась постоялицей бара.