Крест и компас. Кровавые хроники мировой колонизации Атлантики

С начала 1510-х годов, столкнувшись со скромными объемами добычи золота и стремительным сокращением численности коренного населения, испанские колонисты Эспаньолы начали искать новые возможности для обогащения. Их взор пал на Ямайку и Кубу, которая славилась слухами о несметных запасах золота. Однако и там испанцев ждало разочарование: поиски золота не оправдали ожиданий, а смертность среди индейцев оставалась ужасающей. В целом Антильские острова не принесли испанской короне желанного богатства, но стали важным этапом в формировании колониальной политики Испании.

Здесь, на просторах зарождавшейся Испанской Атлантики, вновь нашли применение методы, опробованные ранее в Африке: бартерный обмен с местным населением, агрессивная стратегия захвата земель в духе Реконкисты и беспощадная эксплуатация коренных народов, приводящая к их фактическому истреблению, как это произошло на Канарских островах. Первоначальный период неприкрытого грабежа и насилия сменился более изощренной формой господства – энкомьендой, которая использовалась ранее для контроля над мусульманским населением Испании. Узаконенная в 1503 году, энкомьенда наделяла испанского колониста-энкомендеро властью над группой индейцев, формально свободных подданных Кастильской короны. На деле же это обращалось в почти безграничное владычество над судьбами коренных жителей. Система энкомьенды просуществовала в XVI веке, несмотря на критику со стороны некоторых представителей церкви, в частности доминиканцев Антонио де Монтесиноса и Бартоломе де лас Касаса, которые уже в 1511 году выступали против жестокости и несправедливости этого порядка.

Энкомьенда стала одним из ключевых инструментов испанской экспансии на континенте, которая развивалась в двух основных направлениях. Первое направление, начавшееся с экспедиции Эрнана Кортеса против империи ацтеков в 1519 году, открыло испанцам путь к землям современной Мексики, а затем Гватемалы и Гондураса, которые с 1525 года вошли в состав вице-королевства Новая Испания. Второе направление было связано с Панамским перешейком. Контроль над ним, установленный испанцами в 1520-х годах, позволил им начать продвижение вдоль побережья Колумбии и Венесуэлы, а затем, двигаясь вдоль Тихоокеанского побережья, вглубь Перу. Завоевание империи инков Франсиско Писарро, начавшееся в 1531 году, принесло испанской короне долгожданное золото и серебро. В то же время Колумбия и особенно Венесуэла не привлекали особого внимания испанских конкистадоров. Основание Маракайбо в 1529 году и позднее Каракаса в 1567 году было обусловлено скорее стратегическими соображениями, нежели богатством региона, если не считать жемчужных промыслов. Западное побережье Колумбии имело то преимущество, что находилось недалеко от важного центра на Панамском перешейке – города Номбре-де-Диос, основанного в 1510 году. Номбре-де-Диос стал первым постоянным испанским поселением на Американском континенте. К середине XVI века Номбре-де-Диос превратился в крупный порт, через который проходило более половины всего товарооборота между Испанской Америкой и Европой. Жизнь города подчинялась ритму прибытия серебряного флота[9] из Индий, но в остальное время Номбре-де-Диос был тихим провинциальным городком. Чтобы защитить этот стратегически важный пункт, испанцы построили в 1533 году в Картахене-де-Индиас верфь, чтобы разместить флот галер. Картахена также служила стоянкой для кораблей, прибывающих из Испании. В конце XVI века Номбре-де-Диос был заменен Портобело, который мог похвастаться более удобной гаванью и более здоровым климатом. Богатства Мексики, в свою очередь, стекались в Веракрус, основанный в 1519 году на месте высадки Кортеса. Значение Веракруса возрастало по мере развития серебряных рудников Мексики в 1530-х годах.

К середине XVI столетия испанская корона прочно укоренилась в тропических землях Атлантического побережья. Поселения связывали метрополию с новыми землями, порождая торговый и людской обмен между берегами океана. Однако судьба оказалась менее благосклонной к испанским владениям на юге. В землях Ла-Платы пришлось оставить Буэнос-Айрес почти на четыре десятилетия – с 1541 по 1580 год. Этот регион, колонизированный непосредственно из метрополии, надолго остался на дальних рубежах испанских владений.

Бразильские земли, долгое время остававшиеся вне пристального внимания европейцев, привлекли взор португальской короны лишь в 1530-х годах. Свидетельством тому стало основание первого португальского поселения Сан-Висенти в 1532 году. В следующем году там была построена сахарная мельница. Несмотря на налаживание управления и развитие сахарного производства, португальское влияние к середине столетия ограничивалось несколькими прибрежными форпостами – Пернамбуку, Баия, Рио-де-Жанейро и Сан-Висенти. Неудивительно, что эти богатые земли манили и другие европейские державы, особенно Францию, чьи мореплаватели посещали бразильские берега с начала XVI века.

В 1555 году король Франции Генрих II согласился профинансировать экспедицию с целью основания французской колонии в Бразилии – Антарктической Франции. Около 600 французов высадились в бухте Гуанабара – месте будущего Рио-де-Жанейро, возвели форт Колиньи, названный в честь адмирала Гаспара де Колиньи, вдохновителя этого предприятия. Колония задумывалась как военно-морская база для контроля над торговлей в регионе. Хотя среди организаторов экспедиции были протестанты, включая ее предводителя Николя Дюрана де Вильганьона, создание кальвинистского убежища не было главной целью. Однако этому начинанию не суждено было продлиться долго: религиозные распри и мятежи против Вильганьона ослабили колонию, которая, расколовшись перед лицом угрозы со стороны Португалии, пала под натиском португальских войск в 1560 году. Спустя полвека, в 1612 году, французы предприняли новую попытку закрепиться в Бразилии, основав Экваториальную Францию. Пятьсот поселенцев, обосновавшихся вокруг форта Сен-Луи-де-Мараньян, столкнулись с трудностями: изоляцией, непрекращающимися португальскими набегами, тропическими болезнями и сложностями в налаживании отношений с коренным населением. К 1615 году французам пришлось оставить эти земли. Однако их стремление закрепиться в регионе не угасло: в 1676 году было основано постоянное поселение – Французская Гвиана.

Ситуация на Антильских островах сильно отличалась от континентальной Южной Америки. С 1530-х годов они стали притягательной целью для искателей приключений со всей Европы. В отличие от планомерной колонизации материка, освоение островов происходило стихийно, движимое частной инициативой предприимчивых людей. Эти первопроходцы вели меновую торговлю с местными племенами, занимались контрабандой и флибустьерством. Они формировали автономные сообщества, не зависящие от европейских метрополий. Именно эти авантюристы заложили фундамент первых неиспанских колоний на Антильских островах. Так, в 1623 году английский флибустьер Томас Уорнер обосновался на Сент-Кристофере[10], впоследствии получив от короля Карла I титул лейтенанта и права на соседние острова (Невис, Монтсеррат). Двумя годами позже там же появился француз Пьер Белен д’Эснамбук. Во время своего пребывания во Франции в 1626 году д’Эснамбук заручился поддержкой кардинала Ришелье и принял участие в создании Компании Сент-Китс. Обе общины были вынуждены сосуществовать, объединяясь перед лицом испанской угрозы и противостояния с местными племенами, которые в итоге были истреблены.

Колонизация Барбадоса также была начата флибустьерами. В 1625 году англичанин Джон Пауэлл объявил остров владением короля Англии. По возвращении в Лондон он добился поддержки Карла I и столичных купцов, которые согласились финансировать колонизацию острова. Выращивание табака, хлопка и, прежде всего, производство сахара с 1640-х годов привели к стремительному росту населения Барбадоса. К середине XVII века на острове проживало около 40 000 человек, треть из которых были рабами, вывезенными из Африки. В 1655 году англичане захватили Ямайку, которой испанцы практически не уделяли внимания. Однако стратегически важное положение острова – между Кубой, Эспаньолой и континентальной частью Америки – делало Ямайку привлекательной для ведения контрабандной торговли.

Французское присутствие также расширялось. В 1635 году была учреждена Компания Американских островов, сменившая Компанию Сент-Китс. Французские колонисты высадились на Гваделупе (1635), Мартинике (1637) и острове Тортуга (1640), расположенном неподалеку, к северо-западу от Эспаньолы. Следует отметить, что западная часть Эспаньолы к тому времени была практически заброшена испанцами. К середине XVII века под контролем французов находилось более десятка островов Антильского архипелага, однако численность колонистов оставалась скромной – около 10 000 человек.

Жизнь французских и английских поселенцев на Антильских островах была полна трудностей: постоянная угроза со стороны испанцев, враждебность коренного населения, перебои с продовольствием и сложности со сбытом табака. Ситуацию осложняло то, что снабжение колоний во многом контролировали голландцы. До начала XVII века этот регион оставался на периферии внимания крупных держав, что способствовало развитию частной инициативы в условиях общей нестабильности. Однако с 1650-х годов постепенное подчинение коренного населения и развитие сахарного производства, основанного на труде африканских рабов, начали формировать классическую модель антильских плантационных колоний.

Хотя европейцы начали исследовать берега Северной Америки еще в XVI веке, создание постоянных поселений оказалось весьма непростой задачей. Особого внимания заслуживает французская попытка закрепиться во Флориде. После неудачи с «Антарктической Францией» в Бразилии в 1560 году адмирал Гаспар де Колиньи обратил свой взор к более северным широтам. Несмотря на бушевавшие на родине религиозные распри, его целью было не столько создание убежища для гугенотов, сколько стратегическое противостояние Испании – ведь новая колония должна была расположиться у самых путей следования знаменитого серебряного флота для возвращения в Европу.

Начиная с 1562 года было организовано несколько экспедиций для закрепления на юго-востоке современных Соединенных Штатов. В 1564 году на флоридском побережье возник форт Каролина, где обосновались несколько сотен французских поселенцев с семьями. Однако уже в следующем году они были вырезаны испанцами, которые не могли допустить присутствия французов, к тому же протестантов, на землях, которые считали своими. Такая же участь постигла и английское поселение Роанок в Каролине: основанное в 1585 году, оно было временно оставлено, затем возрождено, но в разгар Англо-испанской войны оказалось отрезанным от метрополии. К 1590 году колония бесследно исчезла, оставив после себя одну из величайших загадок колониальной истории.

Новый этап освоения Северной Америки начался для Франции после 1598 года, когда Нантский эдикт положил конец религиозным войнам, а с Испанией был заключен мир. В те времена европейское присутствие на континенте ограничивалось в основном сезонной активностью рыболовов, китобоев и торговцев пушниной в заливе Святого Лаврентия. Регулярные посещения этих мест позволили французам наладить отношения с местными племенами (микмаками и монтанье) и даже возвести первые каменные здания приблизительно к 1600 году. Однако суровые зимы раз за разом губили попытки основать постоянные поселения.

Решающий момент наступил, когда интересы купцов, жаждавших монополии на пушную торговлю, совпали со стремлением короля Генриха IV не допустить английского господства в регионе. Колониальный проект в районе реки Святого Лаврентия возобновили. В 1608 году Пьер дю Гуа де Монс, получивший монополию на торговлю пушниной и титул генерал-лейтенанта Новой Франции, поручил Самюэлю де Шамплену основать там колонию. Шамплен, хорошо знавший регион, основал 3 июля 1608 года Квебек. Место было выбрано не случайно: здесь сходились торговые пути, природные укрепления обеспечивали надежную защиту, плодородные земли сулили богатые урожаи, а глубокая река позволяла морским судам подходить к самому берегу. Из трех десятков французов, составивших первое население фактории, суровую зиму пережили только восемь. Но все же поселение не исчезло. Шамплен, движимый мечтой отыскать путь в Китай, использовал Квебек как базу для исследования верховьев реки Святого Лаврентия. Понимая важность добрых отношений с коренными жителями, он в июле 1609 года заключил союз с алгонкинами и гуронами, поддержав их в битве с ирокезами у озера Шамплейн. Этот шаг позволил продолжить колонизацию вдоль реки, основать в 1611 году Монреаль и создать обширную сеть пушной торговли, простиравшуюся до Великих озер и к подступам Гудзонова залива.

В 1627 году благодаря влиянию кардинала Ришелье удалось привлечь крупных инвесторов для создания Компании ста акционеров, более известной как Компания Новой Франции. Компания получила 15-летнюю монополию на торговлю пушниной и сеньориальные права над колониальными землями, взяв на себя обязательство переселить туда 4000 французских католиков. Однако к 1645 году компания обанкротилась, а сменившую ее «Компанию жителей» постигла та же участь. По сути, пушной промысел возобладал над колонизацией: в первой половине XVII века Новая Франция экспортировала исключительно меха, получаемые от индейцев. Ежегодно лишь два-три корабля отправлялись с пушниной в метрополию. Такая торговля не требовала значительных людских ресурсов, чем и объясняется скромная численность французского населения в Канаде – к концу 1620-х годов там проживало всего около сотни французов. Тем не менее французское присутствие в долине реки Святого Лаврентия позволило продвинуться вглубь континента: сначала к Великим озерам, а затем на юг вдоль Миссисипи, которую в 1682 году исследовал Рене-Робер Кавелье де Ла Саль. Он же основал обширную колонию Луизиану, простиравшуюся от Великих озер до Мексиканского залива. К середине XVII века основными очагами французской колонизации в Северной Америке оставались лишь Квебек, Монреаль, Ньюфаундленд и Акадия, существенно уступавшие по численности населения английским поселениям.

Примечания