Санта

Кажется, парень все же бездомный. Или просто ушел из дома, потому что у него проблемы. Но, скорее всего, просто бездомный.

Хорошенькое время перед рождеством – просыпаюсь в ужасном похмелье, на полу спят бруклинские бездомные, в коридоре неразобранные коробки, как жить дальше – непонятно.

Потом я поняла, что по крайней мере опоздание на работу не входит в мои планы, потому отложила объяснения с Джоном на потом, совершила очень логичное действие – перешагнула через мирно спящего бездомного в моей комнате и, наскоро приняв душ, сбежала на работу.

Красть у меня все равно нечего, – рассудила я. А чтобы написать ему записку – нужно быть знакомыми дольше, чем пару часов.

Рабочий день пронесся с невероятной скоростью. Я накопила океан раздражения, глядя на счастливые лица коллег, которые обмениваются подарочными мелочами и вовсю обсуждают грядущее Рождество. Других тем для разговора, что ли нет?

Наконец моим мучениям пришел конец и рабочий день финишировал. Мне казалось, что самое трудное позади, но по пути домой (в свой новый дом, в свой новый необжитый дом) я окончательно пала духом. До рождества девять дней, мои родители уехали к тетушке, мои брат и сестра со своими половинками, моя лучшая подруга наконец счастлива (хоть что-то радостное), мой жених гей. Бывший жених. И во всем белом свете я никому не нужна. А в доме у меня спит бездомный.

Я сама стала той самой (вечно осуждаемой мной) неудачницей из рождественских мелодрам. Только вместо миллиардера на белоснежной яхте у меня гей изменник.

Просто идеально.

С этими мыслями я подошла к дому и … ничего. Я ожидала увидеть Дона с букетом роз и извинений, или на худой конец Джона. Но улица была пустынна.

На площадке в коридоре, в паре метров от моей двери стоял рослый детина в черном свитере и солнечных очках.

Вечером. Зимой. Подозрительный тип. В хорошем же райончике я сняла квартиру под Рождество.

Я поднялась в квартиру и обнаружила, что дверь закрыта, но не заперта. Я мысленно сказала пару ласковых в адрес бездомного. Как можно оставить квартиру с незапертой дверью. Хотя красть у меня нечего.

Да и не ждать же ему моего возвращения весь день. У бездомных же тоже есть какие-то свои дела. Чем занимаются бездомные? Меня даже бездомный не стал дожидаться. Насколько же я должна быть жалкой.

Я прошла к себе, обошла крошечную квартирку и обнаружила, что ничего не пропало. Обе «оставшиеся в живых» после моего вчерашнего буйства коробки, стояли на своих местах. Я легонько пнула картонный бок одной из них. Разбирать оставшиеся вещи не было никакого желания.

Через девять дней Рождество.

Я одна, совсем одна в пустой квартире, в компании двух полупустых картонных коробок, таких же пустых, как и моя жизнь.

Гоняя в голове такие грустные мысли, я провела около часа, и мне это надоело.

Да, все плохо. Все просто очень чертовски дрянно выходит у меня в этом году, но моя деятельная натура не способна на долгую хандру. И требовала энергии и пищи. Поэтому я приняла решение, что на ужин закажу тайской еды, потому что готовить у меня нет никаких сил и настроения. А к тайской еде нужно что? Правильно, бутылочка бренди. Маленькая бутылочка бренди для маленькой начинающей спиваться неудачницы.

– Отличный выбор, Мелисса, – похвалила я себя, потому что давно читала где-то, что нужно хвалить себя даже за мелочи.

– Ты умница, Мелисса, – сказала я своему отражению в зеркале, – Я тебя хвалю. Если бы я была твоим женихом, я бы тоже стала геем, потому что ты просто пьянчужка, которая скрывала свою натуру. Но зато делала это просто отлично. Молодец, Мелисса!

Договорив это, я подмигнула себе, подумала, что совет на самом деле, может и психологически верный, но дурацкий, затем я накинула пальто и вышла из квартиры. У моей двери стоял Джон, облокотившись спиной о стену.

От неожиданности я вздрогнула.

Он точно бездомный. Зачем я только прикормила его пиццей?

– Привет, – неловко переминался с ноги на ногу он.

– Ну, привет, – строго сказала я, ощущая, что немного рада, что он слоняется здесь, и не попал за решетку в течение этих суток. Ну вот не чувствовала я в нем ничего плохого, хоть ты тресни. Хотя, я же и в Доне ничего гейского не чувствовала, так что с чувствительностью у меня дела так себе, получается.

– Ты исчезла куда-то утром… – неуверенно начал он, смущенно улыбаясь.

– Я ушла на работу, – перебила его я, стараясь сделать свой голос максимально строгим и отгоняя мысли, что в целом я рада его видеть, сама не понимая почему, – Взрослые люди обычно работают на работе, чтобы иметь возможность арендовать жилье, платить по счетам, пьянствовать вечерами с малознакомыми парнями, подобранными на ближайшей помойке и заниматься другими скучными взрослыми вещами.

Он покраснел. Кажется, с «парнем, подобранным на помойке» я немного переборщила.

– Мне не было с тобой скучно, – сказал он, и я удивилась, что он обратил внимание на ту часть фразы, которая не должна была вообще привлечь какого-либо внимания.

– И я не бездомный, – виновато улыбнулся он.

– Ты не запер дверь, – сказала я с укоризной, – Все люди, которые живут в домах, знают, что уходя куда-то нужно закрывать дверь.

– Я охранял ее почти весь день, – быстро возразил он, но я покачала головой, показывая, что не слишком верю ему, – Я попросил друга присмотреть за твоей дверью.

Я вспомнила верзилу в коридоре и немного оттаяла, хотя, в целом по логике вещей, не стоило бы.