Творец слез

Шершень немного поползал по земле, приходя в себя, и наконец тяжело взлетел. А я побледнела от страха. Отбросив палку, я побежала, закрыв лицо руками и визжа, как маленький ребенок. Было стыдно, но я себя не контролировала.

Добежав до садовой дорожки, я запнулась о собственную ногу и наверняка расквасила бы нос об плитку, если бы в последний момент меня не поддержали чьи-то руки.

– Эй! – услышала я. – Ты чего?

Я обернулась, все еще цепляясь за обхватившие меня руки, и увидела ошеломленные глаза своего спасителя.

– Лайонел?

Что он делал на заднем дворе?

– Клянусь, – смущенно начал он, – я тебя не преследую.

Он отпустил меня, и я отряхнула грязь с брюк.

Лайонел кивнул в сторону дороги:

– Я живу недалеко отсюда, через несколько кварталов… Спокойно шел себе по дороге и услышал, как ты кричишь. Струхнул не по-детски, – шутливым тоном сказал он и вопросительно поднял бровь. – Можно узнать, чем ты там занималась?

– Ничем. Там было насекомое. – Я поглядела вокруг, чтобы убедиться, что шершня нет рядом. – Просто испугалась.

Лайонел нахмурил брови.

– А разве нельзя убить его, вместо того чтобы кричать?

– Конечно нет. Разве он виноват в том, что я его боюсь?

Теперь пришла моя очередь хмуриться. Лайонел какое-то время удивленно смотрел на меня, потом, опустив глаза на мои босые ноги, сказал:

– Ну, значит, все в порядке?

Я кивнула, и он, похоже, не нашелся, что еще сказать.

– О’кей, – пробурчал он и уставился на ботинки. Потом вскинул голову, посмотрел на меня и сказал: – Тогда пока.

Когда он повернулся и пошел, я поняла, что даже не поблагодарила его. Лайонел пришел проверить, что со мной случилось, и в результате спас мой нос. Он так добр ко мне.

– Подожди!

Лайонел обернулся. Я подошла и заговорщицким тоном спросила, наклонившись к нему, пожалуй, слишком близко:

– Хочешь фруктового льда?

Он посмотрел на меня несколько растерянно.

– Посреди зимы? – спросил он, и я решительно кивнула.

Он пытливо на меня посмотрел и, когда понял, что я не шучу, ответил:

– А давай!

– Лед на палочке в феврале, – прокомментировал Лайонел, рассматривая свое «зеленое яблоко», пока я с довольным видом покусывала свой брусок.

Мы сидели на бордюре недалеко от дома. Я обожала фруктовый лед. Когда Анна об этом узнала, она накупила много разных брикетиков с мармеладными животными внутри. Помню, когда я их увидела в морозилке, то не сразу поверила своему счастью.

Мы немного поболтали с Лайонелом. Я спросила, где он живет, ходит ли в школу по мосту через реку под крики рабочих. Разговаривать с ним было легко. Время от времени он перебивал меня на середине фразы, но меня это не обижало. Он спросил, давно ли я здесь, нравится ли мне город. Спросил и про Ригеля. Услышав этот вопрос, я напряглась, как случалось каждый раз, когда Ригель примешивался к моему разговору с кем-нибудь.

– Не подумал бы, что он твой брат, – признался Лайонел, когда я туманно объяснила, что Ригель член моей семьи. Он разглядывал какое-то время мармеладного крокодила на своей ладони, а потом закинул его в рот.

– А кем еще он может быть, по-твоему? – спросила я, стараясь не думать о том, как Лайонел его назвал. Каждый раз, когда я слышала слово «брат» применительно к Ригелю, мне хотелось вцепиться ногтями в игрушку-антистресс, чтобы снять нервное напряжение.

Лайонел фыркнул, качая головой:

– Забудь!

Он не спрашивал о моем детстве, и я умолчала про Склеп. Как и про то, что парень в доме на самом деле мне не брат. Было приятно делать вид, что я самая что ни на есть нормальная девчонка. Никаких казенных учреждений, никаких кураторов, никаких матрасов с дырками и торчащими пружинами. Я просто… Ника.

– Подожди, не выбрасывай! – остановила я Лайонела, когда он начал ломать палочку от фруктового льда. Он озадаченно посмотрел на меня, когда я забрала ее из его рук.

– Почему?

– Я их собираю.

У Лайонела засверкали искорки в глазах.

– Зачем они тебе? Неужели на досуге клеишь из них самолетики?

– Не-а. Накладываю их как шины к сломанным воробьиным крыльям.

Лайонел решил, что я шучу, и расхохотался.

Он смотрел, как я встаю и отряхиваю джинсы.

– Послушай, Ника…

– Да? – Я улыбнулась, повернувшись к нему. Мои серые глаза поймали его взгляд. Лайонел смотрел на меня, приоткрыв рот, и, казалось, не мог ничего сказать.

– У тебя… у тебя… такие глаза… – пробормотал он наконец, и я нахмурила брови.

– Что? – спросила я, наклонив голову.

Он торопливо покачал головой и провел рукой по лицу, отводя взгляд.

– Нет, ничего.

Я непонимающе посмотрела на него, но уточнять не стала, потому что пришло время прощаться. Меня ждала домашка.

– Увидимся завтра в школе.