Стигма
Джеймс посмотрел на результат, приподняв брови. Я подождала, пока он внимательно изучит коктейль, проверит, как сквозь него проходит свет, чтобы оценить прозрачность. Закончив с этим, Джеймс поднес напиток к губам. Попробовал на вкус, двигая уголками рта, и наконец проглотил все содержимое бокала. Потом языком снял оливку со шпажки и медленно ее прожевал.
Когда он сглотнул, я заметила, как медленно двигалась его челюсть, как будто его вкусовые рецепторы хотели поглотить каждую каплю этого нектара.
– Кто тебя научил? – спросил он без тени иронии.
Он говорил спокойно, но серьезно, как будто мы только что достигли уровня, где нет места подтруниванию над коллегой.
– Мне действительно интересно, – добавил он искренним тоном, когда увидел, что, вместо того чтобы ответить, я принялась расставлять по местам предметы, которыми пользовалась. – Не каждый способен подчеркнуть сухой и дерзкий вкус мартини, не усиливая его вкусовых качеств.
– Старый бармен из моего городка, – пробормотала я.
– Он миксолог?
Я нахмурилась и взглянула на него.
– Что за слово такое?
– Миксология – наука о создании коктейлей. А миксолог – это бармен, специализирующийся на составлении напитков, владеющий передовыми навыками, которые позволяют ему создавать уникальные шедевры. Личные штрихи, которые ты добавляешь, заставляют меня думать, что ты училась у кого-то, кто умеет… творить.
Я слушала Джеймса с интересом, и он искренне мне улыбнулся. Я узнала, что ему двадцать девять лет, что он работает барменом восемь лет, посещал курсы миксологии, поэтому умеет распознавать «художественные» штрихи, выходящие за рамки оригинальных рецептов.
Спикизи славились качественными коктейлями, поскольку, учитывая сложность доступа в бар, приз должен оправдывать ожидания, так парень и привлек внимание Зоры.
– И как его зовут? – спросил Джеймс, поставив локти на стойку.
Я задумчиво посмотрела на свои руки, прикрытые короткими рукавами черной футболки.
– Том.
– Значит, ты тоже прошла курс миксологии?
Я опустила глаза на стойку, уклоняясь от вопроса.
Моя история сильно отличалась от его.
Я долго раздумывала, стоило ли ему что-нибудь наплести, ведь раскрыться перед кем-то мне всегда было трудно, для меня это все равно что приблизиться к дикому зверю.
Я замкнутая, закрытая, это часто отталкивало от меня людей, но шипы, которые я со временем заострила, – единственный известный мне способ защититься от мира.
– Моя мама была певицей в казино, – медленно призналась я, решив в конце концов сказать правду. – Когда она выступала, всегда брала меня с собой, чтобы не оставлять дома одну. Я крутилась возле бара, наблюдая за ней, и Том был достаточно любезен, чтобы присматривать за мной. – Я прикрыла глаза, согретая этим воспоминанием. – Вот и все мои курсы. Наблюдала за Томом каждый день в течение многих лет, с самого детства. Он многому меня научил.
Я снова увидела его морщинистое и милое лицо, вспомнила терпение, с каким он, выполняя свою работу, старался составить мне компанию. Поначалу я была очарована, наблюдая за его трюками с бокалами, но, когда подросла, сосредоточила внимание на более сложных приемах.
Вечер за вечером я называла ему ингредиенты, необходимые для того или иного коктейля, предугадывала его действия. И он, удивленный и даже гордый, сказал, что при любом мастере я буду образцовой ученицей.
Джеймс молча посмотрел на меня, его взгляд потемнел. Что случилось, спрашивала я себя, что заставило его так измениться в лице? А затем я поняла, что, рассказывая о маме, использовала прошедшее время, и он сделал грустный вывод.
Я не собиралась объяснять ему, как в действительности обстоят дела. Хватит, обо мне больше ни слова. Моя жизнь – дорога одиночки, полная выбоин и рытвин. Я никого туда не пущу.
– Давай за работу, – сухо пробормотала я, сворачивая разговор.
Не дав Джеймсу времени на ответ, я повернулась к нему спиной, возведя крепкую невидимую стену между собой и всеми остальными.
Я начала расставлять бокалы, как вдруг странное ощущение заставило меня поднять голову.
Мой взгляд пробежал по залу, пока не остановился на фигуре возле входа. Прислонившись плечом к двери в зал, среди вспышек света и тени, затеявших на нем причудливую игру красок, стоял вчерашний парень.
Между нами никого не было, его никто не загораживал, можно сказать, сейчас я увидела его впервые во всей красе.
Что он держит во рту? Непонятно, что-то тонкое. Очень высокий, внушительный, но стройный, волосы редкого темно-рыжего цвета подчеркивали агрессивное очарование угловатого лица. Радужки его глаз настолько светлого голубого цвета, что казались сюрреалистичными. Словно вырезанные из камня скулы и гармоничные мужественные черты соединялись в лицо, от которого невозможно было отвести взгляд.
Одна мысль обожгла меня, прежде чем я успела разорвать ее на части: он непристойно красив.
Однако резкая яркая красота скрывала что-то глубоко неправильное, смертоносное, безумно завораживающее и пугающее – вроде клинка убийцы или мерцания паутины паука, готового укусить.
Если у ангела смерти есть лицо, то оно именно такое.
В окружавшей нас темноте под дугообразной линией темных бровей выделялись привлекшие мое внимание еще вчера пронзительные глаза. Чертовски глубокие, мрачные, словно наполненные эмоциями, они смотрели лишь на одного человека.
Только на одного – на меня.
3. Лимб
Она была кляксой в дневнике сумасшедшего. Неугомонная и обаятельная, с чернильной душой и нервозной усмешкой вместо улыбки.
– Пятый столик?
– Сделай этот безо льда. Важно, чтобы безо льда. Не забудь, ладно?
– У меня «Дайкири», два бокала шардоне и виски сауэр.
– «Тьму и бурю» на двадцать шестой. Сможешь приготовить вместе с заказом для двадцать второго? Я бы сразу два отнесла.
– Джеймс, пятый столик!
Нетрудно понять, почему при нашей первой встрече Зора так злилась. В часы пик некогда было вертеть бутылками и жонглировать стаканами, а их опытнейший бармен порой слишком спокойно относился к авралу.
Джеймс насвистывал, спокойно перемешивал ингредиенты, расправлял листочки мяты, чтобы они выглядели идеально. Как известно, искусство не терпит суеты. Джеймс, несомненно, был хорош в своем деле, но профессионализм заключается еще и в умении справляться с большим наплывом заказов, а он слишком долго возился с каждым коктейлем.
– «Тьма и буря». – Я поставила стакан на поднос официантки, отправляя его на двадцать второй столик, за что она с улыбкой поблагодарила меня, прежде чем пойти к лестнице, ведущей на этаж с диванами.
Прошел всего лишь день с моей первой смены, а я уже, кажется, освоилась. Правда, еще предстояло узнать, где лежат некоторые нужные мне вещи, выяснить точное месторасположение определенных ликеров и продумать порядок приготовления коктейлей, чтобы они попадали к клиенту красивыми и холодными, – впрочем, я надеялась быстро усвоить и это. Как я уже успела понять, клиентура у нас элитная: элегантные пары, женщины в вечерних платьях и перчатках, люди с эклектичным вкусом, любившие погружаться в уникальную и изысканную среду.
– Сделаешь мне «Гимлет»? – Руби поставила поднос на стойку, постучала по ней ухоженными ноготками и улыбнулась.
Пока я готовила заказ, она легла грудью на гладкую поверхность стойки и потянулась, как кошка. Сегодня она собрала волосы в полухвост и закрепила их заколкой, а кожа у нее сияла так, что казалось, будто она светится изнутри. Судя по всему, Руби за собой ухаживала, и на мгновение я задумалась, каково это – иметь время на то, чтобы баловать себя всякими косметическими процедурами, да и вообще – красить ногти и делать себе прически.
– А тебе идет такой прикид. Добро пожаловать в команду, теперь ты похожа на одну из нас. – Она шутливо поморщила носик и показала пальчиком на мой «наряд»: узкие черные брюки и футболку поло в тон с маленькой порхающей буквой М. Когда мне вручили униформу, я заметила, что футболка коротковата. И действительно, надев ее, я обнаружила, что над ремнем брюк сверкала тонкая полоска кожи, и попросила выдать мне мужскую футболку.
«Зачем? В этой ты бы выглядела очень красиво, – возразила костюмерша, ответственная за сценические костюмы и униформу для персонала. – У тебя красивое тело, ты фигуристая. Что не так с этим размером?» Я посмотрела на нее с раздражением и ничего не ответила. Она сжала футболку в руках, словно смутившись от моего молчания. Я не просила комментировать мое тело, а просто попросила у нее мужскую футболку. Точка.
– Она не похожа, она и есть одна из нас, – поправил Джеймс, подмигнув мне, и в ответ получил от меня настороженный взгляд.
Я поставила на поднос «Гимлет» с ароматом лайма, Руби поблагодарила меня, развернулась и растворилась в зале. У стойки остались ждать заказов другие официантки, пользуясь возможностью чуть-чуть передохнуть и перекинуться друг с другом парой дружеских слов. Все молодые, хотя и постарше меня. Кто-то работал, чтобы оплачивать учебу в университете, кто-то просто добывал себе средства для существования в большом городе, а кто-то благодаря Milagro’s добился финансовой независимости от родителей.
Я пока ни с кем не сдружилась в клубе и не испытывала потребности в налаживании тесных связей с другими сотрудниками. Общение ограничивалось работой, и этого вполне достаточно.
– Ты до сих пор не рассказала, как тебя к нам занесло. – Голос Джеймса отвлек меня от девчоночьей болтовни.
Он стоял рядом с неизменно добродушным выражением лица и плавно, не теряя ни капли, наливал шардоне в два начищенных до блеска бокала.
– Мне нужна была работа, – ответила я, наливая смесь в цилиндрический расписной бокал.
– Да, я об этом слыхал. – Джеймс многозначительно подмигнул.
Я нахмурилась.
– То есть?
Он потянулся за маленьким зонтиком, чтобы украсить коктейль, одарил меня сверкающим взглядом и пожал плечами.
– Здесь новости разлетаются быстро…
Ах вот как!
Вытирая руки полотенцем, я подозрительно прищурилась. Я не понимала, Джеймс шутил или просто поддразнивал меня, как он это умел. С другой стороны, меня не радовало, что обо мне судачат. Я предпочитала держаться подальше от сплетен и болтовни и надеялась на понимание окружающих. Скрестив руки на груди, я прислонилась спиной к стойке. Другими словами, приняла позу любопытствующей.
– Скажи-ка мне, а что еще ты слышал?
– Эй, Мирея! – Одна из девушек-официанток огляделась и застенчиво посмотрела на меня. Глаза у нее бегали туда-сюда – казалось, она боялась меня о чем-то спросить и в то же время очень хотела это сделать. Девушка облизала блестящие губы и выпалила: – Это ты залепила пощечину Андрасу Райкеру?
Внезапно вокруг стойки воцарилась тишина. Голоса затихли, все головы повернулись ко мне. Лица выражали нервное, жадное любопытство.
Я едва заметно кивнула, и официантка отпрянула с покрасневшими щеками, как будто только что я и ей дала пощечину, а не ответ на вопрос. Она посмотрела на остальных с выражением человека, который не знает, с кем только что разговаривал: с идиоткой или героиней. Я посмеялась бы над их реакцией, если бы Руби не рассказала мне об этом парне. Даже Джеймс теперь, казалось, потерял желание шутить.
Что еще они знали о нем?
А если честно, действительно ли я хочу держаться в стороне?
«Да!» – твердо ответил разум. Лучше ничего не знать о здешних интригах. Правильнее всего заниматься своим делом и ни во что не ввязываться… При моей неспособности сохранять нейтралитет, пожалуй, самое мудрое – ни во что не вникать. Чем больше плохого я узнаю об этом парне, тем труднее мне молчать в его присутствии, а я не могла позволить себе еще один скандал.
Прежде всего нужно думать о работе и откладывать деньги. Я здесь только ради заработка.
– Снова-здорово, – сказал Джеймс нарочито громко, чтобы все услышали.
Интересный комментарий к истории с пощечиной, подумала я, но, посмотрев на Джеймса, поняла, что он имеет в виду совсем другой сюжет. Его глаза смотрели куда-то поверх наших голов в сторону дверей, туда, куда через секунду устремились и наши любопытные взгляды.
У дверей Зора сердито отчитывала каких-то охранников. Перед ней стояла раскрасневшаяся Кристин, девушка с тысячей сережек, она нервно заломила руки, на ее лице отражался сильнейший стресс.
– Что там у них опять случилось? – спросила одна из девушек.
– Кристин пропустила Джорди, – сказала Руби, ставя пустой поднос на стойку.
Скорчив гримасу, она пожала плечами, остальные страдальчески закатили глаза, а Джеймс фыркнул. Я посмотрела на коллегу в ожидании разъяснений, но он молча поставил заказы на подносы и взялся протирать бокалы.
– Кто такой Джорди? – спросила я, когда у стойки осталась только Руби.
При моей «любви» к сплетням удивляло само появление такого вопроса, но имя клиента вызвало бурную «общественную реакцию», которую трудно проигнорировать, и мне вдруг захотелось узнать все про этого Джорди.
– Он был постоянным клиентом. – Руби перевела взгляд с Джеймса на меня, уперев руку в бок. – Очень настырный парень с плохими манерами и лицом, не вызывающим доверия. Еще несколько месяцев назад он приходил сюда каждый день и вел себя, скажем так, не совсем… прилично. – Руби скривила губы, заставив меня гадать, какое отношение плохие манеры Джорди могли иметь к официанткам клуба. – Однажды вечером он проскользнул в гримерку и стал приставать к танцовщице. Сама можешь представить реакцию Зоры… Конечно, она сразу же вышвырнула его вон и приказала ресепшен и охране больше не пускать его ни под каким предлогом. Но он все равно как-то пробирается. Думаю, он задолжал заведению, но Зора махнула на это рукой, настолько он ей противен. – С губ Руби сорвался вздох, выражающий недоумение по поводу этой грустной ситуации.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
В переводе с греческого Филадельфия – «город братской любви». (Прим. пер.)
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: