Шрамы как крылья

Мистер Линч указывает на мои наушники.

– Это должно лежать в твоей сумке до окончания уроков.

Я жду, что мистер Ди вмешается, сделает для меня исключение. Но нет.

– Я пользуюсь ими в коридоре, не в классе.

Мистер Линч качает головой.

– Таковы правила.

Они наблюдают, как я снимаю наушники с шеи, и с их исчезновением я чувствую себя еще более уязвимой. Комок паники подкатывает к горлу, пока я засовываю их в сумку. Как мне теперь прятаться от мира?

Провожая меня к выходу из кабинета, мистер Ди по привычке хочет похлопать меня по плечу, но удерживает руку, и она нелепо повисает в воздухе.

– Ава, учеников тоже предупредили… то есть, им рассказали о тебе. Однако твоя тетя предложила, чтобы ты сама прошла по классам и представилась. Встретилась со всеми лицом к лицу, так сказать.

Представилась? Встретилась со всеми своим оплавленным лицом? Рассказала об исковерканной жизни? О чем именно я должна им рассказать?

– Нет уж. Ни за что.

Я не жду понимания от людей. Я не хочу отвечать на вопросы, заводить друзей или служить для кого-либо примером. Мне просто нужно пережить эти две недели.

– Что ж, как хочешь, – под аккомпанемент звонка соглашается мистер Ди.

Коридоры заполняются телами и голосами.

– Моя дверь всегда открыта. Я предпочитаю считать себя другом, а не руководителем.

Он лучезарно улыбается во все свои тридцать два отбеленных зуба, и мне вспоминается картонная фигура викинга у входа.

– Ава, тебе здесь непременно понравится. Обещаю.

Мистер Линч обходится без ободряющих слов.

– Урок начнется через пять минут, – указывая на часы, говорит он. – Не опоздай.

Я нерешительно стою на пороге, между относительной безопасностью кабинета и толпой, заполнившей коридор. На ум приходит выражение «пройти сквозь строй», а перед глазами встают картинки средневековой Англии: полуобнаженные преступники гуськом идут между двумя рядами мужчин с плетьми.

Коридор полон учеников. Я бы предпочла средневековую Англию.

Мой новый «дружочек», Большой Ди, пожимает руки и хлопает по плечам подростков в форменных куртках. Мистер Линч покрикивает на учеников, призывая их передвигаться шагом, а не бегом.

Очевидно, директор Деннер здесь, чтобы вновь пережить славные школьные деньки. Мистер Линч же хочет отомстить за прошлое.

А я? Я просто хочу выжить.

Глава 4

Первыми меня замечает группка мальчишек.

– Ого! – отшатывается самый тощий и прыщавый из них.

Посмотрев на меня, его дружки тут же отворачиваются обратно к шкафчикам. С трудом сдерживая смех, они искоса поглядывают на меня и едва заметно кивают в мою сторону. Тоже мне, супершпионы.

Я ощущаю на себе взгляды. Давно уже следовало привыкнуть к подобному – перешептывания и вздохи стали саундтреком к моей жизни. Но сейчас – в этом узком коридоре – от взглядов ровесников мои ноги и руки начинают чесаться, знакомый зуд распространяется по телу. Вспыхнув, я опускаю глаза.

Не смотреть на них!

Я заставляю себя не реагировать на окружающих, даже когда слышу, как группка девчонок разражается нервными смешками и шепотками.

– Ш-ш… Тихо, она идет!

Девушка возле шкафчика делает вид, что смотрит мимо меня, но сама бросает торопливые взгляды туда, где должно быть мое ухо. Я натягиваю бандану ниже, чтобы она не заметила, что от уха осталась только дырка и чудом уцелевшая часть мочки.

Я откидываю голову назад, пытаясь сдержать подступающие слезы. Из-за шрамов на щеках нижние веки провисли и больше не удерживают влагу.

Но я не заплачу. Не здесь.

Стараясь успокоить сердцебиение, я иду дальше по коридору и твержу себе, что нуждаюсь в этих людях не больше, чем они во мне. Я держу голову высоко поднятой, но на самом деле хочу лишь спрятаться от взглядов, забравшись в один из этих шкафчиков. Их взгляды напоминают мне, что я другая, и еще одну более глубокую истину: я – одинока.

На меня можно глазеть, но разговаривать со мной нельзя.

Поэтому мне и не нужны зеркала – я вижу свое отражение в глазах окружающих. Мое лицо всегда смотрит на меня.

Я притворяюсь, что не заметила пихающих друг друга локтями мальчишек и того факта, что все остальные сгрудились на противоположной от меня стороне коридора. Без наушников, глушащих звуки окружающего мира, приходится делать вид, что я не слышу тихих голосов.

Обгоревшая

Огонь

Новенькая

Гадость

Зомби

Обжигающая боль простреливает пальцы, и я осознаю, что мертвой хваткой вцепилась в ремень сумки. Я расслабляю ладонь, и натянувшаяся кожа расправляется.

Войдя в класс, я выдыхаю воздух, который вдохнула еще в кабинете директора. Один коридор преодолен.

И всего десять дней впереди.

Я пробираюсь на последний ряд. Мой план – оставаться в тени. Пережить этот день.

Учитель естествознания – крупный мужчина с огромной черной бородой – с шумом бухает стопку учебников на стол и принимается разглядывать учеников. На мне его взгляд останавливается дважды. Ну и какой был смысл в предупреждениях Большого Ди?

Учитель начинает урок, но вред уже нанесен – его слишком долгий взгляд как бы разрешает ученикам обернуться на меня. Я съеживаюсь на стуле.