Дело о коте привратника

Дрейк продолжал механическим голосом человека, который заинтересован больше в самих фактах, чем в их толковании:

– У него был банковский счет – единственный, насколько мы могли установить. В том банке он откладывал свое жалованье. Накопил долларов четыреста. После аварии он все потратил и остался еще должен врачам.

– Минутку, – удивился Мейсон, – разве Питер Лекстер не взял на себя расходы после аварии?

– Нет, но не спеши с выводами. Эштон говорил одному из своих друзей, что Лекстер хотел бы о нем позаботиться, но считал, что Эштону лучше покрыть расходы на врача и больницу из своего кармана, чтобы получить денежную компенсацию.

– Продолжай, – сказал Мейсон. – К чему ты клонишь?

– Незадолго до пожара Лекстер получил деньги наличными. Я не узнал сколько, но много. За три дня до пожара Эштон арендовал в банке два больших сейфа. Он взял их на свое имя, но сказал клерку, что у него есть сводный брат, который должен пользоваться сейфами в любое время. Клерк сказал, что сводный брат должен явиться и удостоверить свою подпись. Эштон заявил, что брат болен и не встает с постели, нельзя ли взять карточку, которую он подпишет. Обещал гарантировать подлинность подписи и исключал всякие претензии к банку. Ему выдали карточку, Эштон ушел и через час вернулся с подписанной карточкой.

– Подписанной именем?..

– Кламмерта, Уотсона Кламмерта.

– Кто такой Кламмерт? – спросил Мейсон. – Блеф какой-то?

– Нет, – сказал Дрейк. – Возможно, он и в самом деле брат Эштона. То есть был – он умер. Он не был зарегистрирован в городском управлении. Я навел справки. Уотсон Кламмерт получал водительские права. Я узнал адрес, съездил в больницу и выяснил, что Уотсон Кламмерт умер в течение двадцати четырех часов после того, как подписал банковскую карточку.

– Смерть чем-то подозрительна?

– Абсолютно ничем. Умер естественной смертью в больнице. При нем постоянно дежурили, но – тут-то и есть самое интересное – перед смертью он четыре дня находился в состоянии комы. Ни разу не приходил в сознание.

– Какого же черта он мог подписать?

– В том-то и дело, – монотонным голосом сказал Дрейк.

– Что еще о Кламмерте? – спросил Мейсон.

– Очевидно, они с Эштоном имели мало общего. Эштон много лет его не видел. Когда он узнал, что Кламмерт умирает в благотворительной больнице, он явился, чтобы ему помочь.

– Как ты это узнал?

– Эштон много разговаривал с одной из сиделок. Когда он услышал, что Кламмерт тяжело болен, он сразу приковылял и ходил по больнице, пока не нашел Кламмерта, лежащего без сознания. Он раскошелился и сделал все, что мог: заплатил специалистам, нанял сиделок и сам дежурил у постели. Он дал инструкции сиделке, чтобы Кламмерт имел все, что только можно купить за деньги. Конечно, сиделка знала, что он умирает, и врачи знали, но они, естественно, дурачили Эштона, говоря ему, что есть один шанс из миллиона, и Эштон просил не упустить этот шанс. И еще: он поставил условие, что, если Кламмерт очнется, он не должен знать, кто его благодетель. Эштон объяснил сиделкам, что много лет назад они поссорились и с тех пор не виделись, – а из-за чего, как ты думаешь?

– Не знаю уж, Братец Кролик, – с раздражением сказал Мейсон, – из-за чего было поссориться Хромому Лису и Спящей Красавице?

– Из-за кота, – усмехнулся сыщик.

– Как из-за кота? – воскликнул Мейсон.

– Да, из-за кота по кличке Клинкер, он был еще котенком.

– О, дьявольщина!

– Насколько я могу судить, – продолжал Дрейк, – с того времени, как Эштон нашел своего брата, и до дня смерти Кламмерта он потратил около пятисот долларов на врачей и больничные расходы. Он за все платил наличными. Сиделка говорила, что он носил в бумажнике большие пачки денег. Где же, черт возьми, Чарльз Эштон взял эти деньги?

– Будь ты проклят, Пол, – Мейсон состроил гримасу. – Мне вовсе не нужно, чтобы ты своими фактами компрометировал моего клиента. Надо подловить Сэма Лекстера.

– Факты, – сухо сказал Дрейк, – вроде обрывков картинки-головоломки. Мне платят за то, что я их нахожу, тебе – за то, что ты их складываешь вместе. Если они окажутся не от той картинки, ты всегда сможешь засунуть ненужные туда, где их никто не найдет.

Мейсон хмыкнул, потом спросил задумчиво:

– Какого дьявола Эштону понадобилось, чтобы Кламмерт имел доступ к сейфам?

– Единственное, что приходит мне в голову, – сказал Дрейк, – что Эштон намеревался дать денег Кламмерту, если тот поправится, но встречаться с ним не хотел, поэтому собирался вручить ему ключ от сейфа, куда будет время от времени класть деньги, а Кламмерт – забирать.

– Не сходится, – сказал Мейсон. – Ведь Кламмерт должен был представить свою подпись, чтобы получить доступ к сейфу, а та подпись, которую Эштон выдал за его, не могла быть подлинной, потому что Кламмерт был без сознания.

– О’кей, – сказал Дрейк, – ты победил. Это я и хотел сказать, говоря, что факты – кусочки головоломки. Я их достаю, а ты складываешь.

– Кто-нибудь приходил в банк под именем Кламмерта?

– Нет. Эштон несколько раз пользовался сейфом, был там и вчера, и сегодня. Клерки не хотели об этом говорить, поэтому у меня создалось впечатление, что он вынул оттуда изрядную пачку денег.

– Откуда они знают, что берут из сейфа?

– Обычно они не знают, но один из клерков видел, как Эштон засовывал деньги в большую сумку. А твой клиент говорил что-нибудь о колтсдорфских бриллиантах? – поинтересовался сыщик.

– Нет, Пол. Мистер Эштон не говорил мне о колтсдорфских бриллиантах. А что такое колтсдорфские бриллианты? Пол, это ты должен рассказать мне о них.

– Это единственные драгоценности, которыми владел Питер Лекстер, – усмехнулся сыщик. – Бог знает, как они ему достались. Они были в числе камней, вывезенных из России каким-то аристократом. Питер Лекстер показывал их немногим друзьям. Это крупные, хорошо обработанные камни. Бумажные купюры или ценные бумаги могли сгореть во время пожара, и следа бы от них не осталось. Но ведь и колтсдорфских бриллиантов не нашли.

– Трудно найти бриллианты в обломках сгоревшего дома, – сухо возразил Мейсон.

– Обломки чуть ли не гребенкой прочесали, просеяли золу и прочее. Но бриллиантов не обнаружили. На Питере Лекстере нашли кольцо с рубином, которое он обычно носил, а бриллиантов не было.

– Рассказывай дальше, – потребовал Мейсон. – Эштона видели с этими драгоценностями?

– Мне об этом неизвестно. Но есть другие факты. Например, незадолго до пожара Лекстер приценивался к одному имению. Он ездил осматривать усадьбу вместе с Эштоном. Дня два назад Эштон приезжал к владельцу и хотел купить имение, расплатившись тут же наличными.

– Ему отказали?

– Пока да, но я думаю, вопрос остался открытым.

– Похоже, я ворошу осиное гнездо, – задумчиво сказал Мейсон. – Лекстер мог держать имение втайне… Кажется, придется поговорить с Эштоном.

– Внуки в ярости, особенно Сэм, – тусклым голосом сказал Дрейк. – Оуфли – спокойный и замкнутый малый. А Сэм увлекался гоночными машинами, поло, женщинами и прочее.

– Где же он брал деньги?

– У старика.

– Я думал, старик был скуп.

– Да, он был прижимист, но внуков баловал.

– Сколько он тратил?