ДЕМОВЕРСИИ ЖИЗНИ И СМЕРТИ (Житие весёлого праведника и других грешников)

– Почему М?

– Магический потому что. Сиди и твори в меру разумения. Что не так – подправлю, а если что – накажу.

– Лайф-комп мне старый знакомец, ух, опасный ящик! Забыть не могу, как отменил себя и прописался точкой в подсознании моего кумира Нино Феррера. Едва ведь не погиб в певце при самоубийстве маэстро… А вот с 3D-принтером М дел не имел.

– Трёхмерный, струйный, размером с самосвал, скоммутирован с лайф-компом. Подвешивается к брюху дирижабля и послойно создаёт природные объекты и искусственные сооружения. Техобслуживанием займётся Абигор. Порядок действий следующий. Живописал неживое в лайф-компе – размеры, форму, особенности, координаты на карте. Абигор гонит дирижабль в заданную точку. Жмёшь на print и следишь за монитором. При необходимости шлёшь указания Абигору или являешься на стройку.

– А людей тоже принтером ваять?

– Что ты, скульптор, что ты! Мыслящая материя сама на острове привьётся. Как плесень, пардон за сравнение. Твоё дело – характеры в файлах прописывать, развивать, чтобы цельные образы складывались для нашей пьесы. Так, мол, и так, швейцарец Икс, шестидесятилетний меланхолик работает в парк-отеле «Игрек». Кем? Да швейцаром же! Носит швейцарские часы – не китайские же ему носить – и накрахмаленные сорочки. Бородатый, зато лысый. Сигариллы голландские любит за кофе. Полагает, что родился и вырос в Альпах, в городке Интерлакен. Боится возрастной сегрегации – увольнения, потому, мол, с готовностью переселился на остров. Тоскует месье Икс слегка, поскольку одинок… Надо его к женщине пристроить со временем.

– И кто же его переселил, в его легендированном понимании? Дьявол с демонами?

– Ммм… а хоть бы пришельцы из космоса! Прибыли для экспериментов с земными душами. Ну, и всё такое прочее. В общем, пропишешь швейцарца швейцаром, создашь ему отель и туда из компа вставишь. Человек должен быть при должности и биографии. Всё исполняй с блеском, не то не привьётся персонаж на острове, не выберется на свет божий из компьютерного файла.

– Литперсонаж, как я понял, надо к «большой земле» прикрепить? Дабы на острове с ним не случилось умопомрачение: кто это я и откуда…

– Любого выдуманного укоренить в базовой реальности! И актуализировать. Я карибского пирата сделаю яхтсменом-инструктором из Ливерпуля, который в Сочи на заработки перебрался. Все должны легендироваться. И пусть размножаются естественным путём. Путём проникновения во внутренний мир женщины, как ты изволил выразиться. Любишь проникновения?

Писатель хихикнул, но предпочёл остаться на серьёзной созидательной стезе:

– Персонажи выписывать – дело кропотливое. Ну, сколько я их сотворю? Десятка два, допустим… Долго ждать, пока размножатся в нужном количестве.

– А про мировую литературу и загробный мир писатель уже позабыл? Повторяю: героев из книжек вырывать будем и с того света. Тебе останется лишь штучные персонажи творить – последние штрихи в картину, под какие-то обстоятельства, или когда нужные герои не подворачиваются. Твои давние знакомые – демон с ведьмой – займутся технической стороной дела и вербовкой переселенцев. Начнём с Москвы, эгоизм там так и бесится.

– Выдернем человечков из человечества и подправим на острове, как на хирургическом столе! – съязвил Влад.

– Друг мой, венец творения Дьяволу доверен: приходится подрезать, колючки выдёргивать, вплетать выпадающие добродетели. Должен же кто-то придавать земную форму небесному замыслу – поди совмести временное с вечным!

– Когда же замысел реализуется так, чтобы всё стало на свои места. Нахлебались мы единства и борьбы противоречий…

– Это когда чужие желания станут твоими, и все станут всем через любовь. Сложатся осколки творения в изначально задуманный сосуд для Света – Бесконечное в Бесконечном. Обнулятся начала и концы, исчезнут счётчики. Они придуманы человеком, ощущающим лишь ближайший, личный фотон вечности – и то в искажении фильтрами самости. Человек пока близорук, не видит вдаль, не понимает, во что встроен. Но вернёмся к нашему острову. Будешь уникальным цифровым президентом, решающим судьбы общества энтерами и делитами. Мышью и клавишами накликаешь всеобщее благоденствие! Не бойся, я всё подскажу и тебя отредактирую, коли понадобится. Ну как, подстегнём эволюцию?

– Грандиозно, слов нет, да только голова кругом! – откликнулся Влад. – Голова смертного плохо вмещает грандиозность. Не вполне.

– Голова вообще ничего не вмещает. Там лишь устройство доступа к грандиозности, типа модема.

– Значит, устройство не вполне. Доступ слабенький, прерывистый.

– По нынешним заслугам большего человечеству не полагается, за исключением… героев-первопроходцев. Ты в их когорте, соответствуй, тебе много отпущено, – Дьявол очертил широкий круг в воздухе.

– Хотелось бы тогда либо повышения, либо уж понижения в ранге, – хмыкнул герой, – а то сомнения мучают.

– Смертному без сомнений никак нельзя, – хмыкнул в ответ Дьявол. – Но у тебя привилегия делиться со мной беспокойством. Я развею!

Влад разом напустил на себя грусти, готовясь нагрузить могущественного покровителя личным:

– Развод на меня надвигается. Я и сын в шоке. Светка рыдает, но твердит своё: мерзавец, мерзавец, мерзавец. Это про меня. Эх, жизнь моя поломатая, совсем закатилась под лавку!

– Вечно у вас, смертных, что-нибудь да не так! Ещё и на меня всё валите, – проворчал Люцифер. – Головы бы вам поотрывать… и новые приставить.

Встав у самого обрыва, Дьявол уставился вниз, на прыгающих в волнах солнечных зайчиков. Потом резко развернулся к Владу:

– Мой замысел и Светку удержит, и тебя, мерзавца, подкорректирует. Завтра явишься с ней в Подземелье. Тем более она у нас ни разу не была, а пора быть. Вместе работать будете! Теперь у тебя миссия, Света, стало быть, жена миссионера. Кстати о литературе, ты «Укрощение строптивой» читал ли?

– Ну как не читать?! Плох тот писатель, что Шекспира не брал в руки! – повеселел Влад. Появился шанс паранормальным образом, коли нормальным не выходит, сохранить семейство. Ведь натворил он крупно и попался глупо… Об увлекательных безобразиях –чуть позже, а сначала вид сверху на шар и плоскость бытия, где всё происходит.

Шар и плоскость бытия

Никогда не угадаешь, что предпримет Лукавый, заинтересовавшись тобой. Тёмная сторона Света может из любой пропасти человечка вытащить, а может ямку на его пути углубить до бездны. Исправление страданиями выглядит божьим наказанием, проклятием Небес. Но Небеса выше этого, нет в духовном насилия, есть принуждение обстоятельствами непреодолимой силы. Вот и повесила небесная канцелярия понуждение к добру на падшего ангела. Падший возится с грешными – логичный симбиоз, минус с минусом известно, что дают при сложении.

Жесток Дьявол, но и щедр; разнообразен в действиях, рационален. Такое стечение обстоятельств нужному человечку подгонит, такой наглый драйв наведёт, что свершаются авантюрные планы. Главное – не сидеть на месте и не ломаться в неудачах. Чёрт её разберёт – логику высших инстанций, но мы будем пытаться. Мы пытливые.

Наша жизнь протекает на шарике, ловко подвешенном в безвоздушном пространстве. Живя на шарике, мы ходим по плоскости, обнесённой горизонтом. Человечество большей частью обитает за горизонтальным забором, погружённое в горизонтальные мысли.

А ну как взлететь над забором, хотя бы мыслью?! Чем выше в небеса, тем дальше горизонт, а распластанная под ногами Земля приобретёт свойственную ей округлость. Самую круглую Землю видели из космоса, на ней пять океанов, включая новопризнанный Южный. Пять бассейнов – есть, где утонуть. По мне так в Тихом тонуть увлекательнее, чем в Северном Ледовитом: тепло, живность вокруг, акулы милосердия… За прошедшие тысячелетия Тихий приласкал миллионы утопленников, он самый большой и глубокий. До дна Марианской впадины 11 километров и ещё 34 метра. В Тихом – самая высокая подводная гора Мауна-Кеа, выступает над поверхностью в районе Гавайских островов. Общая подводно-надводная вертикаль – 10205 метров, выше Эвереста и выпирает над водой аж на 4205 метров. Об Эвересте каждый слышал. А о Мауна-Кеа?!

На такой вот абсолютно круглой планете с океанами, в кругу суетливых грешников обитал Лакистрайкин Влад. Владислав Вениаминович. Весёлый почти праведник, коли б не грехи. Человек изящной мысли и словесности, заглянувший за горизонты и не слишком растерявшийся от увиденного. Может потому, что в детстве начитался страшных сказок с добрыми концами. Повзрослев, писатель сочинил правду: «Когда я был маленьким, я не был большим и состоял из чистого любопытства. А мир состоял из трёх комнат и кухни, игрушек, бабушки Полины Ивановны, мамы с папой и собственно карапуза. Мне дорог этот мальчик, храню его в себе».

Писатель регулярно записывал впечатления от жизни – на то и писатель, чтобы записывать. В день своего сорокапятилетия Влад продекламировал жене Свете:

На свет явился. Удивился. Упал, поднялся. Победил. Не раз по шее получил. Удар держал и сдачи выдал. Дружил, любил, ругался, пил. Гордыню где-то подцепил. Устал, ослаб, духовно умер, естественно, ополоумел. И, наконец, концы отдал тому, кто мир запутанный придумал, забыв инструкции нам дать… И вновь явление младенца, кричит – свои права он заявляет сразу, не зная про завершающую фазу. Круговорот души в божественной природе положен человеческой породе. Куда ж спешить, коль пред тобою вечность? В ней всё всегда имеет место быть.

Жена одобрила, но настояла на том, что о конце жизни он знает лишь понаслышке. Влад возразил, что вовсе не обязательно – да и невозможно! – участвовать во всём, о чём пишешь. На том и порешили открыть шампанского – радостно с умной женщиной рядом.

Премудрости и шутки, афоризмы и обобщения случаются хитросплетением слов и смыслов. Созрев, смыслы выскакивают из головы на свет божий, как чёртики из табакерки. Так случается изящная словесность, но гораздо чаще ничего не выскакивает из табакерки, кроме пустословия, и случается бла-бла-бла.

Смыслы знакомятся друг с другом, скрещиваются, карабкаются на вершины постижений. Над покорёнными вершинами неизменно высятся непокорённые. И смыслы карабкаются всё выше, порой срываясь в пропасти разочарований. Есть место всему в жизни смертного – низинам, вершинам, пропастям, пустыням. Петляет путь по сильно пересечённой местности. Бредёт первопроходец против встречного ветра, мечтая о попутном.

Хороший роман хорош столкновением смыслов, он кусок жизни, которой никогда не было. Но могла же быть. Вернее даже была, учитывая бесконечность вариантов Бесконечности. Была в иных воплощениях. Получается, что изящная словесность в переплёте – кусочек параллельной реальности, вырезка. Купите себе вырезку, любезно порубленную автором на стейки из глав. Приправьте всё специями чувств и поглотите с пользой для организма. One steak in a time, не переедайте, а то не усвоится.

Если признать, что писатель описывает жизнь, то получается описание неописуемого. А нехай себе перо выкаблучивает в свободном полёте впечатлений! И что удивительно: пишущие человечки на одну и ту же тему складывают из одинаковых кубиков-слов абсолютно разные «домики». На входе у всех один и тот же набор буковок, на выходе – магия текста случается, но чаще мусор из плохо склеенных слов. Да, мало магии и всё больше мусора на планете.

Что касается пера Лакистрайкина, то ему сам чёрт велел писать хорошо, и потому в литагентах у него ходила многофункциональная ведьма Франческа, а в кураторах демон высшей категории Абигор. В свои сорок пять Влад Лакистрайкин был в меру богат и не в меру ироничен, входил не только в Союз писателей – мало ли кто туда нынче входит, но и в московскую когорту героев Дьявола. Такие когорты и центурии разбросаны по мегаполисам мира, так что адская планета героизирована не только в порошковом смысле. Для проникновения в мыслящую материю сквозь корку себялюбия Дьявол набирает помощников из талантливых себялюбцев. Их ещё можно агентами влияния назвать, а можно – каналами проникновения.

Влад был на особом счету и имел в активе пять агентурных встреч с самим Люцифером, не говоря уже о плотном взаимодействии с двухметровым демоном-красавцем Абигором и многофункциональной ведьмой Франческой. Их я уже описывал в предыдущей книжке и ещё не раз вернусь к описанию неописуемого.

Итак, взаимоотношения писателя с Нечистой Силой были давними и надёжными, как могильная плита, однако прерывистыми, словно пунктирная линия. Дьявол и его свита то пропадали, в том числе из сознания, то возвращались с новыми поручениями, попутно подсказывая Владу выходы из тупиков, творческих и житейских. Из некоторых ситуаций подопечного выводили буквально за руку. Однажды зазевавшийся водитель Лакистрайкин сбил зазевавшегося пешехода. Скорость была немалой, но удар сделали скользящим, по касательной. Сбитый отделался испугом и лёгким ушибом бедра с щедрой компенсацией на месте.

И что самое замечательное: персональная ведьма Франческа купировала болезни своего протеже по мере возникновения, и потому Влад был здоров, как тысяча чертей. Нет, он мог, конечно, простудиться, но простуда на второй-третий день покидала его организм с извинениями.

Часто и надолго сверхъестественное полностью и бесследно исчезало из его сознания, предоставляя пишущего самому себе. Связь прерывалась, но сохранялись её результаты. Это касалось и материальных аспектов жития весёлого праведника и других близких ему грешников. Да, ему здорово подыгрывали, но и испытания щедро подбрасывали. Это как если бы тонущего то спасали, то подтапливали. А потом доверили большой замысел – эксперимент магического реализма…

Таким вот макаром в писательском пентхаусе на Соколе появился лайф-комп, пока для учёбной практики. Демон-программист Абигор заложил в него всё необходимое по части магии. Влад осваивал программы и пробовал творить в учебном режиме – натворил и стёр. Творить начисто – мало кому дано. Как и в обычном писательстве, овладев лайф-компом, надо ещё музу изловить. И, обломав, воспитав под себя, обручиться с капризной девицей, холить и лелеять, дать постоянную прописку в своей душе. А иначе ничего путного не сотворишь в лайф-компе.

Когда садишься за роман, то никогда не знаешь, сколько и что именно удастся, какого типа и какого качества. Получается, что и вправду человеком водят по жизни, как пером по чистому листу. Скрипит перо, кряхтит человек. Провидение!

Переполох, в умах смятенье