Ваше Сиятельство 3. С иллюстрациями

– Правда что, возьму его плащ, – согласилась Талия.

Я не стал возражать, вернулся и помог ей перевернуть обезглавленное тело Родерика, в то время как призрак его витал рядом. Плащ для госпожи Евстафьевой оказался длинноват, волочился по земле, а капюшон пришлось оторвать – он был мокрым от крови. Немного отойдя от тела мага, Талия вдруг снова вернулась к нему и зазвенела амулетами и медальоном на его груди.

– Дорогая, больше ничего не трогай, – предупредил я баронессу, оглянувшись и слыша, что Родерик что-то говорит ей. Что именно я не расслышал. Она перебросилась с ним еще несколькими фразами и поспешила ко мне.

– Деньги все-таки взяла – пригодятся. Хоть одежду завтра куплю, – сказала Евстафьева, следуя за мной по тропе.

– Зря. Я бы дал тебе сколько нужно, – я остановился, помог перелезть ей через канаву.

– Но он же разрешил, – возразила она. – Хотя я была бы даже не против маленького мародерства.

Еще перед выходом Шалашей, я вызвал виману на посадочную площадку на Бруньковской. За нами прилетела серебристая «Лидия Орта» и немногим позже одиннадцати доставила нас к дежурным палатам Слободина. Там два врача сразу занялись ранами госпожи Евстафьевой. По-хорошему, баронессу следовало оставить в палатах, на попечение врачей и магов-целителей, но моя подруга вела себя строптиво, начала злиться и все-таки упросила меня дождаться, пока врачи закончат с ней. Пока я ждал – а это длилось около часа – пришел ответ от Евклида Ивановича. Мое сообщение, что Талия со мной и, возможно, ночевать будет не дома, барон принял спокойно. Я сослался на «особые обстоятельства», но не стал уточнять какие, ни словом не обмолвился о здоровье его дочери – пусть лучше думает, что мы загуляли где-то у друзей. Еще я ответил на сообщение Ковалевской. Ольге просто хотелось поболтать, и я чувствовал, что она скучает по мной, ведь не виделись уже давно. Затем прослушал послание графа Голицына. Он благодарил за новую партию преобразователей и кратко рассказал о ходе работ с тестированием виман, улучшенных нашим устройством. Под конец, когда я ответил графу и уже хотел убрать эйхос пришло сообщение от мамы:

«Саша, ты где?! Почему тебя нет дома?!»

Я ответил, что выезжал по срочному вопросу, связанному с Талией, и скоро вернусь.

Госпожу Евстафьеву, с перебинтованной рукой и повязкой на колене отпустили в первом часу ночи под обещание, что она завтра утром придет на перевязку. Отпустили прямо скажем неохотно.

Врач, полноватый мужчина с седоватой бородой и усиками, все увещал о серьезности раны и возможных последствиях, но баронесса была настроена решительно. Да и в палаты Слободина она полетела лишь благодаря моей настойчивости. В общем, договорились, что Талия вернется сюда утром на перевязку. Вызвали эрмимобиль и поехали ко мне домой.

Всю дорогу молчали. Особенно странным это молчание казалось в кампании госпожи Евстафьевой, но теперь она, чуть отвернувшись от меня, пусто смотрела в окно на проплывающие мимо ночные улицы, желтые и голубые огни и редких прохожих. Чувствовалось, с баронессой происходило что-то, она снова и снова переживала произошедшее с ней в этот проклятый вечер.

Выйдя из эрмимобиля, я понял, мама не спит, ждет меня – в ее комнатах горел свет. И когда мы с Талией зашли, охранник у двери сразу сообщил, что графиня просила зайти. Поднимаясь по лестнице, я думал, сообщить маме, что Талия будет спать у меня или провести баронессу тайком в свою комнату, лишь потом зайти к маме. Дилемма решилась сама собой: Елена Викторовна встретила нас в коридоре.

Я, перебивая ее вопросы, сказал:

– Мам, случилась неприятность, Талия пострадала и как видишь, лишилась одежды. Ей нельзя в таком виде появляться перед Евклидом Ивановичем. Она у меня сегодня заночует, а завтра решим, как быть, – графиня пыталась, что-то сказать, но я продолжил. – Было бы очень полезно, если бы ты связалась с ее отцом и сказала, что с Талией все в порядке.

– Саша! Как я могу сказать, что с ней все в порядке, если с ней все очень не в порядке! Я не собираюсь врать! – графиня подошла к нам быстрым шагом, ее взгляд метался от баронессы ко мне. – А у тебя что за вид! Что это за одежда?! – мама неприятным изумлением смотрела на мою рваную кожанку и затрепанную шляпу на голове. – Ну-ка рассказываете всю правду! Что с вами случилось!

– Доброй ночи, ваше сиятельство, – запоздало приветствовала Талия и на ее губах впервые за сегодняшний вечер появилась улыбка. – Не беспокойтесь, все хорошо. Мы баловались. Обычные детские игры с магией. Только одежда на мне сгорела. Пришлось надеть, что под руку попалось.

– Игры с магией? – Елена Викторовна достала из кармана сигареты, поглядывая на забинтованную руку Евстафьевой, прикурила. – Немедленно рассказывайте мне все!

– Ой, а дайте сигарету! – тут же вдохновилась Талия. – Я теперь курю, как и вы. Только папе не говорите.

Изумленные глаза графини стали еще шире, она неуверенно протянула гостье пачку «Госпожа Аллои». Я тем временем думал, как правильнее повернуть разговор, чтобы Талия не наговорила лишнего. Надо было сразу договариваться с ней, какую версию событий будем излагать маме. Теперь все шло к тому, что версия будет лишь та, которая прямо сейчас рождалась в голове госпожи Евстафьевой, склонной к очень неоднозначным идеям.

– Да чего там рассказывать. Была битва магов. Сразу вас успокою: наш Саша выиграл вчистую, – сказала баронесса, шустро выудив из рук графини сигарету. – Великолепно все было. Ночь, луна, Шалаши и мы против великого Родерика и своры «стальных волков». Знаете Родерика? Он самый крутой маг Москвы, может даже всей империи. Такие чудеса творил! И светящихся волков на нас пускал и огнем жег, – Талия, все больше расплываясь в улыбке, прикурила. – Ничего с нами сделать не мог. Только платье мое сгорело, пришлось в тряпки замотаться. И вот, видите? – она торжественно подняла забинтованную руку. – Меня за руку астральный волк цапнул. Чуть палец не откусил, только что врачи на место пришили. Это благодаря Саше. Я не хотела, а он настоял, повез меня в палаты Слободина. А мерзавца-Родерика Саша убил. Разнес магией его тупую голову на мелкие кусочки. Теперь великий маг валяется мертвым в Шалашах. Вот этот плащ, – баронесса с блаженством выпустив струйку дыма, потрепала край своего наряда, – я сняла с того самого Родерика, когда мы его победили. Великолепный трофей, правда?

Видно по всему, Елена Викторовна восторга баронессы не разделяла.

– Так, Талия, стой пока здесь. Саша иди немедленно за мной! – графиня направилась к двери в свои покои.

– Дорогая, иди в мою комнату. Я скоро приду, – сказал я Евстафьевой и последовал за мамой, явно очень недовольной нами.

Глава 6. Услуга Мериды

– Вот объясни мне, твоя одежда тоже сгорела? – мама подошла к окну и закрыла одну створку и задернула штору. – Как это вообще может быть?! Как может одежда сгореть на человеке, а он при этом не получить ожогов? Я не могу поверить в то, что говорит Талия! Это какой-то бред!

– Мам, Талия немного преувеличила. Но в том, что она сказала, действительно много правды. Моя одежда тоже сгорела, – сообщил я, и это была чистейшая правда, ведь действительно сумка с одеждой, забытая в пристройке, давно превратилась в пепел.

– Подожди минуту, я переоденусь. Меня что-то в жар бросает от ваших разговоров о магических пожарах и приключениях, – она сняла кожаный жакет. – Я хочу, чтобы ты рассказал все подробно, и это не было простыми отговорками.

Она неторопливо направилась в комнату с гардеробом. У меня возникло ощущение, что Елена Викторовна желает задержать меня в своих покоях. Ее цель не только понять, что случилось с нами этим вечером, но и моей задержкой сделать этакий небрежный жест в сторону Талии. Прежде графиня поступала так часто, приглашая меня на какой-нибудь неважный разговор и заставляя Айлин подолгу ждать в прихожей. А теперь, когда отношения Елены Викторовны с бароном Евстафьевым несколько поостыли, она стала как-то не слишком тепла с его дочерью. Особенно после того случая, как она выяснила, что я переспал с Талией. Мама – сложный человек, в ней много противоречий, капризов и странностей. Помню, даже граф Голицын хватался за голову и говорил моему отцу: «Петь, как я тебя понимаю! Она странная, капризная женщина! Тебе очень тяжело с ней! Но она очень красивая женщина. С красивыми всегда намного труднее. Уж терпи – боги дали тебе радость и волнение в одном лице!». Что ж, придется потерпеть и мне, Астерию. Это даже интересно. Тем более мне нравятся сложные люди – с ними не бывает скучно.

Она вернулась, одетая в легкий наряд из золотистого шелка и села на диван.

– Хочешь чай? Еще горячий, – она указала на столик, где стоял фарфоровый чайник, недопитая чашка чая с кусочком лимона, сладости и бутылка с коньяком. – Боги, как же тяжело с тобой, Саш! Неужели нельзя было мне сказать, что ты уходишь? Сказать куда уходишь и когда вернешься. Пока тебя ждала, вся извелась. Выпила для успокоения, а успокоения все нет. Потому что тебя нет! – последние слова она произнесла, резко повернувшись ко мне. – Даже Майклу сообщение отослала – он тоже не отвечает. Я еще больше разволновалась. Только не рассказывай снова одно и то же, что ты очень взрослый. Я это давно поняла. Но происходящее с тобой меня беспокоит и будет беспокоить всегда.

Ее слова о позднем сообщении Майклу легли неприятным осадком. Мой взгляд снова вернулся к столику: там стояло две чайных чашки, коньячных рюмки тоже было две. Неужели она ждала, что этот бритиш отзовется на ее сообщение и приедет сюда?

– Нет, спасибо. Чай не буду. А вот коньяк… Ты ждала своего Майкла? – я подумал, что мое наступление в нашем разговоре будет полезным. Полезным, хотя бы тем, что я смогу отодвинуть в сторону ее расспросы о произошедшем со мной и Талией.

– Я беспокоилась о тебе и мне было одиноко. Мне нужна была поддержка. В чем вопрос, я не понимаю, Саш, – она пристально смотрела на меня своими красивыми карими глазами, в которых всегда было много тепла. Иногда даже казалось, что его слишком много. И сказала: – Сними наконец эту возмутительную одежду! Выглядишь ужасно, точно какой-то мусорщик.

Я снял кожанку и жилет, положил их просто на пол, глядя на голые ноги графини. Если бы она знала, что я большей частью Астерий, то, наверное, не представала передо мной в столь вольных позах и возмутительно легких одеждах. Хотя как знать.

– Так лучше? – спросил я, оставшись в своей вполне приличной рубашке и джанах.

Она кивнула: – Жду, когда ты расскажешь всю правду, что случилось с тобой и Талией. И еще спрошу тебя об очень важном, – последние слова она произнесла, словно приглядываясь ко мне. – Об этом позже спрошу. Рассказывай, где вы были с Евстафьевой и что с вами произошло.

– Мам, Талия уже все рассказала. Она немного преувеличила, но суть произошедшего верна. Все это следствия событий, которые произошли в Шалашах. Помнишь, в среду я пришел поздно и говорил тебе о стычке с Новаковским и некоторыми другими из Резников? Ты тогда еще удивлялась, что я подружился с графом Сухровым, – она кивнула, нахмурившись, и я продолжил: – Вот. В общем, мы еще не со всеми разобрались. Сегодня, вернее уже вчера, как бы случилось очередное разбирательство. До этих ребят доходит с трудом, но после сегодняшнего случая, полагаю, дойдет лучше. Они захватили Талию и увезли в Шалаши. Мне пришлось срочно ехать, ее вызволять. Пришлось сразиться с каким-то магом, которого они наняли. Там пострадала одежда Талии и моя, пришлось надеть то, что подвернулось под руку. В итоге все обернулось хорошо, если не считать ранения руки баронессы. Вот и все. Обо мне не надо волноваться, ты же знаешь, что неприятности, даже если они случаются, всегда заканчиваются в мою пользу, – я налил немного коньяка в рюмку и поднес ко рту, но пить не стал – только втянув ноздрями аромат изысканного напитка Елисеевской коллекции. – Мама, со мной сама Артемида. На этом давай закроем вопрос о всяких неприятностях. Я понимаю, тебе многое не нравится. Не нравится, что я в поздний час исчез из дома, не сказав ни слова. Не нравится, что я пришел с Талией в таком виде. Но мне тоже многое не нравится. Мне очень не нравится Майкл и то, что ты с ним встречаешься. Мне не нравится, что ты готова даже принять его ночью. Поздней ночью в своих покоях и под бутылочку коньяка. Знаешь, мне это особо не нравится.

– Саша! Я взрослая, самостоятельная женщина! Ты не имеешь права об этом рассуждать! – вспыхнула Елена Викторовна и щеки ее порозовели.

– Имею. Мы – самые близкие люди, – я взял ее теплую ладонь, которая дрогнула в моих пальцах. – И я имею право беспокоиться о том, что происходит с тобой. Вспомни, мы уже говорили на эту тему. Ты сама хоть осознаешь, что из-за этого чертова Майкла с тобой происходят странные вещи? Ты ведешь себя слишком легкомысленно, но при этом не упускаешь случая, чтобы воспитывать меня там, где это делать не следует.

Я снова взял рюмку с коньяка со стола и в этот раз отпил из нее несколько глотков, проницательно глядя в глаза графини. Она была сбита с толка, но все же неуверенно сказала:

– Вот ты сейчас специально пьешь передо мной, да?

– Да, – сказал я, наклонился и поцеловал ее в щеку, на которой стало еще больше румянца. – Этим я показываю, что не надо со мной, как с мальчишкой. Ты сказала, что ты взрослая и самостоятельная. Вот и я такой же. Мне приятно, когда ты обо мне заботишься, волнуешься за меня, но лишь до тех пор, пока это в разумных пределах. И я тебя очень прошу еще раз, пересмотри свои отношения с Майклом. Дело не в том, что он слишком молод для тебя, а в том, что ты перестаешь быть собой. И у меня есть подозрения, что его интерес к тебе не во всем настоящий. Позже, я объясню в чем дело, – я подумал, что до тех пор, пока я не получу информацию от Скуратова, говорить более основательно с мамой о Майкле не стоит.

– Как ты можешь так говорить! Ты ничего не знаешь о Майкле! Он очень хороший человек! – графиня оттолкнула мою руку и взяла со столика рюмку с коньяком. – И я вполне подхожу ему возрастом! Все говорят, что я выгляжу на двадцать пять!

– Да, мам. Это чистая правда: ты выглядишь не более чем на двадцать пять. И об этом британце пока не будем говорить. Я пойду – Талия ждет, – сказал я, вставая с дивана.

– Талия подождет. Для тебя кто важнее: Талия или я? – остановила меня графиня. – Вообще в это время ее не должно быть в нашем доме. А ты ее еще ночевать привел, так?

– А где ей ночевать? Домой в таком виде ей нельзя. Поспит сегодня со мной. Тем более она очень перенервничала, ей нужно внимание, – пояснил я.

– Я не хочу, чтобы ты с ней спал! Я вообще не хочу… – она тоже встала, снова налив себе в рюмку коньяк, – не хочу, чтобы возле тебя вертелись такие девушки, как она. Талия тебе не подходит.

– Мам, раньше ты, наоборот, хотела видеть меня с Талией. А теперь нет. Что случилось? – я смотрел как она снова пьет коньяк. Прошлый раз было вино… Как-то часто стала это делать Елена Викторовна.

– Саш, – она провела пальцами по моей щеке. – Ты у меня такой хороший. Я не хочу, чтобы ты достался девушке, которая мне не по душе, – она долго молчала, разглядывая как-то по-особому, придирчиво разглядывая меня. Потом сказала: – Посмотри мне в глаза.