Реквием по папе

Луиза присела на стул. Она была явно ошарашена услышанным. Слезы покатились у нее из глаз.

– Извините нас, Луиза, – Жанна подошла к ней и взяла ее за руку. – Вы можете сейчас собраться и вспомнить последний месяц вашего пребывания в нашем доме? Не видели ли вы кого постороннего? Не слышали, с кем отец разговаривал по телефону? Случайно или не специально вы могли что-то заметить.

– Я не следила за вашим отцом! Вначале Павел Игоревич был очень немногословен. Мы условились, что я буду ему готовить и убираться в доме в определенное время. В два часа дня я приходила и в девять вечера уходила, закончив работу.

– Но этого мало! Попробуйте вспомнить все поподробнее, с первого дня, – настаивала мягко Жанна.

Луиза задумалась и машинально вынула заколку. Пряди сильных волнистых волос каштанового оттенка легли на плечи горничной. Сестры вонзили в нее глаза. Женский взгляд уловил что-то такое, о чем они не могли подумать еще пять минут назад. Луиза заметила, что ее с интересом рассматривают.

– А вы сексуальная, – томно заметила Кристина.

– Девушка с обложки! Вам можно позавидовать, у вас прекрасная внешность! – с интересом добавила Лариса.

Луиза скосила глаза влево вниз и поспешно заколола волосы, собрав их на затылке.

– Сколько платил вам отец? – спросила вдруг Шура, поставив ногу на край кресла, желая натянуть чулок на свое бедро еще выше. Затем, вытянув ногу вперед и осмотрев ее, она удовлетворенно запахнула ее полами домашнего халата.

– Это что, допрос? – холодно задала вопрос Луиза.

– Девочки! – Жанна строго взглянула на сестер. – Луиза ухаживала за больным отцом. Больным, понимаете?

– Спасибо за добрые слова, – горничная, казалось, взяла себя в руки.

– Итак, вы хотите знать все? Что же, я расскажу вам.

– Что же, мы готовы вас выслушать, – закурив сигарету, ответила за всех Диана. – Когда вы появились в доме?

– Примерно с месяц назад позвонила мне Жанна. Она меня нашла через наших общих знакомых. У меня хорошая репутация. На тот момент я работала в двух коттеджах, и совершенно не было времени на третий. Но ваша сестра предложила мне очень хорошее жалованье… – Сестры переглянулись, но Жанна хранила абсолютное спокойствие.

– Ваш отец был болен онкологией. Плюс больные ноги. В общем, он мало что мог делать самостоятельно. Я была удивлена тем, как он в таком состоянии жил во всем доме один, готовил себе еду и все такое… – Сестры снова переглянулись. Луиза продолжила:

– Я закатила генеральную уборку. Все перестирала, перегладила, вымыла все полы и протерла стены от пыли. Купила специальные лампы, которые убивают микробы, и расставила их у вас в доме. Павел Игоревич был несказанно рад. Из затворника он начал на моих глазах превращаться в удивительного собеседника. Помню его первую фразу, как приглашение к беседе: «А вы трудоголик! Напоминаете мне меня в молодости!» Так мы и разговорились. А через неделю из него пошли такие откровения, что я даже смутилась, сказав ему, что, может, не стоит мне об этом рассказывать. Но он был неумолим. Вечерами мы вместе ужинали. Он рассказывал о своей жизни, работе, о супруге и вас, дочерях. Поэтому… я непроизвольно стала в курсе ваших взаимоотношений с отцом. Если сказать вежливо – вы его все забыли. Это подтачивало его, поэтому он заболел и слег.

– Это вы так решили? – прервала ее монолог Кристина.

– Нет! Это Павел Игоревич так решил! – тихо и спокойно сказала Луиза.

– Но это меня не касается. Я не виновата в том, что он излил мне свою душу.

– Скажите нам, милая, Павел Игоревич не обсуждал с вами, случайно, что собирается написать нам, забывшим его дочерям, завещание? – Ольга вонзилась глазами в Луизу и смотрела на нее ненавидящим взглядом.

– Да, он упомянул как-то об этом, – спокойно ответила Луиза, а сестры напряглись в который раз, удивляясь осведомленности какой-то горничной об их семейных делах. – Он сказал, что вообще не хочет оставлять вам наследство. Вы его не заслужили…

– Странно, что он не вписал вас в это завещание! – съязвили сестры.

Луиза сделала каменное лицо.

Глава четвертая

Капитан Косинский

Часы пробили четыре часа дня. К дому подъехал автомобиль. Капитан Косинский в сопровождении еще одного человека вошел в дом.

– Здравствуйте. Перейдем к делу. – Косинский посмотрел на своего попутчика. – Прошу любить и жаловать. Юрист вашего отца Иннокентий Каганов.

– У нас есть для вас новость, – кашлянул юрист. На вид ему было лет шестьдесят, поджарый и стройный, с седыми волосами. Мужчина уверенно держался для своих лет. Он покопался в портфеле и вынул оттуда какие-то бумаги.

– Месяц назад ваш отец попросил меня составить завещание, – юрист кашлянул и дотронулся пальцами до кончика носа.

– Мы в курсе, я уже прочла его сестрам сегодня утром, – стряхнув пепел с сигареты, ответила Жанна. Она подумала, что это какая-то формальность.

– Да… но… есть одно обстоятельство, – наконец выдавил из себя визитер. – Разрешите зачитать?

– Что зачитать? – спросила Диана.

Иннокентий кашлянул еще раз и, надев очки, громко зачитал следующее:

– Дорогие мои дочери! Три недели назад я составил завещание. Мне не по душе сделанное, и теперь я объявляю его недействительным. Вы не заслужили моих денег. Так пускай они достанутся той, кто провела мои последние дни со мной, помогая мне во всем, облегчая мою боль, заботясь обо мне, как родная мать. Я совсем не знаю эту девушку. Но мне кажется, что Бог будет на моей стороне. Она трудолюбива и скромна. Я хочу, чтобы мои деньги помогли человеку, который этого заслуживает.

А вы никогда не думали обо мне. Вы никогда не любили меня. Может, я виноват перед вами. Слезы наворачиваются на мои глаза. Все свое достояние я завещаю Луизе, моей горничной. За сим ставлю свою подпись. – Иннокентий Каганов вытер пот со лба и посмотрел на Луизу:

– Вы теперь являетесь наследницей целого состояния. Поздравляю вас.

Каменное лицо Луизы поразило сестер. Та сидела неподвижно. Веки были опущены. Так, не смея или боясь посмотреть на сестер, она поднялась и произнесла глухо:

– Спасибо. Разрешите мне уйти?

– Да, конечно, если капитан не возражает.

– Я не против, – сказал Косинский. – Единственное, Луиза, попрошу вас зайти ко мне завтра для письменной дачи показаний.

– Хорошо, я непременно буду, – сказав это, горничная пулей вылетела из гостиной. Ее быстрый топот еще был слышен несколько секунд, пока за ней не захлопнулась дверь.

– Это что за идиотский монолог? Кто его написал, какой ублюдок? Это совсем не похоже на нашего отца. Что за спектакль вы нам тут устроили? – Жанна вонзила свой взгляд в юриста.

– Понимаю ваши чувства, но ничего поделать не могу! Это последнее, что написал ваш отец. Разрешите откланяться.

Тут вступил в разговор Косинский:

– Закон не на вашей стороне. Прошу сохранять благоразумие. – Мужчины молча ушли, не попрощавшись.

Как всегда, первой пришла в чувства самая решительная из сестер, обладающая стальными нервами. Расхохотавшись, Диана со злорадством посмотрела на старших сестер:

– Ну что, дорогие мои, ваш выход! Вы в курсе, что у вас отняли деньги?

Лариса нервно захлопала себя по груди:

– Ой, девчонки, начинается…