– Как хотите, – ответил Рафтен.
Рафтен никогда не говорил впустую, и Сэм это знал. Поэтому, когда он ушел, ребята достали старую покрышку от фургона. Развернув ее, они увидели, что это большой кусок брезента. Мальчики спрятали его в сарае, который был отдан в их распоряжение, и Сэм сказал:
– Я бы прямо сейчас пошел к Калебу. Он наверняка лучше других знает, как строить типи.
– А кто такой Калеб? – спросил Ян.
– Да это старый Билли. Он однажды стрелял в отца, после того как отец обхитрил его на лошадиной ярмарке. Он чудак, этот Калеб. Долго был охотником и хорошо знает лес. Ну и влетит мне, если он догадается, чей я сын! Ладно, как-нибудь его проведем.
IV. Бабушка Невилль
Мальчики отправились к Калебу. Идти надо было вдоль ручья. Дойдя до излучины, они увидали маленькую бревенчатую хижину, перед которой копошились куры и разгуливала свинья.
– Здесь живет колдунья, – сказал Сэм.
– Бабушка Невилль?
– Да. Ну и любит же она меня! Как старая курица – ястреба.
– А за что?
– Наверное, за свиней. Но началось, пожалуй, с деревьев. Отец срубил много вязов, а она очень любила смотреть на них из хижины. Потом история со свиньями. Как-то ей пришлось туго зимой. Она пришла к отцу, и он купил у нее за семь долларов обеих свиней. Дома он сказал матери: «Похоже, у старухи плохи дела, отнеси ей в следующую субботу два мешка муки, картофеля и свинины». В общем, мама отнесла ей всякого добра долларов на пятнадцать. Старуха молчала, пока мама не сложила все в погреб, а потом накинулась на нее: «Мне не нужны ваши подачки!» Она разозлилась на нас, когда отец купил ее свиней, но совсем рассвирепела, когда получила в подарок припасы.
– И не стыдно ей! – сказал Ян, сочувствуя Сэму.
– Нет, ты зря, – возразил Сэм. – Она просто чудачка. Если сумеет, ни за что не даст срубить дерево. Весной бродит часами по лесу, садится около цветов и что-то шепчет им. И птиц тоже любит. Каждую зиму сама чуть с голоду не помирает – все птицам скармливает, которые слетаются к ее домику. Многие даже на руку к ней идут. Отец говорит, что птицы принимают ее руки за старые сосновые корни, а по-моему, она просто умеет их приласкать. Стоит на морозе не шевелясь и все приговаривает: «Милые вы мои…» Видишь наверху окошко? – спросил Сэм, когда они приблизились к домику бабушки Невилль. – Это чердак. Там у нее хранятся запасы всяких трав.
– Для чего?
– Лечит ими.
– Да, вспомнил! Бидди говорила, что ее бабушка лечит травами. «Травяной доктор» – называла она ее.
– Доктор? Она ничуточки не доктор. Просто знает в лесу каждую травинку. На чердаке трава лежит целый год, на ней спит кошка, вот от этого, наверное, трава и становится целебной.
– Мне бы хотелось посмотреть на нее, – сказал Ян.
– Я думаю, можно.
– А тебя она знает?
– Знает, – ответил Сэм. – Но я немножко схитрю. Больше всего на свете она любит больных. Сейчас сам увидишь.
Сэм закатал рукава, с пристрастием оглядел свои локти, но, видимо, безуспешно. Затем он стал пристально разглядывать ноги. Конечно, у мальчишек всегда полно царапин и ссадин. Сэм выбрал лучшую из них – под коленкой большую царапину от гвоздя. Свинцовым карандашом он изобразил вокруг омертвевшую кожу, кожурой неспелого ореха добавил неприятный коричневато-желтый оттенок, и в результате получилось страшное, болезненного вида пятно. Пожевав какую-то траву, он выплюнул желто-зеленую жижу на платок и обвязал им свою «рану». Подняв с земли палку, Сэм заковылял к хижине. Когда мальчики были совсем близко, приоткрытая дверь с треском захлопнулась. Ничуть не испугавшись, Сэм подмигнул Яну и постучал. В ответ донесся лай маленькой собачонки. Сэм стукнул еще раз. За дверью послышался шорох, и снова все смолкло. В третий раз на стук Сэма в хижине кто-то пронзительно крикнул:
– Убирайтесь отсюда!
Сэм ухмыльнулся, а потом, растягивая больше обычного слова, сказал:
– Помогите бедному мальчику, бабушка! Доктора ничего не могут ему сделать.
Кстати, в последнем он был прав: чем мог доктор помочь здоровому мальчику?
Ответа не последовало, но Сэм решился открыть дверь.
В комнате перед печью, поблескивая покрасневшими глазами, сидела старуха с трубкой во рту. На коленях она держала кошку, а у ног сидела собачонка, которая сердито зарычала на чужих.
– Ты ведь Сэм Рафтен? – свирепо сказала старуха.
– Да, бабушка, – ответил Сэм. – Я наткнулся на гвоздь в заборе. Говорят, так кровь отравить можно. – Сэм постанывал немножко, охал и морщился.
Слово «убирайтесь» было забыто. Доброе сердце старухи прониклось сочувствием к пострадавшему. Ей было даже приятно, что недруг так смиренно просит ее о помощи.
– Давай погляжу, – буркнула она.
Пока Сэм, охая, пытался развязать отвратительные тряпки, обмотанные вокруг колена, в комнату вошла Бидди.
Она и Ян тут же узнали друг друга. Встреча их была очень теплой, и Бидди сразу же засыпала Яна вопросами.
– Помнишь, я говорила тебе о бабушке, – сказала Бидди, – вот она. Бабушка, знакомься, это Ян. Я работала у его мамы. Верно ведь, Ян? А бабушка расскажет тебе про травы. Она это хорошо знает.
Сэм снова громко охнул, и все повернулись в его сторону.
– Это, кажется, Сэм Рафтен? – холодно сказала Бидди.
– Да, – кивнула бабушка, – он смертельно болен. Доктора отказались лечить его, и он пришел ко мне.
Словно в подтверждение ее слов, Сэм опять громко застонал.
– Дай ножницы, Бидди. Придется разрезать штанину.
– Нет, нет! – с неожиданной силой заговорил Сэм, с ужасом думая о том, как ему за это попадет дома. – Я могу закатать ее.
– Ну хорошо. Хватит так, – сказала старуха. – Да, да, тут у тебя дикое мясо. Я вырежу его. – И она стала рыться в карманах.
Сэм сообразил, что она ищет нож, и уже был готов ринуться к двери.
Но старуха вдруг передумала:
– Или лучше дам тебе кое-что выпить.
Ян и Сэм с облегчением вздохнули.
– Вот. – Старуха протянула Сэму жестяную кружку с водой, куда она всыпала порошок из сухих толченых листьев.
Сэм выпил.
– Возьми эти ветки с собой и прокипяти их в двух галлонах[2 - Галлон – единица емкости в США, равная примерно 3,7 л.] воды. Пей настой каждый час по стакану. Потом два раза в день прикладывай к больному месту разрубленного цыпленка. И все у тебя пройдет. Только запомни: дважды в день свежего цыпленка.