Люди тайны

В простом варианте изложения та же идея недавно была представлена в книжном обзоре в популярной газете; автор явно обобщил материал, более или менее открытый доступу на Востоке.

Вот что он сообщал[20 - London Evening News, February 10, 1969. “Do these Supermen Exist?”]:

Многие века на Востоке имеет хождение странная легенда. В некоем скрытом центре – возможно, в горах Средней Азии – существует группа людей, обладающих исключительным могуществом. Этот центр – по крайней мере, в некоторых аспектах – действует как тайное мировое правительство.

Кое-какие детали этой легенды попали на Запад во времена крестовых походов; в 1614 году идея возродилась под видом розенкрейцеров; в XIX веке с видоизменениями о ней снова заявили мадам Блаватская и французский дипломат Жаколио; ее вновь предложил английский автор Тэлбот Мунди, и уже сравнительно недавно – в 1918 году – путешествовавший по Монголии Оссендовский.

В загадочной Шангри-Ла из этой легенды некие люди, эволюционировавшие далеко за пределы состояния обычного человека, осуществляют функции посредников сверхпланетарных сил.

Они проявляют свое влияние через низшие эшелоны – которые, не вызывая подозрений, вращаются в обычных сферах жизни как на Востоке, так и на Западе, – и действуют в критические моменты истории, обеспечивая результаты, необходимые для поддержания эволюции Земли в соответствии с событиями в Солнечной системе.

Весьма смахивая на небылицу, легенда эта веками вовлекала в свою орбиту мыслителей, оказавших закулисное влияние на события европейской истории. К примеру, когда в 1614 году в Европе появился загадочный документ под названием «Фама»[21 - Автор имеет в виду розенкрейцерский документ «Fama Fraternitatis, или Откровение Братства Высокочтимого Ордена R.C.» – Прим. пер.], лучшие умы эпохи на протяжении целого поколения искали ключи к разгадке его источника, пытаясь заручиться его поддержкой. Исторических указаний на то, что кому-либо это удалось, нет.

Мистификация? Возможно. Но в 1961 году в скромном журнале[22 - Blackwoods Magazine, December, 1961, 290, pp. 481–595] появляется статья, которая неискушенному читателю могла бы показаться простым отчетом о путешествии.

Что касается других, тех, кто знал или полагал, что знает, как происходят такие вещи, то в их среде она произвела такой же эффект, какой имела «Фама» среди их предшественников 350 лет назад; однако попытки «найти источник» на этот раз не были столь удручающе провальными. Начиная с 1961 года, регулярно стали появляться дальнейшие намеки, связанные, как нам представляется, с той же традицией.

Далее автор статьи перечисляет ряд недавних публикаций[23 - The Sufis by Idries Shah (W.H.Allen), The Teachers of Gurdjieff (Gollancz), Systems (Octagon Press) и некоторые произведения Роберта Грейвса. Reflections (Zenith Books), Special Problems in the Study of Sufi Ideas (Octagon Press), Wisdom of the Idiots (Octagon Press), New Research on Current Philosophical], кратко рассматривает их и делает вывод:

Похоже, что традиция, частью которой все это является, связана с такими разнообразными феноменами, как возрождение культуры после нашествия Чингисхана, арабская поэзия, трубадуры, джокер наших игральных карт, франкмасонство, тамплиеры, Ренессанс, сарацинская культура Испании и католический орден францисканцев.

Также отмечалось, что некоторые из самых последних идей фрейдистской и юнгианской психологии были в общих чертах намечены носителями этой же традиции не позднее XI века, когда научных терминов для выражения подобных идей на Западе еще не существовало.

Принимая во внимание недвусмысленные заявления, которые подразумеваются в некоторых литературных трудах, опубликованных в настоящее время на Западе, диву даешься, что ортодоксальная наука еще не проявила к этому материалу того интереса, которого он заслуживает.

Учитывая процитированный отрывок, наш совокупный материал можно предварительно свести к трем поразительно четким предположениям:

1. В первой четверти ХХ века западная наука достигла не просто критической стадии, но тупика, и одновременно с этим исподволь появился материал с Востока, способный разрешить ситуацию.

2. Это «вмешательство» исходит из источника более высокого, нежели обычный интеллект, и качественно отличного от него.

3. Подобное «вмешательство», в критические моменты человеческой истории и в форме, соответствующей такому моменту, имеет место во всех культурах и во все эпохи.

Невзирая на то, что в контексте западного мышления эти идеи представляются абсурдными, мы последовательно рассмотрим их.

Есть основания полагать, что между 1920-м и 1949 годами во Франции, Англии и Америке происходило то самое вмешательство, существование которого предполагается во втором из приведенных отрывков. Далее мы будем ссылаться на источник этого влияния просто как на Традицию.

Частью замысла, стоящего за операцией 1920–49 годов, была – возможно, впервые – публичная демонстрация механизма работы самой Традиции. Допустимо предположить, что человеческий разум в первый раз достиг способности воспринимать соответствующие эволюционные идеи и получил право на доступ к этой информации.

Среди тех, кто в этот период находился в контакте с Традицией и посвятил свою жизнь работе, связанной с реализацией ее целей, были лондонский журналист Родни Коллин и Дж. Г. Беннетт, философ и математик.

Родни Коллин написал две знаменательные книги[24 - The Theory of Eternal Life, Stourton Press, Cape Town, 1950, and The Theory of Celestial Influence, Vincent Stuart, London, 1954.], в которых попытался показать, что и история, и биология действуют во времени, отличном от того времени, что ощущается в событиях, обычно регистрируемых чувствами. Эти книги были значимы во многих отношениях, но главным, пожалуй, стало предположение, что вопросы, с которыми ныне столкнулась западная наука, не могут быть решены с помощью обычного «линейного» мышления.

С этим уже вынуждены были согласиться математики в 1920-х годах, но у них не было ключа к радикальному решению, о существовании которого догадался Родни Коллин. Он также предпринял попытку анализа западной истории, в котором решающую роль играло вмешательство «школ» Традиции. В этом обзоре значительная часть западной истории приобрела поразительное и яркое новое измерение. События (и их последовательность в истории), даже для самых тонких ее знатоков выглядевшие случайными и бессмысленными, были показаны целенаправленными – с точки зрения Воли, действующей в ином временном измерении. По сути, механистичность событий и автоматизм их участников были тем строительным материалом, из которого Разумы, на один уровень превосходящие человеческий, конструировали преднамеренную структуру событий.

За частичной свободой от причинности, которой пользовались эти Разумы, лежит более грандиозная цель: насыщение и воспитание жизни на Земле с тем, чтобы она могла гармонично соответствовать эволюции Солнечной системы.

Коллин попытался придать своему обзору последовательное логическое развитие – предположив, к примеру, следствия, которые могли бы быть выведены из понятия о пределе бесконечной геометрической прогрессии, – но в основном воздействие его работ было эмоциональным, и ему не хватило «большего пересечения» с ортодоксальной сферой, необходимого для привлечения внимания обычной науки.

Призыва к науке в терминах, которые уверенно можно было бы назвать ее собственными, пришлось ждать еще двенадцать лет, до выхода работы Дж. Г. Беннетта.

Беннетт вышел на контакт с Традицией вскоре после прекращения боевых действий в 1918 году и поддерживал эту связь вплоть до января 1949 года.

Беннетт полагал, что деятельность Традиции на этом этапе содержала определяющие возможности для человечества; что наука поистине находится на перекрестке дорог и, если она повернет не в ту сторону либо продолжит следовать прежним курсом, то неизбежно выродится в многостороннюю, но бесплодную технологию. Вероятно, он увидел этот возможный исход со всеми вытекающими последствиями задолго до того, как аналогичные предупреждения стали поступать от художников, поэтов и интуитивных философов, таких как Оруэлл. Беннетт работал над своей книгой «Драматическая Вселенная» 40 лет, последний том был опубликован в 1966 году[25 - The Dramatic Universe, Vol. IV, Hodder & Stoughton, London, 1966.].

Жизнь человека начинается с оплодотворенной клетки, и самый ранний ее период проходит в клеточном времени, чуть ли не в 1000 раз более быстром, чем часовое время. Размножение клеток и развитие раскрывающихся вследствие этого функций происходит с устрашающей скоростью, так что во внутриутробном плоде за несколько дней проходит целая фаза эволюции.

Вначале сжатие максимально. Постепенно, по мере того как организм достигает протяженности во времени, то есть в последовательных интервалах часового времени, количество внутренних процессов сокращается и событий происходит все меньше и меньше. Однако человек делает выбор в пользу восприятия времени посредством часов и календаря, и ему кажется, что время начинает бежать все быстрее и быстрее. Жизнь человека ускоряется от начала к концу. Пока он еще совсем кроха, период в 24 часа кажется ему целым веком; по мере того как он взрослеет, целая неделя, месяц пролетают, как мгновения.

Этот и ряд других показателей позволяют сделать вывод, что, представляя биологические процессы такими, каковы они есть, а не такими, как мы их ощущаем – по отношению к часам и календарям, – мы должны разложить человеческую жизнь не по арифметической, а по логарифмической шкале.

Внутриутробная жизнь человека длится 10 лунных месяцев; период его детства – 100, а вся его жизнь в среднем проходит за 1000 лунных месяцев.

Если на круге через равные интервалы отметить эти точки, 10:100:1000, то можно получить некое представление о полной жизни, вместе с вехами, которые показывают скорость уже произошедших внутренних событий или тех, которые еще должны произойти. На этой схеме могут быть построены различные «космологии», но не это нас сейчас интересует.

Впрочем, эта схема – отправная точка для получения «органической» картины истории, к чему мы вскоре вернемся.

Если предположение, что история подчиняется тем же законам, что и клеточная жизнь, принять за исходное, то возникает ряд интересных аналогий.

Как клетки выполняют различные функции в теле человека, так и люди выполняют различные функции в теле культуры.

Строители, инженеры и архитекторы поддерживают и восстанавливают структуру культуры, подобно тому, как соответствующие клетки поддерживают и ремонтируют человеческое тело.

Для защиты культуры существуют солдаты и полицейские, так же как для защиты человеческого организма предусмотрены резервы в надпочечниках. Ученые и мыслители направляют культуру, подобно тому как клетки мозга направляют тело. Поэты, артисты и мистики формируют эмоциональную жизнь культуры – нервные клетки руководят эмоциональной жизнью человека.

Аналогии можно развивать в различных направлениях. К примеру, основой человеческой жизни может быть удовлетворение от еды и питья или возбуждение от движения и путешествий. Человеком может управлять страсть к исследованиям или какое-то глубокое эмоциональное побуждение. Сходным образом культура может управляться одной такой функциональной группой. На ум приходят имевшие место в истории государства крестьян, государства воинов, государства монахов.

Человек, сбалансированный в своих функциях, но ведомый развитым интеллектом, – это продвинутый человек. Подобным образом и культура, сбалансированная в своих функциях, но ведомая развитой интеллигенцией, является продвинутой культурой.

Аналогия между телом человека и телом культуры была подмечена патологом Вирховом более века тому назад. С тех пор на нее обращали внимание многие ученые, но в целом тема считалась слишком фантастичной, чтобы серьезно ее исследовать. Пожалуй, есть основания предположить, что не столь уж она и фантастична.

Сперматозоид дает начало новому индивидууму. Предположим, что сознательный человек дает начало новой культуре. Предположим, что в обществе всегда скрыто присутствует несколько таких человек, которые могут усваивать сознательную энергию и таким образом пребывают в контакте со структурой этой энергии, находящейся за пределами уровня человеческой жизни. По терминологии Беннетта, это соответствовало бы демиургическому уровню. Такие сознательные люди были бы для человеческой культуры тем же, чем являются сперматозоиды для клеткообразующего материала в человеческом организме.

Исходя из этого предположения, сознательный человек оплодотворяет новую культуру подобно тому, как сперматозоид дает рождение новому человеку. Не из всех сперматозоидов рождаются люди, и не все сознательные люди творят новые культуры. Те, кто не творят, тем не менее оживляют культуру подобно тому, как обильная сексуальная энергия придает человеку особый тонус и жизненную динамику.

Здесь мелькает один из аспектов сексуальной – даже кровосмесительной – аналогии, которая пропитывает и мифологию, и эпическую поэзию и на поверхностном уровне всегда кажется непостижимой.

Если культура имеет подобную структуру, любой из ее аспектов можно представить в виде его клеточного эквивалента. Ее временная шкала, к примеру, будет некоторым расширением логарифмической шкалы, которая, похоже, применима и к человеческой жизни.

Родни Коллин предполагает, что логарифмические временны?е параметры человеческой жизни – 10:100:1000 – должны быть экстраполированы в последовательность 100:1000:10000 (лунных месяцев), что примерно составляет 8, 80 и 800 лет.

Если продолжить эту аналогию, то восемь лет будут периодом внутриутробного развития культуры, восемьдесят – периодом ее физического самовыражения, а 800 лет – полным периодом ее жизни. По прошествии 800 лет она умирает.

Некоторые люди умирают до 70 или 80 лет. Некоторые живут больше ста, но для человека средними значениями будут интервалы, задаваемые последовательностью 10:100:1000 лунных месяцев, а для культур средними значениями будут периоды 8, 80 и 800 лет.

Пока культура в течение восьми лет находится во чреве, оплодотворивший ее Сознательный Человек собирает вокруг себя материальное тело, внутренний круг последователей. Вырабатывается Учение. Оно – личность грядущей культуры и может быть выражено в художественной форме или в виде нового научного принципа. Возможно, создается книга или свод принципов. Появляется некий символ, который будет характерной чертой культуры до момента ее смерти. Характер культуры, как и характер человека, формируется во чреве, и вся последующая жизнь будет выражением только этого характера, никакого другого.

Восемьдесят лет – период физического выражения культуры во внешнем мире. Пример этого – бурная экспансия изобретений и творений, которая столь видима – и столь же необъяснима – в начале каждого культурного периода.