Еще один шанс: Еще один шанс. Дикая война. И один в тайге воин

– Что это значит, Леонтий? – тут же спросил старший, повернувшись к своему подчиненному.

– Они в ложбинке договаривались. Этот японцу мою голову, а тот ему все, что сам знает. И все это мимо вас. А что до секретов, так он один. Война с ними скоро будет. В Корее начнут, а на границе с Китаем продолжат. Вот и весь секрет. А вы еще офицерское слово мне давали, – поддел старшего парень. – Да только мне моя голова дороже всех секретов. Не двигаться! – Последний приказ прозвучал как щелчок кнута. – Еще одно движение, и все тут останетесь. А уж что полиции рассказать, придумаю.

– Леонтий, неужели правда? – растерянно спросил старший.

– Он лжет, – прохрипел заговорщик.

– Да что ты говоришь? – делано удивился Мишка. – И про то, что он у тебя мою голову требовал, вру. И про то, что ты ему сказал, что все нужно как случайность обставить. И даже про то, что в столице гостя твоего с моей головой не примут, тоже вру.

– Как ты… Откуда… Этого не может быть, – растерянно залепетал пришлый.

– Я к оленю подкрасться могу, а уж к двум воякам, когда один другому обещает Буддой Амидой поклясться… – Мишка только презрительно скривился.

– Этого он придумать не мог, – еле слышно проговорил старший группы.

– В общем так. Я сейчас уйду, а вы сами решайте, что дальше делать станете. Не по пути нам более, – отрезал парень и, прихватив лыжи, принялся осторожно пятиться, удерживая сидящих на мушке одной рукой. Благо ремень был через плечо перекинут.

Отойдя за деревья, Мишка быстро вбил ноги в крепления лыж и заскользил обратно к поселку. В том, что сделал, он ни секунды не сомневался и угрызений совести не испытывал. Его хотели убить, он оказался хитрее. Вот и весь расклад. Отбежав примерно на пять верст, парень быстро нарубил лапника и устроил под разлапистой елью настоящую берлогу. Костер разводить не было острой необходимости. Хищники еще и вправду не успели оголодать, а долго разлеживаться он не собирался. Поспать несколько часов, и можно идти дальше.

Разбудил его возбужденный сорочий треск. Едва открыв глаза, Мишка с удовольствием потянулся и, умывшись снегом, встал на лыжи. Толком еще не рассвело, и сороки явно ругались не на человека. Но оставаться в берлоге смысла больше не было. Легко скользя по тайге, он отслеживал каждое движение вокруг и, приметив белку, плавно вскинул ружье. Эхо негромкого выстрела еще не заглохло, а парень уже подобрал добычу и, освежевав ее, понесся дальше.

Уже подходя к поселку, Мишка подумал, что кто-то наверху решил компенсировать ему потерянное время, выводя под выстрел пушного зверя. В мешке у него лежали одна шкурка кабарги, три беличьих и две куньих шкурки. Добравшись до окраины деревни, он снял лыжи и не спеша зашагал к дому. Глафира хлопотала по хозяйству и, увидев парня, охнула.

– Как тут у тебя, мама Глаша? – спросил Мишка, доставая добычу.

– Тихо все было, сынок, – улыбнулась женщина, восторженно любуясь игрой куньего меха. – Даже толстяк твой не заходил.

– Ну и слава богу. Правила где у нас остались?

– Так в сарае.

Сходив в сарай, Мишка принес плетенные из орешника правила для шкурок и, быстро натянув на них добычу, вынес рухлядь в сарай. На мороз. Заниматься выделкой ему не хотелось. Нудное это дело и вонючее. Да еще и купцы начинали придираться к качеству выделки. А так сырье оно и есть сырье. Цену дадут. А вздумают кобениться, так купцов в округе много. С этими мыслями Мишка вернулся в избу, где тетка уже суетилась, накрывая на стол.

– В баньку бы сейчас, – мечтательно протянул Мишка.

– Так худая у нас баня, сынок, – вздохнула Глафира. – Крыша течет и печку перекладывать на добно.

– Ничего. Если сложится, на будущий год поправим, – отмахнулся Мишка, запуская ложку в наваристые щи.

* * *

Собрав очередную дощечку с готовыми патронами, Мишка устало вздохнул и занялся уборкой. Прошла неделя с того памятного похода, а его так никто и не спросил, что случилось и почему, уйдя с группой, он через двое суток оказался в выделенной ему мастерской. Вернувшись домой, он сходил на торг и, продав добытые шкурки, приволок домой салазки, полные гостинцев. Как выяснилось, они с Глафирой оба оказались сладкоежками и потому предпочитали пить чай со всякими вкусностями.

Полученные за шкурки рубль двадцать копеек он потратил почти все. Оставшийся полтинник Мишка отдал тетке. Скоро в участке должны были уплатить жалованье, так что деньги будут. Свое дело парень знал на «ять». Запасные патроны собраны, в мастерской полный порядок, а за каждую щепотку пороха он готов был отчитаться, благо было чем. От размышлений его отвлек звук тяжелых шагов на лестнице.

«Вот и наш толстячок пожаловал», – угрюмо подумал Мишка.

– Здрав будь, Михаил, – прогудел урядник, протиснувшись в двери.

– И вам здоровья, Николай Аристархович, – склонил голову парень. – Присаживайтесь. В ногах правды нет.

– Благодарствую, – кивнул толстяк, тяжело опускаясь на табурет.

Отставив веник, которым подметал пол, Мишка отступил к стене и, сложив руки на груди, вопросительно посмотрел на урядника. Что-то с ним было не так. Толстяк, знавший его с малых лет и по сути являвшийся в нынешней реальности благодетелем, явно был сильно смущен. То и дело расправляя усы, он мялся и не пытался смотреть в глаза.

– Случилось чего, дядя Николай? – тихо спросил Мишка, намеренно назвав его родственным словом.

– Так это, виноват я перед тобой, Миша, – вздохнув, решительно заявил урядник. – Ума не хватило понять, что басурман тот смерти твоей хочет.

– Нет тут твоей вины, дядя Николай, – сообразив, в чем дело, отмахнулся Мишка. – Его вон и волки столичные не сразу раскусили. Свой же их чуть не предал. А что настаивать стал, так служба у тебя такая. Лоб расшиби, а начальству потрафь. Лучше скажи, когда у нас жалованье будет?

– Так завтра обещают, – развел урядник руками, явно опешив от такого перехода.

– Вот и ладно. А со стрельбами что решил?

– Так тут начальство спрашивать надо, – снова вздохнул урядник.

– Да горькую пьет твое начальство, – презрительно усмехнулся парень. – Сам реши. У меня все готово. Заодно и новинку людям твоим покажу.

– Мишка, язык придержи, – шикнул на него урядник. – А что за новинка?

– Вот, смотрите, – не удержавшись, принялся хвалиться парень. – Берем винтовку, открываем затвор, стравляем вот эту штуку вот сюда и нажимаем пальцем на патроны. Ап! Пластину убираем, затвор закрываем. Все. Стреляй.

Сопровождая свои комментарии действиями, Мишка одним движением зарядил трофейную винтовку и, не закрывая затвора, протянул ее уряднику. С интересом покрутив оружие в руках, толстяк вернул винтовку парню и, ткнув в обойму пальцем, спросил:

– Только для себя сделал, или еще есть?

– Пять штук. Две себе, под английский патрон, и три в службу, под наш калибр.

– Ловко. Это что ж выходит, наши винтовки одним движением заряжать можно будет?

– Ну, вы ж сами все видели, – пожал Мишка плечами и, ловко орудуя затвором, разрядил винтовку.

Собрав патроны, он снова снарядил обойму и, убрав ее в подсумок, повесил оружие на стену. После нападения парень договорился с урядником, и тот разрешил ему оставить обе трофейных винтовки себе. Так что одна стояла дома, а вторая висела на стене мастерской. Теперь Мишке не было необходимости искать оружие, и в случае опасности он всегда мог поддержать полицию огнем.

– Ох, и умен ты, Мишка, – протянул урядник, вертя в руках обойму от российской винтовки, которую достал Мишка из шкафа. – Это ж надо такую штуку придумать!

– Погодите, дядя Николай. Я вам еще и скорозарядники к револьверам сделаю, – раздухарившись, пообещал Мишка.

– А это что за зверь? – заинтересовался толстяк.

– А это чтобы револьверы одним движением заряжать. Станочек такой махонький. Заранее в него патроны вставил, и как потребовалось, барабан откинул, гильзы вытряхнул, и в каморы сразу шесть патронов вставил.

– Неужто сможешь?! – не поверил урядник.

– Да там и мочь нечего, – отмахнулся Мишка. – Станки только толковые нужны. Да только меня скоро из цехов в депо гнать станут. Вечно, как приду, так все мастера вокруг толпятся. Интересно им на новенькое посмотреть.

– Не станут, – грозно встопорщил усы толстяк. – Сам туда с тобой схожу. Еще и звать станут.