Шатун

– Понимаю. Привыкли, что любая игра ведется по правилам, – кивнул Шатун. – Но поверьте человеку, который знает, о чем говорит. Для британцев, французов, а уж тем более турок, никаких правил не существует. Особенно в этом отличились британцы. Каких только гадостей ни использовали, лишь бы своей цели добиться.

– Похоже, вы их крепко не любите, – удивленно проворчал Рязанов, доставая из портсигара очередную папиросу.

* * *

Дорога до Пятигорска заняла двое суток. Ночевать кавалькада встала на постоялом дворе при трактире в большом селе. Названия его Руслан узнать не удосужился. Не до того было. Мысли лейтенанта были заняты будущим. Точнее, попыткой осознания того, что будет дальше. Почти открытое предложение штабс-капитана занять место побочного сына местного дворянина Руслана слегка коробило. Помня, что за подобное самозванство в местных реалиях запросто можно загреметь на каторгу, Шатун напрягался.

Бренчать кандалами в случае, если местным особистам что-то не понравится, не хотелось. От слова совсем. Впрочем, раз уж обратной дороги не было, то и стесняться ему было нечего. В случае если дело запахнет жареным, у него найдется, чем крепко удивить местные власти. Россия страна огромная, а выживать его учили на совесть. Успокаивая себя подобными мыслями, Руслан выбрался из коляски и, не обращая внимания на удивленные взгляды казаков, принялся расседлывать своих коней. Их нужно было как следует обиходить и, дав остыть после долгой скачки, напоить.

– Руслан Владимирович, что это вы делать собрались? – остановил его голос штабс-капитана.

– Коней обиходить надо, – развел Шатун руками.

– У нас для этого казаки есть. И прислуга в конюшне местной имеется, – строго напомнил офицер.

– Так казаки у вас в подчинении, а обслуге платить надо. А у меня пока в кармане только вошь на аркане, – нашелся Руслан, сообразив, что учинил серьезный косяк.

– Не извольте беспокоиться, сударь. Обиходим ваших лошадок со всем старанием, – басом прогудел кряжистый казак с роскошными усами и аккуратной бородкой. – Животина, она тварь божия, и вины перед людьми не имеет. Ступайте с богом.

– Благодарствую, станичники, – нашелся Руслан, слегка склонив голову.

Быстро переглянувшись, казаки одобрительно заулыбались и вежливо склонили головы в ответ.

– Дозвольте спросить, сударь, – выступил вперед казак средних лет. – Вы с лошадками чего делать-то хотите? Для чего в город гоните?

– Так продам. Чего еще-то? Куда мне табун такой, – пожал Шатун плечами, не понимая смысла вопроса.

– И почем торговать станете? Я б вон того мерина у вас сторговал, – указал казак на высокого, крепкого коня темно-рыжей масти.

– Так я пока толком цен не знаю. А сколько он стоить может? – окончательно растерявшись, уточнил Руслан.

– Ну, ежели у барышника, да с седлом, тридцать пять рублей встанет без всякого торга, – пробасил казак, что обещал присмотреть за табуном. – Пять за седло и тридцатку за самого мерина.

– Тридцать? – озадаченно переспросил Руслан.

– Так ведь мерин же, – развел казак руками. – Приплода от него не дождешься. А в бою да в работе добра лошадь будет.

Мерин и вправду выглядел лучше всех остальных коней. Он был менее потным, что говорило о хорошей выносливости, и дышал не так тяжело, как остальные. Бросив на казаков быстрый, внимательный взгляд, Руслан вдруг понял, что это своего рода проверка и от ее результата будет что-то зависеть. Что именно, пока было плохо понятно. Простецким жестом, почесав в затылке, Шатун махнул рукой и, кивнув, решительно заявил:

– Ну, тридцать пять так тридцать пять. Забирай.

– От то добре, – обрадованно пробасил кто-то.

– Сей момент деньгу соберу, – быстро кивнул спросивший про коня казак и, развернувшись, быстрым шагом направился к своей лошади.

– А оружие трофейное тоже продавать станете? – поинтересовался обладатель могучего баса.

– Конечно. Отберу только, что самому пригодится, а остальное продам, – кивнул Руслан.

– Тогда вы, сударь, ступайте отдыхать, а казаки после вам тюки ваши в комнату принесут. А уж после, коль дозволите, мы бы и посмотрели. Может, что интересное и присмотрим, – кивнув, заявил казак.

– Хорошо. Так и поступим, – не стал кобениться Руслан и, развернувшись, последовал за штабс-капитаном в трактир.

– Правильное было решение, Руслан Владимирович, – одобрил его действия Рязанов, когда они уже умылись и уселись за стол, чтобы поужинать.

– Я тоже подумал, что поддержка ваших рубак будет мне не лишней, – честно признался Шатун.

– Они не мои. К сожалению, – усмехнулся штабс-капитан. – Это приданный десяток, по договоренности с атаманом. Уложение о казачьем воинстве это, сударь мой, иная песня. Живут они своим укладом. Власть признают только свою. А с империей имеют твердый договор о несении порубежной службы и защите государства от врага внешнего. Обо всех остальных делах нам приходится договариваться с их выборными или самим атаманом.

– А вам это не нравится? – с интересом спросил Руслан.

– Откровенно говоря, мне это в делах мешает, – чуть поморщился Рязанов. – А вызывать солдат из центральных губерний долго и бессмысленно. Вот вы их рубаками назвали, а ведь ежели сравнить этих башибузуков с той же гвардией, то и не знаешь, на кого ставить. Вы что-нибудь знаете о том, какие испытания их молодежь выдерживает, чтобы стать реестровыми казаками?

– Знаю, – спокойно кивнул Руслан, про себя подумав: «Это ты, мил друг, еще не слышал, какие экзамены в нашем времени бойцы сдают».

– Занятно, – оживился штабс-капитан. – И многое из такого вам известно?

– Очень. Как я уже говорил, по местным меркам я командир взвода пластунов. И уж поверьте, далеко не всякий пластун из знакомых вам сможет противостоять мне.

– Ну да, ну да, – задумчиво кивнул штабс-капитан. – В вашем умении владеть белым оружием я уже убедился.

– Не совсем так, – качнул Руслан головой. – В рубке я вашим казакам уступлю. Нас другому учили. А вот что касается ножевого боя, да драки на кулаках, вот тут я всем вашим бойцам могу фору дать.

– А стрельба? – тут же последовал вопрос.

– А вот со стрельбой все сложно. Оружие у нас другое. Совсем. Так что, чует мое сердце, что придется мне привыкать к вашим грохоталкам. Ну, или что-то переделывать так, чтобы было ближе к привычному мне.

– А это так сложно? – быстро спросил штабс-капитан.

– Сложно, – решительно кивнул Руслан. – И тут беда не в том, что вы дурнее или неграмотнее. Нет. Вся беда государства в том, что промышленность тут почти не развивается. Вы же сырьем торгуете. Если сталь, то в слитках, если воск, то бочонками. А если хлеб, то зерном. А сами и не пытаетесь все это перерабатывать. Не хотите своими товарами торговать. Отдаете сырье, а потом из него же сделанные товары втридорога за границей закупаете.

– И не поспоришь, – снова скривился Рязанов. – И что вам нужно, чтобы подходящее вам оружие сделать?

– Ну, кое-какое железо я трофеями взял. Сейчас поедим, и пойду их разбирать. Отберу то, что переделать можно, и подумаю. А нужен мне будет толковый литейщик и хороший кузнец и механик. Тут еще кое-что пересчитать надо будет. Вы же только дымным порохом пользуетесь.

– А что, еще какой-то бывает? – подобрался штабс-капитан.

– Можно сделать. Но производство это весьма опасно. Одна искра, и взрыв будет такой, что полгорода снести может. Утрирую, конечно, но там все серьезно, – быстро добавил Руслан, сообразив, что перегибает палку.

– И что требуется для изготовления нужного вам пороха? – тут же последовал очередной вопрос.

– Очищенный хлопок, спирт и кислота, – пожав плечами, перечислил Шатун.

– Шутить изволите? – посуровел Рязанов. – И что там будет вспыхивать?

– И не собирался, – качнул Руслан головой. – А вспыхивать будет то, что получится из хлопка после обработки его кислотой и спиртом. Уж поверьте, самый первый бездымный порох именно так и был сделан.

– Удивительно, – качнул штабс-капитан головой. Их беседу прервал половой, подавший тарелки с наваристыми щами и плетеную корзинку с ноздреватым свежим хлебом. Отложив обсуждение дальнейших дел, собеседники взялись за ложки, отдавая должное искусству местной стряпухи. Следом за щами на столе появился заяц, тушенный в сметане, и миска местных солений, от которых во рту разгорался пожар. Наевшись до сонной одури, Руслан откинулся на стену трактира и, обведя зал ленивым взглядом, проворчал: