Ты мне обещал

– А на деле?

– Отстой на деле.

Наконец, девушка отпирает дверь. Энергичной походкой она врывается в комнату и неожиданно плюхается прямо лицом на кровать. На розовую кровать.

Помещение такое светлое, что я морщусь. Бросаю около пустой постели чемоданы и решительно задергиваю шторы. Так лучше.

– Я не для того сбежала из вечно серого Ливерпуля, чтобы скрываться от солнца.

– Так ты все-таки из Англии.

– Именно. Тебя смутили мои светлые волосы? Мелочи. Зато куча веснушек на носу. Ты ведь знаешь, что это проклятие для англичанки?

– Серьезно? Почему?

– Потому что это неестественно. – Моя новая знакомая переворачивается на спину и переводит в мою сторону пронзительный взгляд. – С какой стати веснушкам появляться на моем бледном лице? У нас ведь практически не бывает солнечных дней. Это такое же необъяснимое явление, как и рождение людей-альбиносов!

– Мне кажется, ты преувеличиваешь.

– Тебе кажется.

Со вздохом я усаживаюсь на кровать и медленно осматриваю комнату. И сколько же дней я проведу здесь? Сколько часов? Сколько новых мыслей придет ко мне в голову, когда я буду лежать на этой кровати или писать за этим столом. Сколько всего может измениться, и сколько всего уже изменилось.

– Тебя как зовут?

– Меня?

– Нет, меня! Ты чудная какая-то, – усмехается девушка. Она поправляет ярко-розовое одеяло и вновь бросает на меня недоуменный взгляд. Наверно, пытается раскусить.

– Я – Китти.

– Имя у тебя еще более чудное! Почему не Джессика или не Ребекка? Твои родители фанаты Хелло Китти?

– Кого?

Моя соседка стонет. Она хватается руками за подушку и так резко приставляет ее к своему лицу, что мне становится страшно. Вдруг еще задохнется?

– Ты сбежала из деревни? Говори сразу, потому что меня назвали в честь великого британского дизайнера, и я, знаешь ли, не стерплю невежества.

– Ну, в таком случае, мне тебя жаль, ведь я – само воплощение необразованности.

Блондинка удивленно вскидывает брови, а я хмурю лоб. Стоит ли ей знать о том, что раньше я была совсем другой? Стоит ли ей знать о том, что я так пыталась замкнуться в себе, что теперь попросту отключилась?

Нет. Не стоит.

– А тебе палец в рот не клади, – неожиданно подводит итог соседка. Она встает с кровати и останавливается прямо перед моим носом. Я уже жду ее слов о том, что теперь она каждую минуту своей невообразимо значимой жизни проведет в думах о том, как бы изощренно и необычно испортить мне настроение. Однако происходит совершенно иное. Девушка вдруг усмехается и протягивает вперед руку. – Рада, что ты умеешь огрызаться. Иначе я бы полностью разочаровалась в американском гостеприимстве. Я – Стелла.

– Круто.

– Круто, – эхом повторяет блондинка. – Похоже, нам придется поработать над твоим словарным запасом.

– А мне, похоже, придется смириться с тем, что мое личное пространство граничит с розовой планетой.

– Не зарекайся! Еще никто не был против знакомства со Стеллой Бишоп. Обычно я изменяю жизни. Ты готова измениться?

Неожиданно я усмехаюсь, чего не делала уже целых два года. Соседка довольно кривит губы, а я растерянно замираю. Неужели я не разучилась улыбаться?

– Знаешь, я думаю, родители назвали тебя в честь одной из сестер Беннет. Ты ведь читала «Гордость и предубеждение»? Автор – Джейн Остин, которая англичанка к слову.

– Конечно, читала. Только причем тут Китти? Она была самовлюбленной и дикой, вечно говорила невпопад…

– Только не рассказывай, что ты сразу родилась такой хмурой. Тут какая-то история, я чувствую! Интуиция у меня в Агату Кристи, она тоже англичанка. – Стелла подходит к зеркалу и связывает в пучок золотисто-медовые волосы. Все ее движения такие уверенные и плавные, что мне становится не по себе. – Ты идешь?

– Куда?

– Обследовать тут все. Мы должны найти точки.

– Что еще за точки? – ощущаю себя умственно-отсталой семилеткой, задавая одни лишь вопросы, но рядом с этой мисс-бишоп-коренной-англичанкой иначе не выходит.

– Как какие? А где мы будем пить чай – кофе я ненавижу. Где будем отдыхать после пар, куда пойдем вечером? Это – точки. Точки локации на ближайшие несколько лет.

– Я лучше здесь посижу, устроюсь. – Скромно откашливаюсь и киваю. – Но ты иди, потом расскажешь, что нашла.

– Китти, новая жизнь не начнется, если ты не выйдешь за дверь.

– Все в порядке. Я хочу разложить вещи.

– Знаешь, как говорят у нас в Англии? Лучше одна птичка в руках, чем две в кустах.

– Лучше синица в руках, чем журавль в небе?

– Нет! Что еще за журавль в небе? Тебе срочно нужно подтянуть свои знания, дорогая моя Китти. Ладно, ты идешь? – Я качаю головой. – Как хочешь!

Стелла уходит, и я, наконец, остаюсь наедине с собственными мыслями. Свобода. Никаких тебе английских поговорок, никаких нравственно-побуждающих речей. Откуда она такая взялась. Уверенная в себе, яркая, болтливая. Наверно, богатая. Правда, в таком случае, что она делает здесь? Или у них в Англии перевелись элитные университеты?

С грохотом падаю на кровать и впяливаю взгляд в потолок. Он странного, грязно-бежевого цвета. Навивает лишь тоску. Но лучше так, чем до боли знакомые звезды в моей комнате. Если честно, меня тошнит от моей прежней жизни, тошнит от нежно-голубой спальни, от друзей, от вечно сопутствующего ощущения недосказанности, будто я жила, жила, а затем в миг впала в кому.

– Так что не такой уж и плохой потолок, – бурчу себе под нос, скрепив на груди руки. И к нему можно привыкнуть. Более того, даже с ярко-розовой стороной коморки можно смириться. Конечно, если постараться.

Быстрым движением стягиваю с ног кроссовки и надеваю балетки. Если и начинать меняться, то прямо сейчас.

– Стелла! – кричу я и несусь следом за ней из общежития.

***

Не получилось одно – пробуйте другое. Не получилось заставить Стеллу Бишоп прекратить свои страстные расспросы, переключите ее внимание на то, как классно и обворожительно она выглядит! Это, действительно, работает. Уже вторую неделю моя соседка пытается проникнуть внутрь моего мозга, и я ловко выворачиваюсь, неожиданно заметив, как отлично уложены ее волосы, или как красиво накрашены глаза. Иногда приходится прибегнуть к крайностям, и я искренне – почти – восхищаюсь отсутствием у нее акцента. Это ложь, конечно. На самом деле, Стелла тараторит так быстро, что я не успеваю расчленять ее английские, заморочестые выражения.

– Быстрее! – ворчу я.