Смертельно прекрасна

Найти столовую оказывается проще простого. Надо только следовать за потоком бешеных подростков, которые едва не сбивают друг друга с ног, устраивают давку в дверях, а потом разбредаются к столикам.

Останавливаюсь в проходе: так, и что дальше? Свободных мест нет. Подсесть к кому-то? Лучше сразу выжгу себе на лбу слово «идиотка». Или «неудачница». На выбор.

Поправляю ремень сумки и неожиданно замечаю Хэрри. Отлично. Вот и спасение. Парень машет мне рукой и кивает, наверное, раз десять. Странный. Он очень и очень странный. Нужно сказать ему, чтобы перестал зачесывать набок волосы.

– Привет еще раз, – говорю я, усаживаясь напротив. Парень смущенно поправляет очки и кивает. В одиннадцатый раз. – Я думала, ты не придешь.

– И я так думал. В смысле думал, что ты не придешь, а не я.

– Отлично. И вот мы оба здесь…

– Да. Ну… – Хэрри чешет шею, – как тебе первый день? Познакомилась с кем-нибудь?

– Интересный вопрос. Дай подсчитаю, – я задумчиво загибаю пальцы, глядя в потолок, – у меня появился один друг.

– Один?

– Один.

– И кто?

– Ты, конечно.

– Я твой друг? Офигеть, – Хэрри широко улыбается и поправляет очки.

– Это тебя так удивляет? – интересуюсь я, а сама думаю, что меня это тоже удивляет. Ведь Хэйдан следил за мной, а потом начал тараторить про какую-то вуду-магию. – Ты милый парень…

– Я – милый парень, – эхом вторит он и хвастливо говорит проходящей мимо девчонке: – Она сказала, что я милый, ясно?

– О, господи! – смеюсь я, доставая из сумки пакет, собранный тетей Норин. Есть хочется безумно.

– Так зачем ты шпионил за мной? – пережевывая сэндвич, интересуюсь я. Хэрри делает серьезное лицо и придвигается ко мне почти вплотную.

– Ты не знаешь?

– Не знаю чего?

– На тебя все смотрят.

– Ну да, я – новенькая.

– Дело не в этом, – Хэйдан сводит густые брови. – Твоя семья…

– …очень странная, – заканчиваю я, передернув плечами. – И в чем проблема?

– В смысле?

– Что не так с моими родственниками? Я здесь всего сутки, но уже почувствовала все прелести южного гостеприимства. Или вы все тут спятили, или это я сошла с ума. Одно из двух.

– Удивительно! – парень откидывается на спинку стула. – Как ты не можешь знать того, что знают все вокруг?

– О чем ты?

– О том, что с семьей Монфор связываться опасно.

– Опасно? – меня разбирает смех. Я наклоняюсь вперед, волосы каскадом падают на стол. – Ну да, тятя Норин и тетя Мэри-Линетт действительно ночные головорезы. Как ты узнал?

– Тебе смешно? – Хэрри буравит меня взглядом, подперев подбородок. – Только подумать! Город на ушах стоит, а ты смеешься.

– Ты тоже смеешься.

– Это нервное, а я, знаешь ли, часто нервничаю. У меня даже язва развилась, теперь я ем только невкусную еду. В смысле, полезную.

Снова прыскаю со смеху, зажимая рот ладонями и… словно примерзаю к стулу. Дыхание перехватывает. Пытаюсь шевельнуться, но не могу. Смотрю на гигантские окна столовой. За стеклянной стеной играют дети. Среди них маленькая девочка лет восьми с угольно-черными волосами. Слезы жгут глаза. Время останавливается. Ничего нет, кроме этой девочки, ее искренней улыбки, тонких рук и смешного сарафана. Лора любила такие сарафаны.

Я любила Лору.

Призрак сестры стоит перед глазами: смеющийся, живой. Вот она идет рядом, держась за мою ладонь. Просит прокатить ее на спине, купить шоколадное мороженое с миндальной стружкой. И я покупаю, потому что как бы сильно я ни пыталась выглядеть взрослой, надменной сестрой, я обожаю этого маленького монстра, который изо всех сил сжимает мои пальцы. Вот же она. Прямо здесь. За стеклом. В двух шагах. Я приподнимаюсь, моргаю и… детей уже нет.

Лоры уже нет.

Сердце неистово колотится в груди, в ушах стоит звон. Я вглядываюсь в окна, надеясь вновь увидеть Лору.

– Эй, ты чего? Эй? – Хэрри стоит рядом и теребит меня за плечо. – Все в порядке, Ари? Ты, кажется, отключилась.

– Просто… – хлопаю я ресницами и понимаю, что все в столовой молча смотрят на меня. Закидываю сумку на плечо. – Мне пора идти.

– Тебя проводить? – взволнованно спрашивает Хэйдан, поправляя очки.

– Все нормально.

– Но, Ари…

– Еще увидимся.

По пути к выходу замечаю в толпе ошарашенный взгляд Мэтта. Ну что ж, вот я и подтвердила всеобщие опасения: я – чокнутая. Руки до сих пор трясутся. Я действительно видела Лору? Но этого не может быть! Я правда сошла с ума. Мою семью здесь считают странной. Может, так и есть? Даже выскочив на улицу, я все еще кожей ощущаю недоуменные взгляды. Подростки стояли и глазели на меня. Глазели и молчали.

Трясу головой, пытаясь избавиться от наваждения. Горло саднит. Покупаю в магазинчике через дорогу бутылку воды. Нужно взять себя в руки. Ничего ведь не произошло.

– Да. – Киваю сама себе и отпиваю воду. – Все в порядке, все отлично.

Наклоняюсь, чтобы сунуть бутылку в сумку. Волосы бронзовой волной падают на лицо. Никогда не любила рыжий цвет, а маме мои волосы нравились. Она говорила, что у бабушки были такие же.

На самом деле о родных мне известно мало. Честер Монфор – мой дед – умер четырнадцать лет назад. Силест Монфор – три года назад. То есть в живых со стороны мамы не осталось никого, кроме Норин и Мэри-Линетт.

О папе я знаю больше. Его родители, Кларисса и Сэм Блэк, живут на Западном побережье. У них трехэтажный домик, катер и бежевый лабрадор. Ну, и не стану лгать, катер они любят больше, чем меня, мою маму и всю нашу семейку. Поэтому видела я их всего два раза в жизни: на Рождество одиннадцать лет назад и на первый день рождения Лоры. Как-то я спросила у отца: в чем дело? Он ответил, что его родители своеобразные, упрямые люди, что ему пришлось нелегко, когда он сбежал от них в Астерию. Собственно, поэтому органами опеки было принято решение отправить меня к тетушкам на восток, а не в Риверсайд – Райскую Калифорнию.

Сейчас я жалею, что задавала слишком мало вопросов. Как же мне теперь узнать правду, если не у кого спрашивать? Провести собственное расследование?