Безжалостный рыцарь

– Почему ноябрь?

– Седьмое ноября. – Он ухмыльнулся. – И да, ноябрь – лучший месяц в футболе.

Я попыталась понять причину его усмешки, а затем в моей голове пронесся образ Коула на футбольном поле.

– Твой номер на майке. Все называют тебя Счастливой Семеркой.

Он поиграл бровями.

– Потому что так оно и есть.

На мгновение мне показалось, будто он собирается начать разглагольствовать о том, какой потрясающий у него бросок или расскажет о своей статистике, но то, что он сказал дальше, звучало в разы хуже.

– Учитывая, что я – близнец, который пока что жив и все такое.

Вау. Самоуничижение – одно, но это…

Словно его собственная искореженная версия брони.

Как толстая девушка шутит о том, что она тяжелая, прежде чем кто-либо другой сможет это сделать.

Мы поступаем так, чтобы защитить себя, но это только глубже вгоняет нож… Ведь мы признаем, что воспринимаем себя так же, как и все остальные.

Мы признаем, что мы такие же никчемные, какими они заставляют нас себя чувствовать.

Я не могу представить, каково это – быть на месте Коула и потерять своего брата-близнеца, но я знаю, каково использовать кусочки своей личности в качестве щита, чтобы попытаться защитить то, что внутри.

Потому что правда настолько уродлива, что причиняет боль.

– Коул…

– Не надо. – Его голос надломился, словно кончик лезвия. – Не трать свое время, пытаясь исправить меня. Ты только порежешься о мои сраные осколки. – От его взгляда у меня внутри все перевернулось. – И когда это произойдет… я буду с улыбкой смотреть, как ты истекаешь кровью.

Я никогда раньше не встречала человека, которого нельзя было бы спасти, но думаю, что все бывает в первый раз.

Я должна уйти.

Должна забыть этот случайный, странный разговор… и оставить его здесь одного.

Я должна продолжать притворяться, будто не схожу по нему с ума.

Есть так много вещей, которые я должна сделать…

И все же я придвинулась ближе.

– Угрожай мне, сколько хочешь, но я тебя не боюсь, Коул Ковингт…

Я не успела закончить фразу, потому что его губы впились в мои.

О. Боже. Мой.

Клянусь, мой мозг отключился, а сердце пропустило несколько ударов. Вкус у Коула был именно такой, каким я себе его всегда представляла. Пиво, рай… и чистейший плотский грех.

Последнее ворвалось в мой мозг ослепляющим напоминанием. Разорвать поцелуй требовало больше силы воли, чем отказаться от декадентского шоколадного торта, когда ты не ела в течение двенадцати часов.

– Мы не можем. Это неправильно.

– Господи. Мало того, что твой Бог – воплощение предубеждений, он еще и херов кайфолом.

Трудно было не рассмеяться, потому что… ну, тут он не так уж и ошибался. Однако предположение Коула о том, почему я остановилась, таково.

– Это не имеет никакого отношения к Богу. Это все твоя чирлид…

– Кейси здесь нет. Она, наверное, болтает с парнем, с которым переписывалась всю неделю. – Переместившись, он прижался ко мне, заставив мой здравый смысл пошатнуться. – Даже если бы она была здесь, я бы хотел, чтобы это была ты.

После этого заявления из комнаты испарился весь воздух.

Но как бы мне ни хотелось, чтобы это было правдой, и чтобы он говорил искренне, я знала, это не так.

– Ты пьян.

– А ты красивая. – Мои глаза закрылись, когда он прорисовал дорожку из поцелуев вниз вдоль моей челюсти. – И настоящая.

Резкая реплика Коула из прошлого пронеслась у меня в голове.

– Забавно, могу поклясться, что несколько минут назад ты сказал, будто я тебе неинтересна.

Он одарил меня дерзкой ухмылкой.

– Говорил же, сладкая… Я лжец.

Его губы сократили расстояние между нами, прежде чем я успела возразить.

Боже милостивый.

Пытаться противиться поцелуям Коула – все равно, что бороться с зыбучими песками, в которых уже увязла. Я пыталась поступить правильно. Это что-то да значит, верно? Всю свою жизнь я изо всех сил старалась идти по пути высокой морали. В кои-то веки я хотела побаловать себя и посмотреть, каково это – быть девушкой, которая получает парня.

Даже если это случится только потому, что парень пьян, а я… здесь.

Приоткрыв губы, я позволила его языку проникнуть внутрь. Как по щелчку, его поцелуй из легкого и дразнящего превратился в активный и всепоглощающий. Мне стало тяжело дышать, когда он принялся жадно исследовать каждый дюйм моего рта, словно не мог им насытиться.

Мое сердце заколотилось сильнее – от нервов и удовольствия, – когда его руки начали блуждать по моему телу. Пальцы поигрались с первой пуговицей моего свитера.

– Ты в порядке?

Нет. Я не могла пошевелиться.

Дальше всего я зашла с Томми ДаСильва.