Неотразимая графиня

– Я думаю, он начался через четыре месяца после нашей свадьбы, хотя я узнала о нем гораздо позже. – И хотя она могла проклинать его, кричать на него, она не находила в себе сил, чтобы ненавидеть его. Проще было уйти в себя, отгородиться от Йена, семьи и всего общества.

– Четыре месяца спустя… Их роман длился целый год? – Райтсли вскочил на ноги и начал ходить из угла в угол, ероша волосы. Он резко остановился в другом конце гостиной, спиной к ней, и уставился на закрытые жалюзи окна.

Лия наблюдала за ним, сидя на софе. Нельзя сказать, чтобы у нее не было сочувствия – одному Богу известно, что она испытала, узнав правду. Но, долгое время сдерживая свои чувства, сейчас Лия почему-то ощущала смущение, наблюдая взрыв эмоций, которые граф даже не пытался скрыть.

Райтсли тем временем прислонился к стене, опустил голову, будто от усталости больше не мог устоять на ногах.

Лия отвернулась и вновь взглянула на него спустя несколько секунд. Может быть, она допустила ошибку, рассказав ему? Вовлекая его в секретный мир, который она не делила ни с кем? Сейчас, видя, как дрожат его плечи, она ощутила, как рана, которая едва затянулась, вновь открылась и закровоточила.

Она поднялась с софы, тщательнее прикрыв лицо вуалью.

– Пожалуйста, извините меня, милорд, я должна идти…

– Нет. – Он повернулся так быстро, что она успела заметить в его глазах не только боль, но и гнев. – Вы не уйдете.

Она инстинктивно выпрямила спину.

– Милорд?

Райтсли встал перед ней.

– Вы должны рассказать мне. Когда вы узнали о том, что происходит между ними? Я имею право знать.

– Да? И что же я должна рассказать? Извините, лорд Райтсли, но ваша жена, кажется, имела особое пристрастие к пенису моего мужа. Вы ничего не имели против ее возращения в вашу постель?

Он замер, глядя на нее.

Лия заморгала. Господи! Она сказала слово «пенис».

Каждая жилка в ее теле дрожала от унижения, а горло перехватило от желания извиниться, но нет, она крепко сжала губы. Удовольствие от этого маленького вызова удивило ее, и глаза Райтсли сузились, когда Лия подняла подбородок. Прошло много времени, а они все стояли, глядя друг на друга. Ей хотелось сказать это снова, только чтобы увидеть его реакцию.

Пенис.

Лия смаковала это слово в уме. Она никогда не произносила его вслух, оно было слишком грубым для леди и не входило в ее лексикон.

– Я думаю, мы оба должны признать, что Йен соблазнил ее, – наконец произнес Райтсли.

– Конечно, – ответила она, расстроенная непривлекательным контрастом между красотой его зеленых глаз и редкими ресницами, обрамляющими их. Хотя все в ней все еще восставало против графини, на какой-то момент Лия поняла, как просто Анджела могла нарушить супружеские клятвы. По сравнению с блестящим шармом Йена граф напоминал скалу – сплошь острые углы. Правда, надо отдать должное зеленому цвету его глаз, контрастирующих с его заурядной внешностью.

– Вам следовало рассказать мне раньше. Но несмотря на все это, я пришел попросить вас кое о чем.

– Да?

Он повернулся, чтобы взять свою шляпу.

– Все верят, что Анджела и Йен ехали в Гемпшир, потому что она была больна.

– Я слышала эту историю. Что ж, хорошо придумано, милорд. Ваш дорогой друг сопровождал вашу жену, так как вы не могли сделать это сами. И как удобно, не правда ли? Так как Йен планировал посетить наш собственный дом в Уилтшире после того, как доставит домой графиню? – Лия сделала паузу, чтобы проглотить ставший в горле ком. И мягко добавила: – Вы, видимо, очень любили леди Райтсли, если даже сейчас заботитесь о ее репутации?

Райтсли мял черную ленту на своей шляпе.

– Я буду весьма признателен, если бы вы согласились сыграть свою роль в этой истории. Например, почему поехал Йен, а не вы? Почему вы не могли проводить Анджелу вместо Йена?

– Помешала головная боль, разумеется, – усмехнулась Лия. – Не беспокойтесь, милорд. Я уже так долго храню эту тайну, что… И у меня нет никакого желания разглашать вашу.

Он встретил ее взгляд.

– И все же я прошу, чтобы вы дали мне слово.

Лия улыбнулась:

– Вы мне не верите?

– Пожалуйста…

– Что ж… хорошо. Я обещаю. Если кто-то спросит меня о деталях того дня, я не стану противоречить вам. И сделаю все, чтобы и мои слуги верили в эту версию.

– Спасибо, миссис Джордж.

– Пожалуйста, милорд.

Она первая направилась к выходу, и лорд Райтсли поклонился. Лия ответила ему легким поклоном. Он надел шляпу, кивнул и остановился в дверях, чтобы сказать:

– Между прочим, миссис Джордж, я посоветовал бы вам носить вдовий чепец. Снимите вуаль, она все равно ничего не может скрыть.

И, снова поклонившись, он повернулся и вышел из гостиной.

Глава 3

Я должна признаться, что никогда не думала о музыкальном салоне леди Уоддингтон в этом смысле.

Два месяца спустя Лия проклинала графа Райтсли за совет, а себя за то, что последовала ему. Прятать правду от матери было куда проще под защитой вуали, хотя носить вуаль дома было не принято.

Кружевная оборка вдовьего чепца падала ей на щеки, и Лия изо всех сил старалась казаться печальной, но вместе с тем и доброжелательной, пока наливала чай для матери и своей сестры Беатрис. Вернувшись в Лондон три дня назад, она со страхом ждала их визита. Лия понимала, что ее матери хотелось бы увидеть ее убитой горем, но та слишком долго прожила вдали от общества, поэтому исполнить роль безутешной вдовы было особенно тяжело.

Лия поставила чашку на поднос, и та зазвенела, нарушив тишину, воцарившуюся в комнате, после того как гостьи заняли свои места. Звук показался Лии слишком громким, ее сердце замерло, а нервы напряглись. И она сделала то, что делала всю свою жизнь, – терпеливо ждала, когда заговорит мать.

Аделаида Хартуэлл вздохнула и, прервав осмотр комнаты, остановила свой взгляд на Лие.

– Я признаю, это очень щедро со стороны виконта – позволить тебе продолжать пользоваться Линли-Парком и их городским домом, но ты должна знать, мы предпочли бы, чтобы ты жила с нами. Я беспокоюсь о тебе, моя милая, волнуюсь, что у тебя не осталось ничего, кроме воспоминаний о нем. По крайней мере если бы ты вернулась к нам, я была бы спокойна, зная, что ты питаешься, как полагается. Я знаю, траур влияет на аппетит, но… – Она безнадежно махнула рукой на блюдо с печеньем и бисквитами, к которому Лия уже успела притронуться.

Ах вот в чем дело. Первый укол, искусно замаскированный под материнскую заботу. И все это так старо. Аделаида и Беатрис Хартуэлл представляли совершенный образец английской красоты – в меру округлые грудь и бедра, приятный овал лица. По сравнению с ними Лия казалась странной. Слишком худая. Слишком резкие черты. Слишком угловатая. Слишком…

Опустив ресницы, Лия насыпала сахар в каждую чашку.

– После похорон, мама, мне кажется, я даже прибавила в весе…

Аделаида взяла чашку из рук дочери и слегка поморщилась.