Шизофренияяяяяяяя

То есть, конечно, да, я сумасшедшая. Сумасшедшая настолько, чтобы не помнить, кто отец моего будущего ребенка. Но не настолько, чтобы поставить перед собой неисполнимую цель. И хотя вам может показаться, что найти того, не знаю кого, невозможно, я уверена (ну, есть у меня такое чувство), что я с этой задачей справлюсь.

Во-первых, я проанализирую все возможные ситуации и всех известных мне мужчин. Вероятно, одного только этого логического подхода окажется достаточно, чтобы найти искомого отца моего ребенка.

Во-вторых, я очень рассчитываю на свою память, которая в данный момент, замученная лекарствами, беспробудно спит, но как только я вернусь за границу нормы, надеюсь, воспрянет и подскажет мне необходимые для расследования детали и образы.

В-третьих, есть еще и интуиция, и случай. И если не логика и не воспоминания, то они-то уж точно помогут. Почему-то я очень сильно верю в то, что тот, кого я ищу, обязательно снова появится в моей жизни и тогда – я его точно смогу узнать.

В-четвертых… Это, конечно, уже малореально, ибо если бы было реальным, то уже, наверное, произошло бы. Но все-таки, кто знает?

В общем, в-четвертых – это если тот мужчина разыщет меня сам. Ведь он-то, наверное, все помнит, потому что странно было бы, если бы мы потеряли память одновременно.

Ну что? Вы согласны с моими аргументами?

Даже если нет – я все равно буду пытаться, и тогда посмотрим, получится у меня или нет.

А еще вас, наверное, удивляет, почему я не избавилась от этого ребенка.

Не скрою, были у меня такие мысли.

Когда я пришла в себя и врач посчитал меня достаточно стабильной, чтобы воспринять столь серьезную информацию, он сообщил мне о беременности.

Я в тот момент была поражена и расстроена. Даже плакала.

И потому, что почувствовала себя ужасно одинокой и неготовой к такому испытанию.

И потому, что испугалась за моего ребенка: а вдруг он тоже родится больным?

И потому, что мне в голову пришла ужасная мысль: если он, да, родится больным и два наших сумасшествия не совпадут, то мы никогда не поймем друг друга и будем обречены бродить в разных мирах бесконечной вселенной разума. И с этим мне было сложнее всего примириться.

А еще вот что страшно: если я буду нестабильна, у меня отберут этого ребенка. Отберут – навсегда. И как я тогда себя прощу?

А потом я почему-то резко и полностью успокоилась. И поверила в то, что у нас все будет очень хорошо. Что мы со всем справимся и будем очень счастливы, будем не разлей вода.

И хотя врач предлагал мне сделать аборт, я отказалась. И второй раз отказалась, и третий. А теперь поздновато уже. И никто мне больше этого не предлагает. И хорошо. Потому что я жду и готовлюсь. И не хочу пропустить ни одного симптома вызревающего во мне материнства.

И проходит у меня все очень легко. Меня даже ни разу не тошнило, хотя все утверждали, что это первый признак.

И подаренные мне медсестрами джинсы пока сходятся на мне и застегиваются на все пуговички.

Так что никто и не знает, и не догадывается.

Вы теперь знаете, и обещаю, будете свидетелями роста моего живота.

Если, конечно, я не настолько уйду в другой мир, чтобы забыть вас своевременно информировать.

Интересно, кстати, на кого он будет похож – мой ребенок? Если на папу, то поможет ли мне это сходство в поисках папы?

Жалко, что вы не можете за мной присматривать. Боюсь сделать какое-нибудь неверное движение и повредить моему ребенку. Но даже ради этого не соглашусь глотать противные таблетки. Это я уже твердо решила.

Все, уже поздно, пора спать. Встретимся завтра.

Глава 5. Сон

Сегодня мне приснился сон, более чем любопытный.

Сначала я вообще не могла понять, что же это такое я вижу.

Прямо перед моими глазами, настолько близко, что казалось, странные образы просто вторгаются под веки и вдавливаются в глазные яблоки, мельтешили какие-то черно-белые и цветные пестрые объекты.

Они были в тонкую полоску. Или раскрашенные спиралями. Или взрывающиеся сочными брызгами ярких окружностей.

Они все лезли и лезли в мои глаза, словно бы расползались и разбухали как сильно заквашенное тесто, прущее вон из кадки.

«Что это? Что это?» – думала я, не в силах защититься от атаки. И постепенно сначала мою голову, а потом и все тело заполняло такое ощущение, как будто ворвавшийся в меня поток раздует меня до предела, а потом найдет естественные, а то и пробуравит дополнительные отверстия и вытечет наружу, навстречу новым жертвам.

А я? Истеку и останусь опустошенной и рваной. До такой степени, что уже не возможно починить.

И еще я чувствовала на своем лице легкую щекотку. Как будто эти пестрые штуки слегка скребутся по моему лицу. С таким тонким противным звуком. И с холодком, покалывающим мою кожу и заставляющим меня вздрагивать и слегка откидывать голову.

А еще они были очень-очень гладкие.

Что это? Что это? Что это такое?

А они все лезли и лезли. Заполняли меня и все пространство вокруг. И я уже начинала потихоньку задыхаться. И осознавать, что из их плена не выбраться. И что они сами, душа меня и вытесняя из меня воздух, непрестанно растут, ширятся и умножаются в числе.

Я не понимала ни их природы, ни того, откуда они берутся, ни того, стоит ли за ними какая-то управляющая сила, ни какова она. И от этой неизвестности было страшно. И страх постепенно рос. Вместе с ними, и даже опережая их.

Пожалуй, черно-белых было все-таки больше. Но их преобладание ничуть не приближало меня к разгадке.

Мне надо было вырваться из их окружения и отдалиться от них на расстояние, а еще лучше вознестись над ними как можно выше, чтобы со стороны, оглядев всю их непостижимую массу, понять, наконец, кто они такие.

И тут я почувствовала, что моя мысль обретает силу и как будто ведет меня за собой и вытягивает из гущи.

А они волнуются, не хотят меня отпускать. Вцепиться в меня не могут, не имея для этого ни конечностей, ни каких-то специальных приспособлений. Но все же стараются задержать меня: уплотняются и давят сильнее. И больнее скребут своими надутыми боками по лицу.

Но я уже точно поняла, что мне надо делать: не думать о них, а думать о том, что вовне. Держаться за мысль, как за трос, волокущий автомобиль с умершим сердцем.

И я держалась.

Не знаю, долго ли длилось высвобождение. Там, внутри сна, мне было трудно следить за временем.

А когда я оказалась снаружи, вдруг стало все так ясно. И так невообразимо смешно.

Эти пестрые и гладкие были не чем иным, как огромной связкой воздушных шариков. Круглых и тех, что имеют форму. Ну, знаете, много таких есть: сердечки, звери…

Черно-белые в полоску, которые меня пугали больше всех – это были глянцевые зебры. И перемежающиеся чернота и белизна их раздутых тел до сих пор вскипала где-то внутри моих глаз и просачивалась раскаленной лавой прямо в мозг.

«Как я попала в гущу шаров? Кто это так подшутил надо мной?» – думала я, правда, уже без страха.