Овод

Он прислонился головой к ее коленям, спрятав лицо. Она не сказала ни слова, наклонилась над ним и положила свою руку на его голову. Время шло, минуты одна за другой убегали в вечность, а они все сидели молча, без движений.

– Друг мой, уже почти двенадцать, – сказала она наконец. Он поднял голову. – Нам осталось лишь несколько минут. Мартини сейчас вернется. Быть может, мы никогда больше не увидимся. Неужели вам нечего мне сказать?

Он медленно встал и перешел на другой конец комнаты. С минуту оба молчали.

– Я должен сказать вам вот что, – начал он еле слышным голосом, – сказать вам… следующее…

Он остановился и сел у окна, закрыв лицо руками.

– Много же вам потребовалось времени, чтобы наконец сжалиться надо мною, – сказала она кротко.

– Я и сам не много видел жалости в жизни. Я думал сначала, что вам все равно.

– Теперь вы этого не думаете?

С минуту Джемма ждала его ответа, потом перешла через комнату и стала рядом с ним.

– Скажите мне наконец правду, – прошептала она. – Подумайте: если вас убьют, а меня нет, то мне придется прожить всю мою жизнь и так и не узнать… так и не узнать наверное…

Он взял ее руки и крепко сжал их.

– Если меня убьют… Видите ли, когда я уехал в Южную Америку… Ах, вот и Мартини!

Он вздрогнул, вскочил и распахнул дверь. Мартини вытирал сапоги о ковер.

– Аккуратно, м-минута в минуту! По обыкновению! Вы ж-живой хронометр, Мартини. Это и есть д-дорожный плащ?

– Да, тут еще кое-какие вещи. Я старался донести все это сухим, но дождь льет как из ведра. Боюсь, что скверно вам будет ехать.

– О, это не важно. Улица свободна?

– Да. Все шпионы пошли, должно быть, спать. Оно и неудивительно в такую скверную погоду. Это кофе, Джемма? Ему следовало бы выпить чего-нибудь горячего, прежде чем идти на дождь, а не то он простудится.

– Это черный кофе. Он крепкий. Я пойду вскипячу молоко.

Она ушла на кухню, крепко стиснув зубы и руки, чтобы не разрыдаться. Когда она вернулась с молоком, Овод был уже в плаще и завязывал кожаные гетры, принесенные Мартини. Он стоя выпил чашку кофе и взял в руки дорожную широкополую шляпу.

– Пора, кажется, отправляться, Мартини. Мы покружим немного на всякий случай, прежде чем пойдем к заставе. Прощайте пока, синьора. Я увижу вас в пятницу в Форли, если, конечно, не случится ничего особенного. Подождите-ка минуту: вот вам адрес.

Он вырвал листок из своей записной книжки и написал на нем несколько слов карандашом.

– У меня есть адрес, – ответила она спокойным, безжизненным тоном.

– У-уже есть? Ну, все равно, возьмите и этот на всякий случай. Идем, Мартини. Тише. Не надо, чтобы дверь скрипела.

Они осторожно спустились с лестницы. Когда наружная дверь захлопнулась за ними, Джемма вернулась в комнату и машинально развернула бумажку, которую сунул ей Овод. Под адресом было написано: «Я вам все скажу при свидании».

Глава II

В Бризигелле был базарный день. Из соседних деревень и сел съехались крестьяне – кто с домашней птицей и свиньями, кто с молочными продуктами, кто со стадами полудикого горного скота. Толпа народу двигалась взад и вперед по базарной площади, смеясь, отпуская шутки, торгуясь с продавцами дешевых пряников, сухих винных ягод и подсолнечных семян. Загорелые босоногие мальчишки валялись ничком на мостовой под горячими лучами солнца, а матери их разместились под деревьями с корзинами яиц и масла. Монтанелли вышел на площадь пожелать народу доброго утра.

Разговаривая с крестьянами, Монтанелли медленно подвигался вперед. Его сразу окружила шумная толпа детей, протягивая ему огромные пучки ирисов, красных маков и нежных белых нарциссов, сорванных на холмах. Его любовь к диким цветам была известна, как одна из слабостей, которые к лицу очень мудрым людям. Если бы другой на его месте наполнял свой дом травами и растениями, над ним бы, наверное, смеялись, но «святой кардинал» мог позволить себе несколько невинных странностей.

Когда он вернулся в свой дворец, базар открылся. Хромой человек в синей блузе, со шрамом на левой щеке и целой шапкой черных волос, свешивавшихся ему на глаза, подошел к одному из бараков и спросил себе лимонаду на ломаном итальянском языке.

– Вы, видно, не из здешних мест, – сказала женщина, наливая лимонад и внимательно разглядывая незнакомца.

– Нет. Я с Корсики.

– Небось работу ищете?

– Да. Теперь ведь скоро сенокос. Один господин – у него под Равенной своя ферма – приезжал на днях в Бастию и говорил мне, что около Равенны работы много.

– Дай бог, дай бог вам пристроиться; только времена-то в этих краях нынче тяжелые.

– А на Корсике, тетушка, и того хуже. Прямо приходится нам, бедным людям, с голоду помирать.

– Вы один оттуда приехали?

– Нет, с товарищем. Вон с тем, что в красной рубашке. Эй, Паоло!

Услыхав, что его зовут, Микеле заложил руки в карманы и ленивой походкой направился к ним. Он имел вид заправского корсиканца, несмотря на рыжий парик, который он надел, чтобы сделать себя неузнаваемым. Овод же воплощал в совершенстве тип корсиканского безработного.

Они пошли вместе слоняться по базарной площади. Микеле насвистывал сквозь зубы, а Овод шел с трудом, изгибаясь под тяжестью узла, который он нес через плечо, и волоча ноги, чтобы сделать менее заметной свою хромоту. Они ждали товарища, который должен был получить от них и отвезти дальше важные сообщения.

– Смотрите: это едет Марконе; вон, за тем углом, – вдруг прошептал Микеле.

Овод, еще более согнувшись, потащился по направлению к всаднику.

– Вам, барин, косаря не надо ли? – сказал он, прикладывая руку к изорванному картузу, и потом слегка дотронулся до поводьев лошади.

Это был условный знак. Всадник, которого можно было по виду признать за управляющего имением, сошел с лошади и забросил поводья ей на спину.

– А ты какую работу можешь делать?

Овод мял в руках картуз.

– Косить траву, ставить плетни, – начал он и продолжал, не изменив голос: – В час ночи у входа в круглую пещеру. Понадобятся телега и две хорошие лошади. Я буду ждать в пещере… И копать умею, сударь, и…

– Ладно, этого довольно. Мне косарь только нужен. Ты уж в людях когда-нибудь жил?

– Да, жил один раз. Имейте в виду, что надо быть хорошо вооруженным. Нам придется, может быть, встретиться с летучим отрядом. Не ходите лесной дорожкой – другой стороной будет безопаснее. Если встретите шпиона, не тратьте время на пустые разговоры – стреляйте немедленно… Уж так бы я рад был стать на работу, сударь.

– Так-то оно так, мне нужен человек, хорошо знающий дело. Нет у меня сегодня мелочи, старина.

Старый нищий, весь в лохмотьях, подошел к ним тяжелой походкой и затянул жалобным, монотонным голосом:

– Во имя Пресвятой Девы сжальтесь над бедным, слепым стариком… Исчезайте немедленно отсюда, едет летучий отряд… Пресвятая Царица Небесная, Дева Непорочная… вас ищут, Риварес; через две минуты они будут здесь… Да наградят вас святые угодники… Вам придется прорвать их ряды: всюду полно шпионов, и нет никакой надежды уйти незамеченными.