Архитектор снов

В комнате, заставленной растениями, царили все те же полумрак и тишина. Майя в одиночестве стояла посередине. Ничего не происходило, и она уже начала было терять терпение. Внезапно густые заросли расступились, и из них вышла Варвара. На этот раз она была без парика с золотыми буклями и вместо пыльного кружевного платья, на ней была какая-то невзрачная одежда, а на ногах туфельки на пуговицах.

По мере того, как она приближалась, Майя все внимательнее всматривалась в эту маленькую девочку с темными глазами и длинными каштановыми волосами, рассыпанными по плечам. У нее возникло странное чувство, ей показалось, что она стоит перед закрытой дверью, от которой у нее нет ключей. Варя отчаянно напоминала ей кого-то, эта похожесть была совершенно очевидной, но вместо того, чтобы немедленно оформиться в сознании, воспоминание никак не давалось и ускользало, оставляя вместо радости узнавания раздражение и досаду.

Варя подошла к Майе и взяла ее за руку. Майя присмотрелась. Слишком ярко блестели в полумраке глаза Варвары, слишком взрослым был этот взгляд… Внезапно черные игольчатые зрачки девочки расширились, и Майя застыла. Она осознала, что одно крошечное и скоротечное мгновение отделяет ее от понимания всего происходящего. Вообще всего. Сути вещей и природы явлений. Причин дождей, смертей, встреч и расставаний, солнечных лучей и радиоволн, звучания голоса и секрета движения крыльев птицы…

Майя ощутила эйфорию. Ее сознание, словно блестящая бесконечная игла, было готово пронзить всю толщу угнетающей непознаваемости этого мира, и тут… все закончилось. Дверь захлопнулась. Мгновение истекло. Она смотрела в круглые карие глаза девочки и видела только то, что видела. Круглые карие глаза.

Варвара, держа Майю за руку, поспешила к выходу. Та послушно последовала за ней. Они прошли одну за другой несколько комнат и наконец остановились перед очередной дверью. Варвара пропустила Майю вперед и встала за ее спиной. Немного помедлив, Майя открыла дверь и обвела взглядом комнату. Что-то здесь было не так. Она обернулась. Варя исподлобья испытующе смотрела на нее. «Ну, что еще?!» – промелькнуло в голове Майи, но, увлеченная занятной шарадой, она вернулась к осмотру обстановки.

На первый взгляд, та не давала никаких разгадок: тяжелый стол, стулья и кресла, на одном из них был заметно подпорчен подлокотник, выполненный в форме тигриной лапы – от него откололся коготь. Лампа над столом, тени на стенах, вездесущие в этом доме комнатные растения в углу. Фотографии на каминной полке. Майя присмотрелась. Отсюда было не разобрать, но она готова была поспорить, что это старые снимки, дагерротипы, уложенные в дорогие оклады рам. Ей захотелось подойти поближе, но внезапно Майю осенило, она поняла, что не так было в этой комнате.

Вместо камина она направилась к окну. Отдернула полупрозрачную ткань шторы. И застыла, потрясенная пейзажем, уводящим почти за горизонт. Плавные линии холмов, как зеленые волны, вздымались одна за другой, цепочки кустов очерчивали край поля, и лес подступал слева темной стеной. У Майи все поплыло перед глазами.

– Что это? – спросила она Варвару.

Та продолжала тихо стоять в стороне, глядя на Майю.

– Я спрашиваю, – голос Майи звучал как будто отдельно от нее, – что это такое?

Ни звука в ответ.

– Варвара, ваша квартира находится на третьем этаже. Дом– в центре города. Может, все-таки вы объясните мне, как это понимать? – она показала в сторону чудесного сельского вида, открывавшегося из окна. – Вы слышите меня?

Варя молчала. Глаза Майи полыхнули холодным злым огнем.

– Ах, так! Ну, все, хватит с меня этой вашей чертовой мистики…

Она пересекла комнату, обошла Варю и, не оглядываясь, направилась прочь по коридору. Внезапно странное клокотание раздалось у нее за спиной. «Что это?» – подумала Майя, но этот вопрос так надоел ей за последнее время, что она только ускорила шаг.

– Нет, не уход-дите! – чужой голос был бесполым и словно безжизненным.

Майя остановилась перед стеклянной дверью. В отражении было видно, как маленькая фигурка торопливо семенит, приближаясь к ней. Где-то она уже это видела… Майя обернулась.

Варя шла, держалась за горло, на ходу пытаясь что-то сказать.

– Майя… Майя… Не уходи!– с трудом прохрипела она, доковыляв до нее, обняв за бедра и уткнувшись лицом в живот.

Как быстро иногда совершаются перемены. Майя не любила детей, не стремилась к ласкам и нежностям, но тут было что-то другое. Она ничего не могла с собой поделать, у нее сжалось сердце, она присела на корточки, заглянула в мокрые заплаканные глаза, обняла девочку, и та с облегчением разревелась у нее на груди.

Когда они вернулись в комнату с камином, большой стол был накрыт для чаепития, а за окном не было ничего примечательного– только фасад особняка, стоящего через дорогу. Никаких полей, лесов и птичьих песен. Издалека доносились лишь завывания сирен автомобилей. Дома, прохожие, машины, электрические провода, пара ободранных дворняг на траве крошечного сквера, фигура высокого человека, поджидающего кого-то напротив автобусной остановки – сейчас все выглядело совершенно естественно и правдоподобно. Майя не знала, как отнестись к происшедшему. Может, ей все привиделось?… Она посмотрела на Варю. Та уверенно вскарабкалась на стул и, забыв о своих недавних слезах, принялась уплетать конфеты, запивая их чаем. Майя вздохнула и села рядом.

– Дай мне, пожалуйста, салфетки, – едва прожевав очередную сладкую порцию, попросила ее Варя.

И тут Майя, все еще погруженная в свои мысли, не глядя, машинально выдвинула ящик буфета и нашарила рукой лежащие в укромном месте льняные салфетки. Достала и протянула их Варе. Та застыла с приоткрытым ртом, держа очередную конфету в воздухе. Майя положила салфетки на стол.

– Что с тобой? – спросила она девочку.

– Да так, ничего, – пробормотала Варя.

Карина заглушила двигатель, вышла из машины и захлопнула дверь. Парковщик еще не знал, с кем он связался. Ноздри Карины дрожали, как у разъяренной лошади, но больше ничем, ни голосом, ни неверным движением, она не выдавала своего гнева.

Мужик в зеленой фирменной тужурке равнодушно смотрел на эту стройную, как струна, холеную бабу в узком платье и туфлях на каблуках. Он прекрасно знал повадки таких дамочек. Стоило запретить им оставлять лимузины на козырных местах перед офисом, они сразу начинали что-то верещать о своих спецномерах и влиятельных родственниках из министерств. Но ему на это было плевать. Сказано, нельзя, значит, нельзя! И ваши семейные связи меня не касаются.

Но на этот раз что-то было не так. Парковщик прищурился, мадам спокойно и даже доброжелательно глядя ему прямо в глаза, натянула на свои кольца тонкие перчатки и пошла вперед. Парковщик подбоченясь, готовился к привычной перебранке, но тут произошло нечто неожиданное. Карина внезапно прижала его к капоту машины и так схватила этого кабана за его единственное уязвимое место своей железной ручкой в шелковой перчатке, что у того язык упал в горло и глаза закатились.

– Ты, тварь поганая, – тихо и отчетливо произнесла она прямо в его тупое ухо. – Если ты мне еще хоть раз скажешь, куда и как мне вставать, я тебя в зоопарк отправлю. Ты понял?

Она ослабила хватку, отступила и безмятежно улыбнулась. От охранника осталась большая обмякшая кислая тряпочка.

Карина сняла испорченные перчатки и швырнула их ему под ноги.

– Хорошая погода сегодня, правда?

Легкой походкой она отошла и скрылась за стеклянными дверями офиса.

– Сука… – только и смог выдохнуть парковщик.

– Здравствуйте, – Карина широко улыбнулась вытянувшейся охране на входе.

Она поднялась на второй этаж, уверенно прошагала по мраморному холлу, отражаясь во всех полированных поверхностях, и кивнула секретарше, чья челочка едва возвышалась над огромным столом. Та с испугом и почтением привстала и показала рукой на дверь, дескать, конечно-конечно, проходите, Карина Матвеевна, вас ждут.

Карина толкнула тяжеленную дверь с позолоченными ручками и зашла внутрь. Этот кабинет был дороже и больше ее собственного. Но и здесь она чувствовала себя по-хозяйски. Карина направилась к креслам, на ходу сбрасывая туфли и стягивая с шеи длинный шелковый шарф. Пару пуговиц в вырезе платья она расстегивала, уже утонув в складках дорогой кожи и мрачно разглядывая мозаичное панно, висящее на стене напротив входа. Панно было собрано в цветную абстракцию из зеленых, синих и лиловых пятен. Карина присмотрелась. Ей вдруг померещилось изображение чьего-то лица, проступающее в хитросплетении разноцветных осколков.

– А-а, Карина Матвеевна, – раздалось у нее за спиной. – Здравствуйте!

– Привет, Антон, – произнесла она, не оборачиваясь. – Вызови Семенова.

– Семенова? Я уволил его на той неделе, – перед ней в кресло опустился плотный, мощный, бритый мужчина в великолепном костюме.

– Тогда вызови того, кто его сменил.

Этому голосу невозможно было сопротивляться, мужчина секунду помедлил и нажал кнопку на телефоне:

– Марина, вызови ко мне Федора.

В трубке что-то пискнули, связь отключилась, и Антон откинулся в кресле.

– Ну что, продашь мне или нет? – Карина кивнула на мозаичное панно за его спиной.

Антон довольно прищурился.

– У тебя денег не хватит. Карина только усмехнулась.

– А потом, я же знаю тебя, – мужчина с улыбкой смотрел на нее. – Купишь и тут же выкинешь. В жизни не поверю, что это барахло тебя интересует.

Карина потянулась в кресле. Только после развода их отношения с Антоном Вольским наладились. Оба принадлежали к породе гордых одиночек, на этом сошлись и чуть не убили друг друга, целый год воюя за каждый сантиметр свободного пространства. Вовремя еще раз сходили в загс и остались хорошими друзьями.

Забавно, но Карина довольно долго носила фамилию бывшего мужа. Сначала у нее не было времени оформить новый паспорт, а потом она и вовсе забыла об этом. Ей самой было все равно, тем более после того, как они так удачно разошлись. Антон не возражал, в каком-то смысле ему даже льстило то, что бывшая жена и после развода продолжает оставаться Вольской. Хотя он прекрасно понимал, что сантименты тут ни при чем и ей просто нет до всего этого дела. Поэтому, когда вместе с тем знаменитым Майиным паспортом с неверной датой рождения Карина, наконец, выправила и свой, он не расстроился. По крайней мере, никак не показал того, что расстроился. Почти никак… Но, в любом случае, это было дело прошлое.