Принцесса-гувернантка

Однако Смерть разрушила все самые заветные мечты и надежды королевской четы и их невестки.

Через семь месяцев после женитьбы принца Хуана его сестра Изабелла вышла замуж за короля Португалии. Свадьба состоялась в пограничном городе Валенсия-де-Алькантара, в присутствии католических монархов, без какой-либо помпы. В это время посыльный принёс известие об опасной болезни их сына, принца Астурийского. Хуан в сопровождении своей юной жены направлялся на свадьбу своей сестры, когда пал жертвой злокачественной лихорадки в Саламанке. Слабый от рождения организм принца не смог противостоять этой болезни, и когда его отец со всей возможной скоростью прибыл в Саламанку, уже не было никаких надежд на его выздоровление. Фердинанд, однако, пытался подбодрить сына, хотя сам уже не питал никаких иллюзий. Но юный принц ответил ему:

– Ваше Величество, обманываться уже слишком поздно. Я готов умереть, и всё, чего сейчас желаю, – это чтобы Вы с королевой испытывали такое же смирение перед Божественной Волей, какое испытываю я сам.

Фердинанд черпал мужество в героическом поведении своего сына, чьи предчувствия, к несчастью, сбылись слишком быстро. Врачи, опасаясь тревожить Маргариту, которая вскоре должна была стать матерью, как можно дольше скрывали от неё тяжёлое состояние её мужа. Зная, что он болен, принцесса Астурийская стремилась отправиться в паломничество, чтобы помолиться о его выздоровлении.

Когда, наконец, ей разрешили войти в его комнату 4 октября 1497 года, она была потрясена, увидев перемену, произошедшую в нём всего за несколько дней. Её умирающий муж попрощался с ней прерывающимся голосом, поручив их ещё неродившегося ребёнка её нежной заботе. Маргарита прижалась губами к его губам, но когда обнаружила, что они уже холодные, упала в обморок, и её пришлось полумёртвую вынести из комнаты.

Испанцы, уверенные в том, что силы Хуана подорвала пылкая страсть к жене, говорили:

– Принц умер от любви.

Маргарита же так и не оправилась от шока, вызванного внезапной утратой, и вскоре после смерти мужа родила мёртвую девочку.

Эта двойная трагедия была описана Педро Мучеником (д’Ангиера), наставником принца Астурийского, который живописал трогательную картину страданий молодой вдовы и скорбящих родителей:

– Так была уничтожена надежда всей Испании. Никогда ещё не было смерти, которая вызвала бы такой глубокий и всеобщий плач по всей стране.

Фердинанд, опасаясь того эффекта, который могло оказать на королеву внезапное известие об этом горе, через короткие промежутки времени отправлял письма,  содержащие рассказы о постепенном ухудшении здоровья принца, чтобы подготовить её к неизбежному концу. Однако Изабелла восприняла роковую весть в духе христианского смирения:

– Господь дал, Господь взял, да будет благословенно Его имя!

Другой историк рассказывает, что Фердинанд, опасаясь, что внезапное известие о смерти Хуана убьёт Изабеллу, приказал вместо этого сообщить ей о кончине мужа, самого Фердинанда, так как предполагал, что горе от смерти сына она перенесёт не так тяжело, убедившись, что её муж жив. Но эта идея, похоже, был не очень удачной, поскольку Изабелла была глубоко потрясена, когда услышала правду.  Это был удар, от которого она так и не оправилась. Хуан был её единственным сыном, её «Ангелом» с момента его рождения, и самым заветным её желанием было объединение Испании под его властью и властью его потомков.

Покойному принцу были оказаны все почести, какие только могла придумать Любовь. Двор, чтобы засвидетельствовать своё необычное горе, надел вретище (власяницу) вместо белой саржи, которую обычно носили в знак траура. Все учреждения, государственные и частные, были закрыты на сорок дней, а служащие оделись в чёрное. Дворяне и богатые люди задрапировали даже своих мулов чёрной тканью до колен, оставив только прорези для глаз, а на стенах и воротах городов были подвешены чёрные флаги. Такие необычные признаки общей скорби показывают, какие надежды все возлагали на принца. Педро Мученик был в восхищении от своего ученика, чьё интеллектуальное и моральное совершенство позволяло питать самые радужные надежды на будущее страны. Увы, эти надежды были разрушены безвременной кончиной Хуана и смертью его ребёнка.

Похороны принца были устроены с большим размахом, и он упокоился в доминиканском монастыре Святого Томаса в Авиле, который был построен его родителями. Несколько лет спустя его казначей Хуан Веласкес приказал воздвигнуть в его память красивый памятник и сам добавил короткую, но трогательную эпитафию. Хуан изображён лежащим во весь рост, сложив руки, как будто в молитве. Вся фигура изысканно проста и величественна в своём совершенном покое, и если прекрасное мраморное изваяние соответствовало реальности, можно понять горе Испании в связи с этой тяжёлой утратой.

После смерти мужа популярность Маргариты в Испании ещё больше возросла. Современник свидетельствует:

– Ей часто приходилось ждать в полях под тенью олив наступления ночи, поскольку она не осмеливалась входить в города и селения днём из-за того, что люди толпились вокруг её носилок и громко выражали своё желание видеть её своей единственной госпожой, хотя, когда королева Португалии, наследница, торжественно и помпезно въезжала средь бела дня, они едва приветствовали её.

Изабелла, старшая сестра принца, была следующей в очереди на престол, но после её смерти через год и смерти её маленького сына два года спустя, наследницей королевств Арагона и Кастилии стала Хуана, жена Филиппа Красивого.

Король и королева тоже очень нежно относились к Маргарите, и всячески пыталась утешить её. Известно, что дочь Максимилиана обучала французскому языку свою невестку Екатерину, которая была помолвлена с принцем Уэльским, наследником короля Англии, так как 17 июля 1498 года Генрих VII поручил послу де Пуэбле передать испанским государям:

– Королева и мать короля желают, чтобы принцесса Уэльская всегда говорила по-французски с принцессой Маргаритой, которая сейчас находится в Испании, дабы выучить язык и иметь возможность общаться на нём, когда она приедет в Англию. Это необходимо, потому что эти дамы не понимают латыни, а тем более испанского. Они также желают, чтобы принцесса Уэльская приучила себя пить вино. Вода в Англии непригодна для питья, и даже если бы это было так, климат не позволил бы её пить.

Маргарита провела почти два года при испанском дворе. Только после того, как прошла первая годовщина смерти её мужа, и его память была должным образом почтена помпезными богослужениями в Авиле, началось обсуждение её возвращения в Германию. Её фламандские слуги так и не привыкли к утомительному этикету и торжественному церемониалу испанского двора, и своими необоснованными претензиями вызвали недовольство короля и королевы. Услышав тревожные вести, Максимилиан призвал Маргариту:

– Не теряйте времени, дочь моя, и возвращайтесь ко мне!

В свой черёд, Филипп прислал ей весть о рождении у него сына:

– Умоляю тебя, возвращайся поскорее, если хочешь подержать на руках племянника возле купели!

Однако Фердинанд и Изабелла, похоже, испытывали настоящую привязанность к своей овдовевшей невестке, и когда пришло время расставаться, выразили глубокую скорбь по поводу её отъезда.

Наконец, в 1499 году она отправилась домой. Её бывший жених, Карл VIII, скоропостижно скончался ещё в апреле 1498 года, оставив королевство своему кузену герцогу Орлеанскому, который взошёл на трон под именем Людовика XII. Причём у брата Маргариты сложились прекрасные отношения с новым французским королём, что огорчало Максимилиана. А вот знаменитый гуманист Эразм Роттердамский, которому покровительствовал Филипп, похвалил его за заключение мира с Францией:

– После Бога долг принца в первую очередь перед «patria» (нацией), а не перед «pater» (отцом).

Тем временем император подумывал жениться на Анне Бретонской, вдове Карла VIII, а Бьянку – отослать обратно в Милан, но Людовик опередил его. Узнав, что Маргарита решила покинуть Испанию, новый французский король написал ей нежное письмо, предлагая безопасный проезд по его владениям. При этом он ссылался на их счастливую юность:

– Вы были вторым человеком (после матери?), которого я любил больше всего на свете; и теперь больше всего на свете я хочу обнять Вас, свою кузину, верноподданную и мою первую любовь! А после того, как напомню Вам о наших детских играх, и заставлю Вас покраснеть от моих комплиментов, хочу поклясться Вам в вечной любви.

Конечно, Людовик, руководствуясь политическими соображениями, явно переигрывал, клянясь Маргарите в любви, так как, будучи на восемнадцать лет старше её, вряд ли принимал активное участие в её детских играх. В свой черёд, Анна Бретонская тоже написала Маргарите любезное письмо. Ответив королевским супругам в том же духе, принцесса вежливо отказалась от их предложения. Она больше не желала возвращаться во Францию, помня о своей обиде. К своим двадцати годам Маргарита уже успела хлебнуть немало горя и дважды из-за жестокой судьбы упустила случай стать королевой – сначала Франции, затем Испании. Но беды закалили её и время, которое она провела при дворе Фердинанда и Изабеллы, не было потрачено впустую, поскольку она продолжала там изучать управление государственными делами и совершенствоваться в политических интригах, что вместе со знанием испанского языка сыграло значительную роль в дальнейшей жизни будущей регентши Нидерландов

Глава 3

Герцогиня Савойская

7 марта 1500 года, между семью и восемью часами вечера, блестящая процессия проследовала по крытому переходу от эрцгерцогского дворца в старом части городе Гента к церкви Святого Иоанна. Её путь был освещён более чем тысячью факелов, которые освещали великолепную одежду и драгоценности принцев и высокопоставленных государственных чиновников, прибывших на крещение маленького сына эрцгерцога Филиппа Красивого и Хуаны Кастильской. Сводная прабабушка ребёнка, Маргарита Йоркская, держала его на руках, сидя на кресле, обтянутом парчой, которое четверо мужчин несли на плечах от дворца до церкви. Справа от неё шла Маргарита Австрийская, одетая в траурный капюшон и мантию. Она приехала ко двору своего брата за два дня до того, чтобы стать крёстной матерью своего племянника, который родился во дворце в Генте 24 февраля.

Маргарита просила брата, чтобы он назвал своего ребёнка в честь их отца. Однако маленькому принцу, завёрнутому в плащ из богатой парчи, подбитый горностаем, дали имя «Карл» в память о его прадеде, последнем герцоге Бургундии. После чего Филипп даровал своему сыну титул герцога Люксембурга. Как только архиепископ Турне объявил об окончании церемонии, зазвучали трубы, и в церкви были розданы 33 монеты, в то время как герольды кричали:

– Щедрость, щедрость!

Затем процессия перестроилась и вернулась во дворец в том же порядке между одиннадцатью и двенадцатью ночи. Все отправились в спальню к Хуане, которой сообщили, что её сын был должным образом крещён. Она принимала поздравления собравшихся гостей, лёжа в своей парадной кровати, обитой зелёным дамастом и покрытой великолепным парчовым одеялом. Под рукой были выставлены красивые подарки, полученные младенцем. Золотые и хрустальные кубки, кувшины, солонки, сверкающие драгоценными камнями и жемчугом, и среди них подарок его тёти Маргариты. По утверждению А. Р. Вильи, это был «стоячий золотой кубок с крышкой весом в четыре марки, украшенный драгоценными камнями, с большим рубином наверху, окружённый двадцатью меньшими рубинами и бриллиантами».

Также в Генте состоялся большой праздник в честь рождения наследника Австрии и Бургундии. «Дракон» на колокольне извергал греческий огонь изо рта и хвоста, а факелы и бумажные фонарики весело раскачивались в такт на башне Святого Николая. И причиной всего этого ликования был младенец, которому однажды предстояло стать императором Карлом V и у которого было больше владений, чем у любого европейского монарха со времён Карла Великого.  Но его раннее детство было омрачено, поскольку он почти не знал своих родителей, которые уехали из Нидерландов в Испанию в ноябре 1501 года, всего через девять месяцев после его рождения.

Хотя Хуана была по уши влюблена в Филиппа, их супружеская жизнь была крайне несчастливой из-за его неверности. Эрцгерцог, привыкнув к многочисленным сексуальным связям с молодого возраста, не считал нужным ограничивать себя после женитьбы. В связи с чем у Хуаны развилась патологическая ревность. Стоило её мужу ласково взглянуть на какую-нибудь женщину, как инфанта приходила в бешенство. Однажды она схватила ножницы и на балу отрезала косы у одной придворной дамы с кусочками кожи только потому, что Филипп танцевал с ней. В ответ эрцгерцог дал жене пощёчину и посадил под замок. Невротическое состояние Хуаны в значительной степени привело к слухам о её безумии, которые принесли политическую выгоду Филиппу. Однако большинство историков в настоящее время сходятся во мнении, что сначала у неё была просто клиническая депрессия.

В ноябре 1501 года Филипп и Хуана отправились в Испанию для того, чтобы инфанта могла принести требуемую присягу перед кортесами (испанским парламентом) как наследница Кастилии. К большому неудовольствию Максимилиана, его сын решил принять приглашение Людовика ХI и путешествовать через всю Францию вместо того, чтобы избрать морской путь. Поездка превратилась в длительное турне, сопровождавшееся пышными торжествами и всевозможными увеселениями. В центре внимания постоянно находился весёлый, жизнерадостный Филипп, в то время как тихая и сдержанная Хуана была оттеснена в сторону. Когда французский король галантно хотел поцеловать её в щёку, она энергично оттолкнула его и, к тому же, рассердила королеву, Анну Бретонскую, обойдясь с ней холодно и оспорив её право пройти первой.

После её прибытия в Испанию родители Хуаны с тревогой заметили изменения в поведении своей дочери: её припадки страсти и ярости и долгие периоды глухого гнетущего молчания. Требуемая присяга была принесена, но когда наступила осень 1502 года, Хуана была беременна на последних месяцах и не смогла отправиться в обратный путь. Филипп заявил, однако, что не может переносить испанский климат и отправился назад без неё. Хуана же впала в глубокую меланхолию и только ждала того дня, когда снова соединится с мужем. А как только она узнала, что мать утаила от неё письмо Филиппа, в котором он спрашивал о её возвращении, то, по словам летописца Петруса Мартюра, «вела себя как африканская львица». И однажды бурной зимней ночью, полураздетая, попыталась сбежать из замка к мужу.

Когда весной 1504 года Хуана вернулась из Испании, её разум уже был омрачён болезнью, из-за которой историки прозвали её «Безумной». Филипп же, охладевший к жене, называл её «ужасным привидением», а она его – «лучшим из супругов». В минуты просветления, пытаясь защититься от обвинения в безумии, инфанта говорила своей подруге:

– Меня не удивляют ложные свидетельские показания против меня, после того, как их дали против нашего Господа.

Современники упрекали Филиппа за то, что он «держал Хуану в порочном круге привязанности, жестокого обращения и запугивания, из которого она по конституции не могла вырваться». Максимилиан пытался примирить супругов, сказав сыну:

– Вы можете добиться успеха как правитель только в том случае, если будете действовать со своей супругой как «una cosa medesima» («единое целое»).

Вскоре после этого из Испании пришло сообщение, что королева Изабелла умерла и, так как она считала свою дочь Хуану недееспособной, то поручила регентство над Кастилией своему супругу, королю Фердинанду. Честолюбивый Филипп почувствовал себя униженным и в апреле 1506 года снова отправился с женой в путь, чтобы потребовать её наследство.

После этого Карл не видел свою мать вплоть до 1517 года. Но, не зная родительской любви, он получил замечательную замену в лице своей тётки.

Вернувшись из Испании, Маргарита провела два года со своим отцом, в течение которых изучала управление делами Германии и пыталась забыть о своей печали, совершенствуя свой ум и развивая свои многочисленные таланты. Её высокое происхождение, красота и образованность привлекли к ней множество поклонников среди принцев Европы. В это время обсуждался её брак с королями Польши и Шотландии и даже с принцем Уэльским, ещё не успевшим жениться на Екатерине Арагонской. В конце концов, она согласилась отдать свою руку молодому герцогу Савойскому, женатому первым браком на своей кузине Иоланте Савойской.

Молодой герцог Филиберт II, прозванный, как и брат Маргариты, «Красивым», родился в замке Пон-д'Айн 10 апреля 1480 года, следовательно, он был примерно того же возраста, что и Маргарита. Его юность прошла при французском дворе, и в четырнадцать лет он принял участие в походе Карла VIII  против Неаполитанского королевства. А в следующем году, когда стал герцогом, в войне императора Максимилиана против флорентийцев. Высокий, сильный и мужественный, он был опытным наездником, любившим охоту, рыцарские турниры и ратные подвиги, и, вдобавок, как галантный кавалер, вполне мог завоевать сердце прекрасной и образованной принцессы. Этот союз был популярен  в Савойе, где опасались, что слишком тесная связь с Францией может подорвать независимость герцогства.

26 сентября 1501 года в Брюсселе был подписан брачный контракт Маргариты. Эрцгерцог Филипп назначил своей сестре 300 000 золотых дукатов в качестве приданого. Вдобавок, она получала доход в размере 20 000 дукатов как вдовствующая принцесса Астурийская. Было решено, что если герцог Филиберт умрёт раньше своей жены, то она получит вдовью долю в размере 12 000 золотых дукатов с графства Ромон и провинций Во и Фосиньи.

Маргарита покинула Брюссель в конце октября, чтобы присоединиться к своему будущему мужу в Женеве. Она путешествовала медленно, потому что дороги были плохими, а дни короткими. Маргарита Йоркская сопровождала её половину пути, а брат Филипп в компании фламандских дворян решил ехать с ней до Женевы за свой счёт, хотя герцог Савойский послал двести пятьдесят рыцарей, чтобы те встретили его невесту и выступили в качестве телохранителей.