Принцесса и Ястреб

– Что… – она непонимающе сморщила лоб, а потом осеклась и краска медленно залила ее лицо. Дошло.

– Нет. Нет! Вон из моей комнаты, подлец!

Он пожал плечами, изображая равнодушие.

– Я уйду. И у вас с матерью будет целая ночь подготовить оправдание, почему верная подданная его величества не засвидетельствовала почтение его наследному сыну. Ястреб милостив. Он прислушается к вашим разумным аргументам. Может быть.

Он направился в сторону выхода. Один шаг, два, три… Девчонка не из слабонервных. Четыре, пять…

– Стой.

Есть.

Не скрывая торжествующей улыбки, он повернулся к ней.

– Согласна?

Она поднесла руки к горлу, инстинктивно защищаясь.

– Я. Я… Я не смогу. Пожалуйста. Что-нибудь другое. Что хочешь.

Вот что самое возбуждающее. Не красота. Не юность. Не похоть, разрывающая штаны. Власть.

Он держал в руках ее стыд, ее страх, ее жизнь – и упивался этим.

Юноша не был жестоким. Он не бил своих женщин и думал об их удовольствии. Но он был молод и только осознавал силу своих когтей, только начинал понимать, что игра с едой может быть слаще обеда. Он чуял нутром хищника, что его жертва жаждет быть пойманной, молит, чтобы ее заставили. Нет. Эту мышь он не отпустит.

Он покачал головой и сказал мягко, вкрадчиво:

– Ну конечно сможешь.

Он опустился на колени перед кроватью и стал ждать, не произнеся ни слова больше. Время застыло для них двоих, и он не торопил девочку, уверенный в своей силе.

Она просунула руку меж сжатых бедер, прикрытых полами халата, но он покачал головой.

– Нет. Так не пойдет. Разведи колени. Я хочу видеть.

Только что красная, теперь она была бледна, как полотно. Медленно, заставляя себя, она согнула ноги и раздвинула их в стороны.

Он выдохнул. Девушка была перед ним вся как на ладони, раскрытая и беззащитная. Вмять это тело в матрас, сокрушить хрупкую нежность, разодрать. У него на лбу выступил пот, и он вцепился пальцами в кровать, чтобы не вцепиться в нее.

– Погладь себя. – голос уже не принадлежал ему, был низким и сиплым.

Она положила на лоно пальцы, но не лаская, а прикрывая себя. Он представил, как накрывает ее руку своей и помогает, направляя ее вверх, вниз, глубже… Видение было таким сильным, что он сморгнул и отвел взгляд, сбрасывая наваждение. Рядом с ней лежала забытая книга, ставшая причиной всему, и он взял ее, только чтобы не взять девчонку.

– Гарем. Что за дрянь ты читаешь? Он перевернул томик и стал читать вслух:

Склонившись над нею, он принялся играть с ее грудями, покуда они не отяжелели от желания, а соски не превратились в твердые розовые ягодки, молящие о поцелуях… Повинуясь их безмолвному, но страстному призыву, губы его сомкнулись вокруг одного соска, затем скользнули к другому. Ласки его жадного языка пробудили потаенную жемчужину страсти меж ее бедер…

– Это тебя возбуждает? Эта дешевая пошлятина?

Он захлопнул книгу.

– Я бы не ласкал тебя так. Я бы раздвинул твои губы пальцем и тер бы твое небо, а когда бы ты раскрыла рот в жадном стоне, я бы просунул в тебя свой язык и заполнил бы всю без остатка, чтобы ты могла пить только мое дыхание. Я протянул бы грубыми пальцами твои высокие соски и надрачивал бы их кончики, пока из твоих глаз не полились бы слезы от боли и сладости. Я водил бы своим членом по твоему клитору, не пуская тебя глубже, и ты бы молила войти в тебя, разорвать тебя, сильнее, сильнее…

Он замолчал, задыхаясь. Губы девушки приоткрылись, она дышала тяжело, прерывисто. Она была вся мокрой, розовое лоно блестело от влаги. Указательным пальцем она терла клитор, быстро, яростно. Мучительный стон вырвался из ее горла – не могу, не получается.

– Замедлись. Еще. Медленней.

Она закрыла глаза, и он вел ее голосом, одновременно просунув руку в штаны и водя по своему члену в такт ее движениям.

– Не ускоряйся. Рано. Легче. Еще легче. Вот так. Хорошо. Добавь второй палец. Массируй. Еще. Еще.

Она кончила первой, затем он выплеснул себя и темное пятно расползлось на его брюках. Оба медленно возвращались в реальность, ощущая слабость, ужас, восторг. Ему хотелось коснуться ее губ, облизать прядь волос, курчавившуюся на виске, укусить ухо, поцеловать ресницы, грубо, больно трахнуть, чтобы она плакала и просила прекратить.

Он резко, так, что в спине хрустнуло, поднялся и вышел быстро, не оборачиваясь, чтобы не вернуться, не намотать эти золотые волосы себе на кулак, поставив ее на колени, драть эту круглую задницу. Сбежал. Печатая шаг, спустился на пролет ниже по лестнице и ворвался в первую попавшуюся комнату. Мужчина, женщина или сам дьявол-плевать: если там кто-то будет, он это трахнет.

Глава 2

– Ева, это пиздец.

Я, в волнении ходившая по комнате все то время, что Хавьер читал, остановилась с испуганно колотящимся сердцем:

– Плохо?

– Плохо? У меня от твоих подробностей волосы на руках дыбом и хуй стоит как каменный, это плохо или хорошо? – непонятно почему, но он был зол, очень зол. Перестаралась, как есть перестаралась.

– Ну, это же и задумывалось, как порнушка для скучающих домохозяек, а не корейская дорама для семиклассниц – с нервным смешком попыталась пошутить я, чтобы разрядить атмосферу, но Хавьер схватил меня за руки и завел их за спину.

– Со мной ты такого не делала. С кем тогда?

– Хавьер, это же просто роман, выдумка…

– Признавайся. С Майком?

– Нет. Клянусь, нет.

– С кем?

– Ни с кем, честное слово, любимый, мне больно.

В его зрачках плескалась бычья ревность и реши он в этот момент, что я лгу, он бы, наверное, переломал меня пополам. Но я открыто смотрела ему в глаза, и он постепенно смягчился, не отпустил, однако ослабил давление.

– Значит, просто фантазия?

Я кивнула.

– Да. Фантазия. Ты же знаешь, я немного извращенка.