Ева. Книга 2

Я перебила ее:

– Если бы ты лучше смотрела за своими детьми, ему бы не пришлось становиться погибшим героем.

Багровый румянец прилил к ее мясистым щекам, окрасил шею.

– Ты…Ты винишь меня в его смерти?

И я сказала:

– Да.

Хлопая коровьими губами, Дороти Брэдли хватала воздух, разом став жалкой и старой. Муж ее, бессловесный тюфяк, напротив, вдруг стал как-то больше и, крепко взяв жену под локоть, увел прочь, коротко кивнув мне на прощание.

Больше ко мне не подходили.

Во время службы я смотрела в окно. В стекло лезли рябиновые гроздья, плотно усыпанные кровавыми ягодами. Это было так красиво, так невыносимо прекрасно, что близко-близко подкатили слезы, но не пролились. Как будто еще рано. Как будто я еще не заслужила.

Когда священник закончил говорить, снова что-то незаметно изменилось. Я посмотрела на Локи – серьезный и строгий, он выглядел по-другому. Он выглядел готовым.

Держась за Маризу, я стояла у края разверстой, сухой могилы, и мысленно падала, падала в ее безысходную тьму. Шорох винтов, закручивающих крышку гроба, долго будет мне потом сниться в самых безнадежных, густых кошмарах. Я чувствовала, что больше не могу, ломаюсь, трескаюсь, как яичная скорлупа, но, закусив щеки изнутри, удержала себя, не закричала.

После кладбища все пошли в бар. Сейчас, когда тело было предано земле, многим становилось легче. Я видела, как они сбрасывают груз подавленности с плеч, понемногу распрямляются, негромко переговариваются друг с другом, изредка бросая быстрые взгляды в мою сторону. Ронни, всегда прямая и жесткая, опустив плечи, шла под руку с моей мамой. Джек вел Маризу, ее маленькая ладонь терялась в его огромной. Рэн и Рику бесшумно подошли ко мне и встали по обе стороны, пряча от любопытных глаз. Мы шли последними, понемногу отставая от остальных.

– Ненавижу похороны. – красивое лицо Рэна скривилось. – В такие моменты всегда очень ясно понимаешь, что жить – это значит терять тех, кто тебе дорог.

– А я не могу не думать о папе. Почти тридцать лет прошло, а воспоминания такие же яркие. Я тогда ревел как девчонка, а ты – нет, ни слезинки не проронил, помнишь, Рэн?

– Всегда. Мне казалось, что меня разорвет изнутри, хотелось взорвать мир, уничтожить себя, сделать хоть что-то, чтобы картинка снаружи и внутри наконец-то сложилась.

Остановившись, я подняла голову и увидела внимательный взгляд брата. Он рассказывал это для меня.

– Как ты справился?

Он сочувственно покачал головой.

– Я не справился. Я почти сломался. Мне помог тогда Джек.

Я кивнула и хотела было уже двинуться дальше, но Рэн мягко взял меня за плечо, задержав.

– Ева. Не отгораживайся от нас.

Я осторожно положила голову ему на грудь. Так же осторожно брат обнял меня. Рику, стоявший рядом, погладил по волосам. Они пахли вишневыми ветками, ванилью, талой лесной водой и растертыми между ладоней смородиновыми листьями. Такие сильные, теплые и … чужие. Не эти объятия мне были нужны. От подступивших слез болели щеки и щекотало в носу. Я прокаркала глухим, срывающимся голосом куда-то в ворот пуловера Рэна:

– Они думают, что я не плачу, потому что не любила Локи.

– Нет, Ева, нет. Никто так не думает. Все знают, мы с Рику знаем, как ты любила его. И он тоже знает.

На целое мгновение я стала маленькой балованной сестрой двух старших красавцев-братьев, на мгновение я поверила, что мне достаточно только пожаловаться, чтобы они разрешили все мои печали. Но только на мгновение.

Я отстранилась от Рэна.

– Пойдем.

Уходя, я оглянулась.

Но все равно никого не увидела.

Глава 5. Тени миров

Все собрались в баре. Еда, спиртное, негромкие разговоры. Местами уже раздавался осторожный сдержанный смех. Жизнь потихоньку возвращалась в свое русло.

Мне было душно. От вида жующих людей накатывали тошнота и омерзение, все лица казались искаженными, голоса – режущими. Кто-то налил мне виски – я выпила, не почувствовав ничего. Мариза сначала сидела рядом со мной, потом убежала к подозвавшей ее Ронни в толпу кудахчущих женщин. Мама о чем-то шепталась с близнецами, папа в компании мужчин то и дело выходил курить на крыльцо. Я подавила порыв воспользоваться тем, что на меня никто не смотрит и уйти. Еще не время.

Труднее всего было досидеть до момента, как все начали расходиться. Каждый подходил ко мне, неловко обнимал, говорил сбивчивые ободряющие слова моей шее и, выйдя на улицу, наконец-то свободно выдыхал: «Бедная девочка. Как хорошо, что у меня все в порядке» и шел домой, уже зная, о чем будет говорить за ужином.

Наконец остались только свои.

Родители, Ронни, Мариза. Рэн. Рику и его жена Бьянка. Я.

Мы убрали со столов и перемыли посуду. Папа сварил всем кофе, и все сидели, медленно потягивая обжигающий напиток и утопая в тишине. Бьянка, умница Бьянка, интуитивно угадала, что нужно сделать, и первая начала говорить.

– А помнишь, как вы к нам приезжали? Когда тебе исполнялось 21? Мы очень хотели сделать сюрприз, купили билеты в оперу, а оказалось, что у тебя не было с собой подходящего платья. И мы тогда бросили детей на Рику, и я потащила вас по магазинам, жара еще такая стояла, да?

Я кивнула. Я тогда впервые была в Лос-Анджелесе, и город произвел на меня неизгладимое впечатление.

– Мы ходили, ходили из бутика в бутик, но мне все не нравилось: слишком длинное, слишком короткое, это как мешок, а в этом я как шлюха, цвет или бледный, или вызывающий…

– Да! Капризничала как ребенок. А я все думала, ну как же Лукас все это терпит, как может быть таким спокойным. Мы бы с Рику уже на втором магазине разругались в пух и в прах, а твой муж хоть бы хны. И когда спустя несколько часов, миллион нервных клеток и океан слез мы наконец-то выбрали платье, знаете, что оказалось?

Бьянка обвела присутствующих торжествующим взглядом Эллен ДеДженерес[11 - Ведущая одноименного ток-шоу], задавшей особо каверзный вопрос:

– Оказалось, что мы обе забыли наши сумки дома! Перед самым выходом я заметила, что у Евы отпечаталась тушь на веке, стала поправлять, чтобы освободить руки, положила вещи на столик, потом мы заболтались… Никогда не забуду выражение глаз Лукаса в тот момент!

Я слабо улыбнулась. Я уже и забыла про это. Локи еще долго сердился, ведь я забыла не только собственные, но и его банковские карты «чтоб тебе в кармане не таскать» – и потом никогда уж не доверял мне документы и наличные. А Бьянка тем временем заканчивала:

– А потом этот святой мужчина посадил нас в кафе неподалеку, а сам съездил за деньгами и вернулся обратно, и заметьте, ни словом не упрекнул!

Рику хмыкнул:

– Она до сих пор ставит мне тот случай в пример. Вот умеют же некоторые ходить со своими женами по магазинам, не то, что ты!

Бьянка своим немудреным рассказом словно бы сняла блок с присутствующих, и они тоже начали делиться своими историями, которых набралось немало. Я сама не рассказывала ничего, но жадно впитывала чужие воспоминания, которые на короткий миг вернули мне Локи. Я видела, как немного разгладилось лицо Ронни, как улыбалась Мариза, как папа обнимал маму, и понимала, что я от них сейчас бесконечно далеко, но все равно радовалась, что они не одни, что они поддерживают друг друга.

Когда пришла пора расходиться, я была уже твердо уверена в том, что буду делать.

Ронни осталась в баре. Хоть у нее и был нормальный дом, именно бар хранил ее сердце и в трудные минуты она черпала в нем силы.

Мы большой компанией отправились к Элене и Джеку, благо, комнат хватало на всех, но я, дождавшись, когда измученная Мариза заснет в моей бывшей комнате, спустилась вниз.