Исцелённая любовью, или Сказание о королеве Лайле и бедном рыцаре

– Мама обещала нам рассказать!

Они начинают толкать друг друга, и Кларисса просит мальчиков угомониться. Рагнар и Вигге устраиваются возле неё на полу. Ругать их бесполезно, вся их одежда и так уже посерела от пыли. Чуть больше её будет или чуть меньше – большой разницы нет.

– Ну хорошо, – говорит Лайла, поглядывая в сторону кресла. – Я расскажу вам о вашей находке, а вы взамен пообещаете, что на церемонии будете вести себя как благородные принцы. И даже сэру Николасу не захочется делать вам замечания.

– Обещаю! – выпаливает Вигге, едва дослушав.

– Мы постараемся, – с достоинством отвечает Рагнар.

Дети ждут, пока Лайла вспоминает о событиях, которые произошли восемь лет назад. В те далёкие времена она даже не мечтала, что станет настоящей королевой Илльборна, обретёт любовь благородного человека и родит ему уже четырёх сыновей.

– Это кресло – моё, – признаётся она.

Глаза детей широко распахиваются.

– Я потеряла возможность ходить, когда была чуть старше вас. Это кресло сделали специально для меня. А ещё голема, чтобы помогать мне во всех нуждах. Тогда я считала, что проведу в этом кресле всю жизнь. Так бы и случилось, если бы не…

Рагнар и Вигге подаются вперёд с волнением на лицах.

– …один человек. Он пришёл в мою жизнь и всё в ней чудесным образом изменил. – Лайла улыбается. Её правая ладонь лежит на животе. – Меня пытались вылечить лучшие целители, но только ему удалось это сделать.

– Но кто он? – спрашивает Вигге.

– Наш отец, – отвечает Рагнар. – Мама всегда так улыбается, когда говорит о папе.

– Но папа ведь не целитель, он командующий войсками!

– В те времена, о которых я вам расскажу, – Лайла улыбается, – в подчинении вашего отца находилось всего с десяток людей. Он и папа Клариссы, конечно, не имели своего крова над головой и путешествовали по стране, сражаясь с разбойниками и волиграми…

Глава 2. Ночь надежд

~*~*~ Восемь лет назад ~*~*~

~*~*~*~Лайла, будущая королева Илльборна~*~*~*~

Сегодня – восьмая за последние девять лет ночь надежд для Илльборна.

Луна сияет в бархате небес ярчайшим перламутровым блином. Ветер колышет плащи и платья придворных и слуг, собравшихся в этот поздний час в открытой галерее замка. Один взмах руки присутствующего здесь короля – и праздничные флаги взовьются в воздух, а дежурящие у конюшен гонцы вскочат в седла, чтоб поскорее оповестить мир о долгожданном появлении на свет продолжателя рода Райнаров – властителей Илльборна уже добрую тысячу лет.

Вздумавшую на свою беду каркнуть ворону сбивает с парапета метко посланная стрела. В полной тишине теряющее перья тело падает во внутренний двор, глухой стук сменяет визг и грызня собак. Хрипят и цокают копытами лошади. Пронзительный детский крик заглушает всё.

Затаив дыхание, все смотрят на приоткрывшуюся дверь, прислушиваются к доносящимся изнутри звукам, из которых самые яркие и чётко различимые – плач новорождённого, яростные проклятия и клятвенные обещания.

– Больше никогда!.. Ты слышишь, Сандр, мерзавец? Больше никогда!

Эта клятва повторяется и нарушается из года в год, и, как и прежде, в женском крике – такая мука, что руки сами собой сжимаются в кулаки. Боль, видно, ужасна, раз королева Магда так кричит и клянёт мужа, хотя знает, что здесь, у её покоев, собрался весь цвет королевства.

Сама я считаю себя чертополохом, но другие видят во мне главную розу королевского двора, то и дело поглядывают в мою сторону. Ждут, что я как-то выдам терзающие сердце чувства. Не верят, что больше их всех вместе взятых я жду добрых вестей и потому мёрзну здесь, позволяя на себя смотреть, а не прячусь в своих покоях, как делаю обычно.

Опускаю голову, и упавшие на лоб длинные светлые волосы скрывают глаза и покрасневшие, несмотря на продирающий до кости холод, щёки.

Чужое любопытство до боли неприятно, но больше убивает стыд.

Мне ли не знать, кто в действительности виноват перед консорт-королевой Магдой – женщиной, чей восьмой ребёнок только что появился на свет? И нет, это не отец, пусть он и сделал всё, чтобы наградить её лоно очередным шансом возвести на трон Илльборна полноценного короля или королеву.

Я молю богов, чтобы родился мальчик, чтобы на его теле нашлось родимое пятно в форме розы. Я так сильно этого хочу, что мысленно кричу на богов: «Пожалуйста, услышьте меня!»

– Кто? Мальчик ведь, мальчик? Знак есть? Ну кто же – говори! – в высоком голосе королевы ясно слышны усталость, боль и отчаянная потребность получить желанный ответ.

Тот так тих, что надежда никуда не девается, остаётся дрожать на ветру вместе с собравшимися.

Вышедшая к людям повитуха держит на руках свёрток с младенцем. Отец стремительно шагает к ней. Его высокий рост и мощная фигура не позволяют разглядеть ничего, кроме того как ветер треплет подбитый мехом плащ.

Первый советник вытягивается в струнку, исходя от нетерпения узнать ответ: так да или нет, быть или не быть полноценному наследнику на троне.

Безмолвие затягивается. Надежда скукоживается с каждым следующим мгновением, пока не превращается в ледяную иголку, настойчиво впивающуюся под кожу в центре груди.

Отец медленно поворачивается к придворным, поднимает новорождённое дитя над головой. Младенец кажется таким невозможно маленьким в его больших ладонях, но кричит отчаянно громко. Тишина на фоне этого пронзительного плача обжигает.

– Принцесса Катрина почтила мир появлением сегодняшней ночью. Поприветствуем её.

В голосе отца – ни капли радости, лишь глухое разочарование. Какое-то время никто не двигается, затем придворные дружно кланяются до земли, из внутреннего двора доносится цокот копыт заводимых обратно в конюшни лошадей. Кто-то охает, слышен шёпот, взгляды многих – и среди них отца – устремляются на меня, на лицах некоторых появляются неискренние улыбки.

Я прячу глаза, и вскоре младенец и повитуха исчезают в опочивальне королевы, а перед её покоями остаются всего трое – я, Эви и мой верный голем Кэсси.

Дубовая дверь, обитая железом, вновь закрыта. Мне кажется, я знаю её до последней царапины и металлической заклёпки. Восьмое по счёту ожидание закончено. Обида на судьбу гложет меня. Подло думать так, но я отдала бы многое, если не всё, ради того чтобы сегодня у меня появился брат, а не сестра, и на брате нашёлся бы магический знак нашего рода.

Я, как и мой отец, как и вся страна, мы все так нуждаемся в мальчике королевской крови с родимым пятном в форме розы – знаке магов рода Райнаров. Только брат по крови, пусть и сводный, пусть и рождённый от второй жены консорта-короля мог бы опередить меня в очереди претендентов на трон.

Но родилась девочка, а значит, я в любом случае остаюсь будущей королевой. У Магды и отца уже не остаётся времени, чтобы попробовать родить мальчика ещё раз. Мне уже двадцать, и до следующего дня рождения, когда я достигну полного совершеннолетия, а значит, права и, увы, обязанности взойти на престол, осталось всего ничего, каких-то полгода.

Эви наклоняется ко мне, хлопает по плечу. Развевающиеся рыжие волосы, посеребрённые луной, и светлые одежды делают сестру похожей на привидение. Разноцветные глаза, посеревшие губы и бледность кожи пугают и навевают мысли о скоротечности жизни и смерти.

Лицом мы очень похожи, почти как близнецы, хотя она старше меня на три года и пышет здоровьем. Я точно знаю, что выгляжу так же, как она, но всё равно нервно ёжусь от потустороннего вида сестры. Её улыбка во весь рот пугающее впечатление не меняет, наоборот.

– Лайла, детка, – говорит Эви, – ты всё ещё будущая королева, и у нас появилась ещё одна сводная сестра. Хорошая ночь, порадуемся.

Она фыркает, оценив выражение моего лица и молчание.

– Значит так, моя сестричка-простушка, ты можешь сколько угодно притворяться опечаленной, а я сегодня честно повеселюсь за нас обеих. Спокойной ночи.

Сестра клюет, думая, что целует, меня в лоб совершенно холодными губами и уходит к себе. А я остаюсь на месте – мне всё равно где молиться всем известным богам, умоляя их повернуть время вспять и подарить-таки нашей семье не девочку, а мальчика.

Знание, что мои просьбы бесполезны, а в чистоту намерений не верит никто, не помогает унять желание переубедить несправедливую судьбу. Мне всё равно, что думают другие, но воспоминание о том, как отец смотрел на меня – убивает.

Я почти уверена, что он обвиняет в произошедшем именно меня. Простаки искренне считают, что магу достаточно косо посмотреть, чтобы навредить посевам, лишить корову молока или девицу – бремени. Вдруг и отец поддался голосу толпы? Отчаянье из-за неудачных попыток произвести на свет сына – не лучший помощник даже выдающемуся уму.

Последняя беременность королевы протекала сложно, уже полгода в её покои не пускали никого, кроме отца и маленьких принцесс. Но, вероятней всего, Магда так хранила себя перед моим – а вдруг зловредным? – взглядом.