За каким плечом
Выставив на посмешище лидера партии левых, за которым навсегда закрепилось прозвище Лысый куафёр, шутники добились того, что никаких договоров о совместном производстве с Турганом Галардия как не подписала тогда, так и собирается менять мнение сейчас. А ведь подписание одного-единственного договора могло мощно поменять раскладку экономического разделения труда на всем континенте. Сейчас никто кроме Ильварии не производит на экспорт спортивную обувь, ту самую с тисненной короной. Между тем у галардийцев давно налажен выпуск удобных колодок и спаяных подошв, а у Тургана – прекрасной кожи. Одним из последствий как раз и должно было стать появление совместной фабрики и новой, вполне конкурентоспособной, марки спортивной обуви. Срыв отношений между этими странами оставил ильварийцам возможность единолично устанавливать цены на свои ботинки, которые изготавливаются, кстати, на личных заводах старшего принца.
Мало? Могу дополнить. Скандал с пропажей Опаловой радуги закончился тем, что Эллания взялась за розыски виноватых. Виноватыми назначили и Ранкертию, чьи ювелиры имели доступ к украшению, и Ольвардию, которая долго кочевряжилась, не желая уступать тот самый радужный камушек, и до кучи Мельнивию, чьи ученые раскопали какие-то документы, содержащие противоречия с датой празднования, назначенной элланийцами. Мол, если посещение и имело место быть, то отнюдь не в указанное вами время, врете вы все. Дипломатические отношения с этими странами если не рвутся, то максимально истончаются. Эллания отказывается от поставок ранкертийцам оливкового масла, накладывает эмбарго на товары Ольвардии и обрывает обмен учащимися с мельнивийскими университетами. Таким образом, цена поставок элланийского масла в Ильварию снижается, заодно они получают возможность увеличения экспорта в Элланию тех товаров, которые ранее элланийцами традиционно закупались у ольвардцев, в частности косметики, произведенной на минеральной воде, копченого овечьего сыра и стройматериалов.
Что у нас осталось? Лягушачьи прыжки. Лимбаландская Конвенция, установившая внешнюю границу исключительных экономических зон на отметке двести миль, дала именно Ильварии редкую и очень специфическую возможность. Только у этого государства расстояние от их мыса Туаграш до острова Иани, самого восточного острова Ожерелья составляет сто девяносто две мили, превращая территорию острова в часть их исключительной зоны. И проблема с монопольной продажей жемчуга Ульхольмом растаяла как дым. Отныне мелкие шхуны, перевозящие столь ценный груз, теми самыми лягушачьими прыжками двигаются с Оалу до Иани, где и попадают в зону двойной юрисдикции. И теперь никто не мешает им абсолютно законно сдавать драгоценный улов не ульхольмцам, а ильварийским скупщикам, которые мало того, что предлагают за него более высокую цену, так еще и не жадничают впоследствии при перепродаже жемчуга на континенте, накидывая к цене всего пять процентов, не считая накладных расходов. Грубо говоря, введя в игру всего одного неразборчивого в связях трансвестита, Ильвария легко, но при этом абсолютно законно отняла у Ульхольма монополию на торговлю оальским жемчугом.
И теперь вот этот последний возмутительный случай – искупать в свином дерьме послов Галарии и Твардина, во что вылился? В то, что теперь ни о каких новых торговых договорах с нашей страной речь не зайдет. Мы лишаемся возможности получать хром и свинцово-цинковые руды напрямую из Галарии, без уплаты проездной пошлины той же Ильварии. У нас отпал шанс договориться о прямых поставках сельскохозяйственной продукции из Твардина, а это не только продовольствие, это еще и ткань на обмундирование наших войск. При этом хотелось бы напомнить – визит в Марсану, столицу Ильварии как посольств Галарии и Твардина, так и Нортхольма назначен через полтора месяца. Как Вы полагаете, Ваше Величество, ильварийцам придет в голову поговорить с послами о договорах для себя, любимых?
– Обязательно придет. И… пожалуй… с такого ракурса… эти выходки могут оказаться делом рук какого-то одного исполнителя… Но вот ты говорил, что никто раньше не пострадал, а у нас на руках два трупа, с этим как?
– И повторю! Никто из значимых людей не пострадал! Те, кого мы обнаружили, они – кто? Никто. Так, городская гопота, местное быдло, подсобный расходный материал. Я не удивлюсь, если выясниться, что они сами сдуру забрались туда, где никого не должно было быть. И что Тень, готовя свою очередную каверзу, на их присутствие внутри трибуны не рассчитывал.
– Допустим, по почерку все более-менее совпадает. Допустим, это выгодно только Ильварии. Но почему этот неуловимый преступник работает только на них? Как они сумели его уговорить? Или заставить?
– Тень, по моим прикидкам – ильвариец по происхождению. Поэтому ему не то удобно, не то… не знаю… приятно работать на свою страну. Патриот, чтоб ему… Ух, я б его…
– В очередь, дорогой маркиз, в очередь! Значит, поступим так. Расследование вести тремя службами, копая на полпланеты вглубь. У каждого из вас свой участок, что-то да обнаружите. Но одновременно… даже если ты не получишь подтверждение участия Тени во всех этих… шалостях, даже если не удастся «привязать» Тень к этому конкретному случаю, постарайся выйти на тех, кто может подсказать как бы и нам его нанять. У нас ведь есть для него задание по профилю, верно?
Маркиз Эдуарду Ди Сегейра, начальник Тайных сыщиков, только неласково ухмыльнулся в ответ. О, да, у них есть для Тени задание! Найти бы его только… и уговорить выполнить.
Барон Мойзеш Тевеш, заместитель маркиза Ди Сегейра, стоял над душой у группы экспертов, копошившихся на месте происшествия, и одним своим видом старательно вгонял кого в тоску, а кого и в дрожь. Еще бы, с такой-то физиономией! Низкий лоб удачно гармонировал с тяжелой челюстью, а плохо выбритые щеки стекали из-под маленьких медвежьих глазок. Казалось, барон только вчера бегал по джунглям в одной набедренной шкуре с дубиной, а нынче, отмыв пот, грязь, а заодно и кровь невинно убиенных жертв, втиснулся в совершенно не шедшее ему партикулярное платье. И мало кто догадывался, какой наблюдательностью и цепкостью обладал этот с виду неповоротливый зверообразный человек.
– О, маркиз! – обрадовался барон Тевеш. – А у нас тут новости! Налицо явная диверсия!
– И кто диверсант?
– Будете смеяться, но вскрывал защиту тот же, кто ее ставил. Эксперт Франсишку Коррейя обнаружил на месте взлома охранной вязи женский след. И этот след практически полностью совпадает со следом одного, в смысле одной из тех, кто собственно и плел защиту для трибуны!
– Список плетельщиков?
– У мэра.
– А трупы?
– Как и невменяемый свидетель – бомжи. По всем прикидкам сами забрались под трибуну в районе полуночи, с целью просто заночевать, ну, и чтоб под дождиком не мокнуть. Вот железные люди, даже дерьмо под носом им для ночевки не помеха…
Толстенький и немилосердно потеющий мэр немедленно назвал фамилии тех, кто потрудился над гостевой трибуной. Взяв адрес мастера Белтрана, наряд полицейских немедленно выехал за потенциальными террористами для препровождения их в городскую тюрьму.
Луминитса Белтран
Да вы издеваетесь, что ли, не устраивала я никаких терактов, зачем мне это? Да, вчера с отцом зачаровывали трибуну. Нет, я заранее не знала, что поеду. Да просто потому что отец один не успевал закончить охранную вязь, вот я поехала помочь. Потом? Потом в семь часов вечера пришли полицейские и еще какие-то в красных мундирах, проверили, что получилось, отпустили нас, мы и ушли. Потом мы ратушу «заплетали» охраной. Так мэр туда всех городских артефакторов пригнал, даже больных не пожалел. Завершили и покинули ее примерно… в два часа ночи, нас всех, кто там работал, доставили по домам на служебном транспорте. Потом спала как убитая, потому что бегать целый день на больной ноге – не самое приятное занятие, чтоб вы знали.
Да, работаю помощником артефактора, если и есть задатки магии, то какие-то они куцые. Могли бы и побольше проявится, какое-никакое, а подспорье в работе. Нет, совсем немного, хватает в основном на металлы. С камнями могу работать, с полудрагоценными и поделочными, благородные мне не по зубам. Конкурс? Было дело. Конкурс на самый необычный защитный артефакт для входной двери. А вот представьте, подходит взломщик и пытается открыть дверь без «родного» артефакта. Как только защита «чужого» обнаруживает, так от замка отделяются бабочки, множество черных с голубыми пятнами бабочек Hypolimnas bolina. Это срабатывает предупреждающий уровень защиты. В смысле, если взломщик сообразительный, то увидев такую красоту, быстро уйдет. А если не уйдет и продолжит атаку на замок, они его накромсают на ломтики, начнут с пальцев, а потом прорвутся вглубь тела. На этих нежных мотыльков наложено заклятье «железного крыла».
Не знаю я кому и зачем понадобилось купать в дерьме посольство! Кстати, вы бы лучше задумались откуда добыли такое количество свинячьих экскрементов, если учесть, что ближайшие фермы в хороших милях пятидесяти от столицы, и как незаметно протащили его в центр города, да чтоб никто заранее не унюхал! Вот это действительно волшебство!
То-то и оно, что такую защиту никто, кроме меня вскрыть не мог. Вот и я не понимаю. Я ж там столько индивидуальных секреток навертела, что и сама бы не сразу распутала, да еще «пугалку» дополнительно вплела. Чтобы при любом несанкционированном доступе она орала как резаная, а ничего подобного-то и не было. Кто ж так хорошо может с моими плетеньями справляться? Странно… Или тогда какого уровня дар у этого кого-то, аж завидно.
Родственники? Откуда? Отец в приюте воспитывался, мать из табора совсем молодой сбежала, у нас и родни-то нет…
Мартин Белтран
Не знаю, поймете ли вы меня… Лума не мой ребенок, а Франки, но она моя дочь. Как с ними познакомился? Тому уже годков больше двадцати будет… Жил я тогда в Бершати, ютился в дешевой комнатушке в местной гостинице, меня после дома призрения определили подмастерьем к артефактору Мадуа. Так вышло, что не смог я пойти на парад с фейерверком в честь тезоименитства его Величества, в последний момент подрал по шву единственные штаны, вот и сидел в своей каморке, пытался заштопать. А тут звуки такие из соседней комнатушки, специфические очень. Чем специфические? Звуки ударов, детский плач и хрип, как будто кому-то рот зажимают. Я и подорвался, думал помощь нужна. Нет, когда я дверной засов выломал, уже оказалась не нужна. Трупу со спущенными портками и ножом в боку, уж во всяком случае. А еще там была полураздетая женщина, ползущая от трупа к плачущему грудничку. Понятно, что произошло, что тут думать-то. Она вот тоже потом спросила: «Ты будешь меня осуждать?»
Осуждать? За что осуждать? За то, что женщина, защищая себя и полугодовалую дочь, убила насильника и садиста? Если в ваши понятия о правильности и морали вписывается в этаком случае поведение типа «не мешать ему развлекаться и благополучно сдохнуть», то это ваши проблемы. Можете с такими понятиями прогуляться в специальный дом развлечений, откуда работающих там женщин выносят либо в госпиталь, либо ногами вперед на кладбище, вам адресок подсказать? Потрýдитесь там с недельку, нарветесь на такого же… клиента, Мартин даже готов навестить вас после выноса. С цветочками, а как же! Правда будет это реанимационная койка или могилка, он предсказывать не берется, тут уж, сами понимаете, как повезет. Или не повезет. И с ба-альшим интересом выслушает, если будет, конечно, кого слушать, ваши рассказы о том, что сопротивляться насилию низ-зя. А уж если вы в своей терпимости полностью закоснели, и сочли происходящее нормой, возвращайтесь в то же заведение и терпите. Вас там ждут. Другим вот только свою непротивленческую мораль впихивать не смейте!
Если б тот козел был жив, сам Мартин эту тварь бы не просто добил, а еще и перед этим пожалеть заставил, что идеи развлечений у него такие… нетрадиционные. Сильно пожалеть. Труп насильника, пользуясь тем, что все жители городка находились на главной площади, он спрятал в кустах, а ночью на кладбище оттащил. На тот момент трупу было уже все равно, а Франке с дочерью нужна была помощь. Их он тогда к себе забрал и выхаживал обеих как мог. Правда, мог он по молодости немного. И медикусы не самые опытные, и лекарства не самые дорогие. Только участием мать с ребенком мог согреть настоящим. Да и жениться! И если Франни со временем оттаяла и даже научилась улыбаться, а Лума, хвала Матери-Заступнице, и вовсе ничего не запомнила по причине малолетства, то со здоровьем так просто не обошлось. У Франки шрамы с годами стали почти незаметны, у Лумы синяки и подавно быстро прошли. Вот только левая ножка… Этот гад, перед тем как Франни заваливать, дочь из рук у нее выдернул и отшвырнул. От удара о стену плохой перелом приключился у девочки, оскольчатый, как сказал в свое время квартальный медикус, озабоченно рассматривая красную и распухшую конечность, и хромота у малышки осталась на всю жизнь. Уж к кому Мартин потом, обзаведясь деньгами, только не обращался, все только разводили руками, ничего не гарантируя.
А иногда… попадались и такие, типа «знахари» и чудотворцы, что заламывали неподъемные суммы, и сулили мгновенное исцеление, но глядя в их бегающие глазки, Мартин чуял – врут. Разводят на деньги, даря несбыточную надежду, чтоб получив плату, лицемерно развести руками и сказать, что Мать-Заступница не соизволила помочь. Ну с такими у него разговор был короткий, и несколько особо наглых шарлатанов навсегда лишились возможности вытягивать у дураков деньги ни за что. Нет, жизнь им Мартин сохранил, что ж он, зверь какой, но остаток жизни им придется потратить на визиты к настоящим медикусам, чтоб этот самый остаток жизни в них поддержали. На тот остаток средств, который он соизволил им оставить. А не обманывай. Не дари надежду, если не можешь выполнить обещанное. И особенно не обманывай родителей, готовых отдать последнее за исцеление ребенка, когда все равно не можешь помочь. Ты после этого не человек, а клоп кровососущий. А с клопами завсегда поступают просто и жестко, так что не обессудьте.
Не знаю, что вы еще хотите услышать, я честно пытаюсь максимально быстро помочь вам докопаться до правды. Если какие-то родственники у Лумы и есть, то только по линии ее биологического родителя. И, похоже… вам пора серьезно поговорить с моей женой.
– Мойзеш, как думаешь, они не врут?
– Не похоже. Обычные обыватели, которым такое дело как покушение не поручишь. Либо что-то перепутают, либо с нервами на допросе не совладают. Да и у нее алиби до двух ночи, а бомжи проникли под трибуну еще до дождя, где-то в полночь, значит защиту «размотали» до этого. Причем, что характерно, и гвардейцы, и полицейские клянутся-божатся, что стояли в карауле в две цепи всю ночь и никого не видели, даже бомжей, а как бы она с хромой ногой незаметно проскочила? Нет, там орудовал кто-то более ловкий… и умелый. А главное, эксперт Коррейя поколдовал над следами взлома охранной вязи и заявил, что это близкая кровная родственница Лумы, но все-таки не она.
– И если учесть, что сам мастер Белтран ей не кровный родственник… то видимо действительно пора припереть к стенке его жену… Если это не она, то от кого-то же она Луму родила?
Часть 3. Пять, шесть, у меня для вас есть весть
Жоффрей Фрагозу содрогнулся в последний раз и обессиленно рухнул на партнершу, чувствуя, как медленно его отпускает напряжение последних недель. Сан тоже дышала прерывисто, медленно выплывая из дурмана удовольствия и не торопясь открывать глаза. Жоффрею еще хватило сил скатиться с нее, потому что он догадывался, что своим весом может ее практически расплющить. Интересно, почему в процессе развлечений мне это никогда не приходит в голову, неожиданно задумался он, и только потом я начинаю понимать, что ей может быть тяжело и неудобно. Краем простыни он вытер пот с лица и потребовал:
– Докладывай.
– Мерзавец ты все-таки, – разнеженным голосом отозвалась Сандра, – тебе мало письменных отчетов? Полстола пергаментами завалено, ужас, сколько я за это время понаписала.
– Неважно, что бумажно, важно – денежно. А мне сейчас коротко, самую суть. Что по результатам инспекции?
– Идея с неожиданными проверками себя оправдала полностью. Когда тебя не ждут, подготовиться и скрыть все огрехи не получится. Поэтому и бумаг получилось столько. Три северные провинции – у них нарушений по мелочи, сумеют устранить за пару недель, вот-вот прибудут отчеты, две восточные – относительно терпимо, но нужно присылать расширенную комиссию, мы там распихали кое-кого по тюрьмам и для пригляда оставили по легиону «котиков»15, Пум и Кугуаров. Западные провинции пока тоже особо не зарываются, у них вспышка красной сыпи, я туда отправила медбатальон лейб-лекаря Хролга, пусть людям поможет, заодно и растрясет свою жирную задницу, а то засиделся в столице. А вот на юге дела обстоят паршиво, мы сместили наместника в одной из провинций и провезли его в клетке через вторую, чтоб всех застращать. Там остались Ягуары и Леопарды. Но в общем, задание выполнено, господин начальник!
– Погоди-погоди, кого вы там сместили?
– Маркиза Эрнандо Лопеша. Мы его доставили в королевскую темницу в зону «А» в марлезитовых кандалах.
– У тебя нет таких полномочий и… он друг короля и…
– Фрей, он прежде всего некромант, одержимый идеей создать «пластичного» голема. Поэтому в последние годы собирал часть налога с подопечной провинции подростками и детьми. У них косточки, видишь ли, более гибкие. Тебе объяснить с какой целью это делалось?
– Он наместник Кассалии! Его туда поставил сам король!
– А сейчас провинция на грани бунта. Если они еще не взялись за вилы и топоры, то только потому, что мы взяли Лопеша за жабры, перекрыли ему доступ к магии, и клятвенно пообещали населению королевское правосудие. Тебе очень нужен бунт в провинции Кассалия? Они, помнится мне, уже лет пять как требуют отделения. И косятся в сторону Партонии.
– Понадобятся доказа…
– Переполненное кладбище, два плохо засыпанных оврага с костями, и подвал, полный останков тебя устроят?
– Что… вот так плохо?
– Если не хуже. Учти, если ты его соберешься освобождать, я сама его навещу в темнице.
Эта навестит. Эта через любую охрану просочится и навестит. Так навестит, что уж и не знаю, удастся ли опознать остатки. Именно остатки, а не останки.
– Вечно ты умудряешься самое лучшее настроение испортить…
– Фрей, если королю нужна эта провинция, то пусть думает и принимает меры как правитель, а не как старый друг преступника. А дальше… смотри сам.
– Другими словами, мне можно не суетиться, ты уже все устроила. Впору спросить, зачем я вообще эту должность занимаю. Иногда я не понимаю, почему ты меня просто не ликвидируешь, и не займешь мое место.
– Иногда я не понимаю, почему я до сих пор продолжаю общаться с тобой при таком убогом воображении. Фрей, если тебе, как любому мужику, очень нужно, чтоб тебя в очередной раз погладили по самолюбию, вспомни, кто из нас начальство, а кто подчиненный. Ты стратег, я тактик, ты – ведущий, я – ведомая. Ты копаешься во всей этой политической грязи, а на мою долю остается техническое воплощение задуманного тобой. Меня ситуация устраивает, потому что не умею я мыслить, как ты, на глобальном уровне, это, во-первых, и никогда я не понимала этой вашей мужской склонности к власти, это, во-вторых.
Вот взять тебя: на выполнение своих обязанностей ты тратишь двадцать из двадцати четырех часов, ешь на бегу, спишь урывками, про друзей давно забыл, родню не видел… сколько уже времени? Да тебе даже на женщин времени хватает от силы раз в полгода, а все ради чего? Ради эйфории от должности Вице-канцлера. Это не жизнь, это каторга. Так что лезть на столь «приятное» место я и в страшном сне не соберусь, уж слишком я люблю комфорт. Кстати, о комфорте, я тут пару слушков выловила, подумала и прикинула, что начинают активно ползти слухи о нашем слишком близком общении, так что как бы некоторые меня не собрались рассматривать как рычаг давления на тебя. Выкрадут, пытать начнут, убьют опять же… А оно это надо? Предлагаю выдать меня замуж.
– Ты предлагаешь мне?..
– Ты-то тут при чем? Нам нужно подыскать такую кандидатуру будущего мужа, которая устроит всех. Не самый сильный, но и не слабак, достаточно привлекательный, чтоб никто не заподозрил «ширму», и достаточно мирный, чтоб не иметь кровников. Пусть тихо сидит в поместье, подальше от столицы, поближе к границе, разводит кого-нибудь… овец, там… или каких других кроликов…
– А… дети?
– Да ты что? Ни в коем случае. Хотя… подыщем ему какую-нибудь сговорчивую тетку, пусть продолжает фамилию.
– А я уж думал, ты хочешь…
– Нет, тебя женить пока рано. Этим вопросом тебе придется озаботиться через три, а лучше через пять лет. Королю-то медики отмеряют не больше года. Вот когда наш принц Жуан Габриэл Баррозу нашего короля Жуана Энрике Баррозу на престоле сменит, придет сначала его очередь женится, благо сговоренная для него принцесса Таллии вот-вот войдет в брачный возраст. Годик-другой, глядишь, они и наследника родят. Сразу после этого он тебя на всестрановых радостях официально назначит Канцлером, возможно и гербом одарит без «перечеркнутой» полосы16, тут-то и настанет твой черед остепеняться. А, значит, уже пора присматриваться к тем кандидатурам, которым сейчас лет одиннадцать-четырнадцать.
Все ведь просчитала, вплоть до момента свадьбы и возраста потенциальных кандидатур, и откуда такой цинизм у молодой женщины? Н-да, как говаривал мой мерзавец отец, даже не пытайся понять женщину, а то не приведи Божественная пара, у тебя это еще и получится.
– Иногда я не могу тебя понять.
– Я сама себя не всегда понимаю, – «утешила» Сан, наливая себе вейнского, – так что ты не одинок.
– Знаешь, Санни, что мне периодически особенно непонятно? Ты не уроженка нашей страны, так что излишним патриотизмом не страдаешь. При этом ты мало того, что прекрасно работаешь на мое ведомство, ты еще и не воруешь. И даже от взяток отказываешься. И вот я думаю, почему?
– Потому же, почему и ты. Мы с удовольствием занимаемся тем, что нам интересно. А деньги… сами деньги ни для тебя, ни для меня не являются приоритетом. Самое забавное, что мы оба даже не получаем удовольствия от их наличия. Ну вот скажи мне, куда мы будем их тратить?
– Э, не скажи, были бы деньги, а уж куда потратить…
– То-то ты много тратишь! Вот прямо главный транжира всего континента. У тебя есть доступ к государственной казне, но ты оттуда, насколько я знаю, для себя медного гроша не взял. Зато ты который год обитаешь не в своем столичном особняке, а ютишься в казенном помещении на казенных же харчах, передвигаешься в казенных экипажах и вполне доволен тем, что есть. У тебя жалование скапливается месяцами, пока твоя матушка или я не загоним тебя к портным, да и тех ты предпочитаешь к себе вызывать. Ты от лекарей прячешься, даже падая с ног! Тебя к цирюльнику подстричься не затащишь, вот опять оброс как папуас! У тебя есть поместье, куда ты годами не заглядываешь. У тебя в конюшне курицы гуляют вместо шикарных рысаков! Ты себе за эти годы ни одного ювелирного изделия не купил, в отличие от наших придворных щеголей. У тебя даже любовницы, на которых можно было бы грохнуть половину состояния, и те какие-то случайные, на ночь, на две. А теперь расскажи мне еще раз, какой ты весь из себя растратчик и как ловко умеешь швырять деньги на ветер.
– Что я неприспособлен к денежным тратам я уже понял. А ты? Ты же женщина. Тебе по определению нужно больше, чем мужику, платья там, украшения, выезд, роскошь всякая…
– Начнем с того, что мне с детства внушали: воровать нехорошо. Стыдно это и недостойно. Тратить надо свои деньги, свои, а не чужие, это первое. Взятки… а ты подумай в каких случаях мне предлагают взятки, и кто это делает. Как правило, это те, кого наши «котики» взяли за яйца и теперь им грозит разнообразнейший спектр развлечений: от конфискации до тюрьмы, и от каменоломен до виселицы. Причем, заметь, грозит за дело! И если они считают, что я прельщусь крадеными же деньгами и перестану выполнять свои обязанности, то это просто унизительно, ибо они меня ставят на одну доску с собой, сволота продажная. Такого оскорбительного отношения я простить не могу, это второе. И третье, Фрей, вспомни, я ведь половину времени в разъездах по работе, и меня точно так же возят казенные лошадки, селят, кормят и одевают за счет казны, у меня даже целый сундук служебных украшений есть, если ты забыл! И от королевских премий счет разбухает как на дрожжах, так что все свое жалование я могу смело позволить себе потратить на салоны красоты, когда успеваю туда попасть, конечно…
– Подожди, но можно же, например, купить шикарное поместье…
– Да ты что, меня разорить решил? Мне три года назад уже одно выделили, слава всем богам, небольшое, потому что там должен кто-то жить и поддерживать порядок во время моего отсутствия, а за это следует платить жалование! Я его и плачу, при том, что в нем больше трех дней, причем не больше, чем раз в месяц почти никогда не задерживалась! Рекорд был неделя, а потом ты снова прислал очередную магограмму, мол, немедленно в столицу, талльского посла выкрали, припоминаешь? И накрылся мой отпуск красивой могильной плиткой. А если ты мне еще одно поместье всучишь, я в нем вообще буду бывать не больше двух-трех раз в год, но от выплаты еще и там жалованья слугам-бездельникам меня это не спасет. Так что спасибо за заботу, но не надо! Тогда точно придется где-то подворовывать!
