Криминальный гений

– Пол, вы не должны ничего мне возмещать, – машет рукой Пепе.

– Нам самим неприятно, что это занимает столько времени.

– Это же бизнес, – отвечает Пепе. – Не надо ничего возмещать, просто работаем вместе. Вот что касается денег.

Пепе переходит ко второй части сделки: обмен колумбийского кокаина на метамфетамин, образец которого Пол привез с базы на Филиппинах.

– Задам один вопрос, – говорит Пепе.

– Разумеется.

– Почему Филиппины? Вы ведь не оттуда.

– По тем же причинам, по которым вы в Либерии. В целом, что касается Азии, Филиппины самая грязная дыра, какую только можно отыскать, а это дает нам возможность поставлять через них что угодно. В Азии лучшее место расположения для нас. И там нищета. Не такая, как здесь, но там тоже нетрудно все улаживать.

– Вы варите вашу дрянь на Филиппинах?

– Сейчас мы на самом деле производим ее на Филиппинах и еще покупаем у китайцев, получаем ее из Северной Кореи. Поэтому качество, как вы могли убедиться, очень высокое.

– Мало сказать, очень высокое. Потрясающее.

– О да!

– Я хотел сказать об этом позже, но раз уж зашла речь: эта шняга просто невероятная!

– Она северокорейского приготовления, мы получили ее через китайцев, – откликается Пол.

– Мой товар будет не хуже того, что я возьму у вас?

– Не хуже, точно таким же, – кивает Пол. – Я знаю, что для вашего рынка нужен товар высокого качества.

– Да, потому что товар – для лучших покупателей, и как вы, вероятно, знаете, лучшие покупатели – американцы.

– Первый номер в списке.

– Точно, номер первый. Они офигенные, они берут все. Не знаю, как сказать по-испански… Consumistas? Потребисты?

– Потребители, – раздается голос невидимого Джека.

– И все, что я поставляю, все для Америки, – говорит Пепе. – Поверьте мне, когда я привез им ваш товар, каждый сукин сын просил его у меня. Каждый.

Пол и Пепе обсуждают разные возможности оплаты. Сначала они обменяют кокаин на амфетамин. Пол говорит, что потом он будет рад оплате золотом или бриллиантами. Если понадобится сделать банковский перевод, то он, главным образом, использует Китай и Гонконг, хотя тут следует быть осторожным. «У нас сейчас заморожено двадцать миллионов долларов в Гонконге, из-за ерунды, – объясняет он. – Надо быть начеку. С этим дела обстоят все хуже, потому что американцы хотят контролировать все на свете. И вот они там, и создают проблемы».

– На хрен американцев, – отвечает Пепе. – Американцы, как вы сказали, хотят контролировать все, но не могут. Вообще это возможно, но они не могут. Придется быть поосторожнее.

Они обсуждают теперь способы доставки и вопрос о том, сколько килограммов каждого наркотика сможет ввозить противоположная сторона за месяц. У Пола есть корабли, уже принимающие на борт грузы в Южной Африке и транспортирующие их в Азию, но ему больше нравится работать в Африке, на территории, хорошо ему знакомой. Его клиенты – в Австралии, Таиланде, Китае.

– Пока мы не трогаем США, – говорит он.

– Почему?

– Сейчас мы продаем в США таблетки, – отвечает Пол. – Эти гребаные американцы, им хочется всего. Они тратят, тратят и тратят. – Пол и впрямь разбогател, сказочно разбогател в течение десятка лет на продажах в Америке через Интернет десятков миллионов отпускаемых по рецепту болеутоляющих таблеток. Но в отличие от организации Пепе, Пол тщательно остерегается поставлять уличные наркотики, вроде мета, в Соединенные Штаты. «С этим слишком рискуешь», – говорит он.

По ходу беседы Пол бросает намек на свою техническую ловкость, предлагая Пепе мобильные телефоны, на которых установлены шифровальные программы, дающие обеим организациям возможность безопасной связи. Он сообщает Пепе, что может достать для него любое оружие в Иране, особенно если какому-нибудь либерийскому генералу поручат придать сделке официальный вид. Затем он делает паузу, обдумывая что-то. «Могу вам сказать, что лучшего партнера вам не найти», – произносит он.

Он объясняет, что держит свою организацию в узде. «Я говорю всем парням только одно, всем, с кем имею дело: просто не воруйте, вашу мать. Понимаете, что это значит? Это единственное, что меня злит». Прежде он уже рассказал об одном подчиненном, который украл у него пять миллионов долларов и начал разъезжать по Маниле на «Ламборгини», покупая дизайнерские сумочки и бриллиантовые ожерелья своим любовницам. Этот подчиненный, по словам Пола, больше не создает проблем. «Он переменил местопребывание, скажем так».

У Пола есть и другой принцип управления: «Не воруйте, – повторяет он, – и держите поганый рот на замке, когда сталкиваетесь с государством. Если вы попадаетесь на чем-то, то помните: вы должны держать язык за зубами. У вас там есть кое-кто, конечно, у вас были такие, они ведут себя примерно так, – и он делает движение рукой, изображая куклу с раскрывающимся ртом. – В тюрьме они напуганы, начинают думать, что государство им поможет. Они думают, что государство их лучший друг. Вы, конечно, видали такое, верно?

– Это только в фильмах, – отвечает Пепе.

– Они не затыкают свой вонючий рот. А что происходит, когда они выходят на свободу? Дела поправились? Вы думаете, мы забыли про вас? – Он хлопает ладонями. – Если у вас проблема, мы поможем вам. Проблемы у вашей семьи, мы помогаем. Просто нужно следовать этим правилам, у нас с этим строго. Говорю вам, мы работаем вместе, вы доверяете мне полностью. Мы все вам доставляем. Стопроцентно.

– Сделка, основанная на доверии, – говорит Пепе, прежде чем они встают, чтобы пожать на прощание руки. – Именно так мы и собираемся работать.

За несколько месяцев до встречи Пола и Пепе, да и после, в разных частях света произошла череда странных событий. Событий, казавшихся не связанными между собой напрямую. Я сказал «казавшихся», как если бы за всеми ними следил кто-то извне. Но тогда такого наблюдателя не было. А если бы он и был, ни одно из происшествий, когда эти события становились достоянием гласности, не выглядело бы связанным с другим. Как части головоломки-мозаики, они были непонятны без представления о целостной картине. Прошел еще год, прежде чем я разобрался в одной из этих отдельных деталей, и еще несколько лет, прежде чем начал понимать, какую картину они составляют все вместе.

В марте 2012 года, за шесть месяцев до встречи Пола и Пепе в Либерии, представители Агентства по борьбе с наркотиками США вошли в стеклянные двери маленькой аптеки на Мейн-стрит в Ошкоше, штат Висконсин. Они предъявили ордер на обыск восьмидесятидвухлетнему владельцу Чарльзу Шульцу. Местный аптекарь Шульц обвинялся в нелегальном отпуске на протяжении сорока лет более 700 000 рецептурных обезболивающих препаратов в двух своих аптеках, расположенных в этих местах. По скромным прикидкам в обмен он получил более 27 миллионов долларов, переведенных с одного загадочного счета в Гонконге.

Примерно месяцем позже офицеры Управления по борьбе с организованной преступностью и триадой в Гонконге обыскали склад в Цуэн Ване, прибрежном районе к северу от города. Там они обнаружили двадцать тон удобрения из нитрата аммония в тысяче мешков, помеченного как хлорид соды. Этого достаточно для того, чтобы изготовить взрывчатку, в десять раз более мощную, чем использовалась при теракте в Оклахома-Сити. В документах о найме склада оказалось имя австралийца израильского происхождения, ранее служившего в элитном подразделении вооруженных сил Израиля. Навестив офис и квартиру этого человека, гонконгские полицейские нашли бумаги, касавшиеся еще двух тайников, квитанции на получение золотых слитков ценой в миллионы долларов и записанные от руки указания относительно встречи в колумбийском городе Буэнавентура с неким «доном Лучо» – главой одного из крупнейших кокаиновых картелей в мире.

Затем, в ноябре, пара любителей подводной рыбалки, ныряя у берегов атолла в Тонге, наткнулись на затонувший сорокачетырехфутовый парусник со страшно разложившимся телом на борту. Вдоль стен каюты, как выяснили представители власти, находилось 204 брикета кокаина, аккуратно обернутые в коричневый полиэтилен и стоящие более девяноста миллионов долларов при розничной продаже в Австралии, для которой, как подозревалось, наркотик был предназначен.

В начале декабря в трех тысячах миль к северо-востоку оттуда в дальней комнате одного из торговых центров Гонолулу завербованный Агентством национальной безопасности (АНБ) Эдвард Сноуден организовал встречу любителей шифровальных кодов. Когда собралось два с лишним десятка людей, он включил проектор ноутбука и провел обучающую беседу о находящейся в свободном доступе программе «ТруКрипт» (TrueCrypt). Это была, по его словам, наиболее безопасная программа для шифровки данных на портативном компьютере, защищающая их от всевидящих глаз правительств. Он предупредил, что крайне мало известно о людях, создавших «ТруКрипт», имена программистов неизвестны. Но Сноуден также знал о «ТруКрипт» нечто, чего не хотел открывать: он похитил из АНБ документы, из которых ему было известно, что агентство не могло взломать этот шифр.

Когда я впервые предпринял попытки установить связь между этими событиями, они интересовали, но в то же время и запутывали. Каждое происшествие выглядело как послание из иной реальности, с которой напрямую соприкасались лишь немногие. В том смежном мире блестящий программист из Южной Африки, как мне предстояло узнать, единолично построил утопическую империю, способную потягаться с технологическими гигантами. Благодаря созданной им новой сетевой компании, продавшей таблетки американским получателям на сотни миллионов долларов, он стал одним из крупнейших розничных торговцев в центре нараставшей эпидемии нелегального употребления болеутоляющих в США и самым успешным киберпреступником в истории. Он вложил приобретенное состояние в расширение криминальной империи, питая тем самым свою страсть ко всему подпольному и противозаконному. Его стремление к власти и деньгам вышло за пределы Интернета. «Масштаб его преступной деятельности просто ошеломляет», как сказал потом один американский федеральный прокурор.

В смежной реальности, где он поселился, продавалось все, было бы только кому предложить. Чистый метамфетамин, произведенный в Северной Корее. Яхты, способные уйти от любого берегового патруля. Покровительство полиции и благосклонность судей. Контейнеры с боевым оружием. Частные самолеты, полные золота. Системы наведения ракет. Надежный шифровальный код. Военизированные отряды в Африке. Взрывчатые вещества. Похищения. Пытки. Убийства. Бывшие солдаты американской армии, из Британии и отовсюду, слоняющиеся по мрачному мировому рынку труда в службах безопасности, могли превратиться в кровожадных наемных убийц. Менеджеры тель-авивских колл-центров просыпались в одно прекрасное утро торговцами оружием. Семейные доктора одним нажатием клавиши становились тайными соучастниками международного наркокартеля.

Этот мир лежит за гранью нашего повседневного опыта, в темных закоулках Интернета, которые мы не посещаем, в тихих портах, куда корабли проскальзывают по ночам, в дальней комнате клиники на нашей улице. Я обнаружил, что события 2012 года происходили еще только на внешнем рубеже тайного мира, в месте его пересечения с нашим. И я стал понимать, как обычные люди могут сделать лишь один двусмысленный шаг через границу между мирами, затем второй и третий, пока неожиданно полицейские или киллеры не окажутся у них на пороге.

Один фрагмент мозаики не выходил у меня из головы.

В 6.30 утра 13 февраля 2012 года Джереми Химена, филиппинский сборщик мусора, едва начал смену. Он отправился с водителем по обычному маршруту в Тайтае, промышленном городе в часе езды на восток от Манилы. Почти всю ночь лил дождь, и он еще накрапывал, когда они свернули на Пасео Монте Карло, спокойную дорогу без освещения. Они остановились на большом не застроенном участке, покрытом низкорослыми кустами, зеленым полотном винограда с разбросанными там и сям банановыми деревьями.

Это поле не было официальным пунктом сбора отходов, но местные жители часто выбрасывали сюда что попало, и сборщики мусора без лишних формальностей добавляли его к маршруту. Тем утром на обочине дороги лежало два набитых отбросами пакета и объемный, завернутый в покрывало рулон. Маленький жилистый Химера с темными как смоль волосами и намеком усов спрыгнул с грузовика и приблизился к куче. Когда он нагнулся и взялся за влажный край одеяла, то увидел неожиданно женскую ногу, торчавшую наружу.

Химера уронил одеяло и побежал, криками обращаясь к водителю, оба оставили грузовик и помчались к муниципальному управлению, где рассказали главе местных блюстителей порядка о находке, и тот позвонил в полицию.

Химера никогда не давал показаний сам и так и не узнал, кем была женщина с Пасео Монте Карло. Встретившись с ним четыре года спустя, я не стал рассказывать ему то, что знал. Ее звали Кэтрин Ли, она была опытным агентом по недвижимости, замужем и с ребенком. Ей выстрелили под оба глаза из пистолета 22-го калибра, завернули в покрывало и сбросили из автофургона. Каким-то образом ее смерть была связана с аптекарем из Ошкоша в Висконсине, с обыском склада в Гонконге, с затонувшим парусным судном в Тонге.

В любом случае, Химера, как мне показалось, не жаждал узнать эти подробности. Главным образом, он хотел вообще все забыть. Он сказал мне, что годами ему снилась она – женщина, завернутая в одеяло. Иногда она просила его о помощи. А иногда только кричала.

У меня ушло немало времени на то, чтобы осознать, как много значит в репортерской жизни ожидание. Ждешь, что тебе позвонят. Ждешь документов по почте. Ждешь самолета, чтобы обогнуть половину мира и прибыть в указанное время в унылую контору и сидеть в пластиковом кресле, ожидая чиновника, который так и не покажется. Стоя у порога, ожидаешь известия о том, вернется ли семья жертвы. Посылаешь просьбы о предоставлении информации, глазея на телефон в ожидании ответа. И все это в конечном счете сводится к ожиданию одного и того же: той щепотки фактического материала, которая позволит разгадать значение всего уже полученного раньше.

В декабре 2015 года, прилетев на Филиппины, чтобы попытаться распутать нити все еще не раскрытого убийства Кэтрин Ли, я открыл для себя совершенно новые просторы ожидания. Больше всего времени в ожидании я провел во взятом напрокат автофургоне с американской журналисткой-филиппинкой Ауророй Алмендраль, к помощи которой я прибегал. Мы оба застряли в тисках манильского дорожного движения, ползком добираясь на назначенные встречи, подразумевавшие, что опять неизбежно придется ждать. Так было и в тот день, через несколько недель после Рождества, когда мы тащились по крутому склону холма к обшарпанному зданию из пепельного кирпича в Тайтае. Нам сообщили, что это отдел расследований местной полиции. Мы вошли внутрь, прошли мимо женщины, пришпиливавшей праздничные бумажные гирлянды к стене, через одну или две вращающиеся двери в тесную комнату с четырьмя конторскими столами. Кондиционер трещал в окне, и три детектива клевали носом перед старенькими компьютерами.

Мы попробовали разбудить одного из них и объяснить причину, по которой мы сюда явились: нам нужно посетить пустырь, где Джереми Химена наткнулся на труп Кэтрин Ли. Шеф полиции обещал по телефону встретить нас здесь, но этим утром его вызвали из-за похищения человека. Другие полицейские не имели ни малейшего представления, когда он вернется. Никто из них не подавал виду, что знает про тело Кэтрин, а те, кто что-то знал, за годы, прошедшие с момента убийства, постепенно куда-то исчезли. Возможно, некоторым убийствам лучше оставаться нераскрытыми.