Дерзай

– Друг мой, ты забываешь о своих корнях. Такая пища не для нас, – хмыкнул Дима, снова набивая рот гречкой. – Черт, креветок жаренных хочу и пасты с лососем!

– Иди лося зарежь, будет тебе деликатес, – отозвался Леха.

– А было бы круто… – мечтательно улыбнулся Димон. – Приеду домой, скажу отцу, что сам зарезал лося. Он ни за что мне не поверит.

Мы хмыкнули. Да, наши отцы считали, что мы ни на что не способны, кроме как тратить их деньги.

– Что ж, пришло время по-настоящему согреться. Согреться с помощью музыки, – подал голос Руслан, под наши восторженные возгласы вытаскивая гитару из чехла. Что-то настроив, он объявил:

– Итак, песня Юрия Кукина «А я еду за туманом», – парень положил руку на струны и начал слегка бренчать какую-то мелодию с одинаковыми нотами. Легко и красиво.

Понимаешь, это странно, очень странно,

Но такой уж я законченный чудак!

Я гоняюсь за туманом, за туманом,

И с собою мне не справиться никак.

Люди сосланы делами,

Люди едут за деньгами,

Убегают от обид и от тоски.

А я еду, а я еду за мечтами.

За туманом и за запахом тайги.

А я еду, а я еду за мечтами.

За туманом и за запахом тайги.

Я выдохнул, смотря в костер. Как это песня подходит сейчас! Тихая, спокойная и такая правдивая. Руслан пел медленно и с чувством, улыбаясь смотря в костер. Улыбались и Алана с Диной. Леха порозовел, Донован, хмыкая, рассматривал что-то на веточке, Петрович, счастливо выдохнув, подкинул в костер веток, а Руслан продолжил петь:

Понимаешь это просто, очень просто.

Для того кто хоть однажды уходил.

Ты представь что это остро, очень остро,

Горы, солнце, пихты, песни и дожди!

И пусть полным полно набиты, мне в дорогу чемоданы,

Память – грусть, не возвращенные долги!

А я еду, а я еду за туманом.

За мечтами и за запахом тайги.

А я еду, а я еду за туманом.

За мечтами и за запахом тайги

.

Добренчав последний куплет, Руслан накрыл струны рукой.

–Хорошо что мы тебя взяли, – хмыкнул Леха. – Музыка и впрямь согревает.

– А я о чем? – довольно протянул Руслан. – Гитара – лучшая подруга любого путешественника. Без нее поход теряет свои краски.

Я хмыкнул. Наверное, я первый раз был вынужден с ним согласиться.

ГЛАВА 4

Следующие два дня ничего не менялось. Дождь продолжал лить как из ведра, и стоял холод. Вся сменная одежда отсырела и высушить ее следующие двое суток не выпало шанса. Нога Димы окончательно прошла, и нам больше не приходилось таскать его вещи. Аланка снова начала ныть, что хочет в душ, что устала, что хочет нормальной еды. От этого у нас с Димоном начинали сдавать нервы, но ни один из нас не хотел признаться в этом первым. Дина пару раз одергивала Аланку, напоминая, что всем нам не легко и мы все устали, а ее нытье только все усугубляет, но Аланка и слушать не хотела. Один раз они рассорились так, что наотрез отказались спать в одной палатке. Пришлось Аланку класть между мной и Димоном, а Лехе ютиться сбоку. Остальные четверо спали во второй палатке.

Спустя полутора суток лес сменился лугами. В отличие от него, здесь деревья встречались редко, но хоть какое-никакое укрытие от ливня. А еще мы наконец вышли к воде. Горная река, текущая с самих Алтайских гор («Предположительно, Катунь», – как сказал Петрович), оказалась ледяной и не очень чистой. С примесью грязи, травы и камней. Пить из нее было нельзя. Петрович сказал, что будь немного теплее и не так дождливо, мы могли бы постирать в ней вещи и сполоснуться. Я же с ужасом смотрел на эту жижу и искренне не понимал прикола. Мыться в этом?! В этой луже, в которой наверняка собраны все бактерии мира сего? Да ни в жизнь! Я лучше грязным ходить буду!

По ночам было все так же холодно и неудобно. Впрочем, я потихоньку начал привыкать к таким ужасным условиям. Удивительно, но спустя всего четыре дня, мне уже казалось, что мы в походе без малого месяц. Мы просто шли и шли. А у меня сложилось ощущение, что я уже давно и очень хорошо знаю весь наш отряд. Особенно я начал проникаться убеждениями Руслана. Нет ничего интересней путешествий. С одной стороны я, конечно, был с этим не согласен. Кому захочется жить вот так, как отшельник? С другой же, это был реальный способ отдохнуть от собственных поклонников. У кого они есть, конечно. Например, у меня.

В какой-то момент дождь внезапно кончился. Причем так неожиданно, что мы всем отрядом даже остановились. Аланка, сняв капюшон дождевика, выправила на свободу свои грязные спутанные волосы, на которые за последние сутки махнула рукой, и вытянула вперед руки, чтобы убедиться, что дождь и впрямь закончился. Правда, насладиться этим мы не успели. Утром уже стоял такой сильный туман, что на метр впереди ничего не было видно. Все эти дни я продолжал делать фотографии, и никакой дождь мне не мешал. Но фотик пришлось отложить, когда случилось непредвиденное – мы наткнулись на болота.

Вообще, Петрович говорил, что оно должно быть в стороне, в нескольких километрах от нас, но из-за сильного дождя, шедшего последние четыре дня, болото размылось и вышло из берегов. А туман на болотах – обычное явление. Аланка ворчала на Донована, где, мол, хваленая им красота Алтайских лугов и просторов. Она ожидала увидеть не это и т.д. Но за несколько дней ее нытья, даже Дина успела привыкнуть к ней, и уже никто не обращал на Аланку внимания.

Через болото хорошо было бы идти обвязанными, но Петрович сказал, что в данном случае это не самая лучшая идея. Если кто-то начнет тонуть, остальным нужно будет отойти подальше и придумать, как его вытащить. К несчастью, Донован опять пропустил мимо ушей наставления старшего проводника, и в какой-то момент наш псих ученый снова куда-то запропастился. Дина чуть в обморок от ужаса не упала, обнаружив, что брата нет рядом. Из-за густоты тумана не было возможности хорошенько осмотреться по сторонам. Так что тот час, пока мы искали Донована, стал для нас, пожалуй, самым нервным за предыдущие четыре дня. Даже Дима признал, что вместо одного ребенка, в лице Аланки, у нас в отряде целых два. Так и было. За Донованом нужен был глаз да глаз, он был просто маленьким ребенком в теле взрослого парня!

Услышав слова Димона, Дина рассердилась и потребовала не называть так ее брата, но это было правдой, и девушка понимала это. Пришлось идти обратно след в след. Как оказалось Донован увидел какую-то лягушку, отошел в сторону и увяз в грязи. Собственное положение его волновало мало, ведь он поймал какой-то редкий, мать его, вид земноводных! В ту минуту мне хотелось забить его этой лягушкой нах… Ладно, не важно. Суть в том, что нам понадобился еще час на то, чтобы вытащить это ходячее несчастье на твердую землю.

Стараясь не упускать друг друга из виду, мы разбрелись в стороны и принялись собирать ветки, траву и рогоз. Последний, кстати, я видел впервые, но не суть. Проблема была в том, что Донован увяз вместе с рюкзаком и ушел в грязь почти наполовину. Мы поспешно накидали перед Доном побольше веток и травы и кинули ему веревку, которой он обвязался. Затем мужская часть нашего отряда, скинув рюкзаки, принялась вытягивать Донована сначала на ветки, а потом к себе. Едва оказавшись на суше, бедолага тут же получил увесистый подзатыльник от Петровича и крепкие объятия перепуганной и зареванной Дины. Странно, но какой-то момент я поймал себя на мысли, что хотел бы оказаться на его месте.

Но беда, как говорится, не приходит одна. Прям, как и начальство Диминого отца. Они тоже по одному не ходят.

К вечеру пятого дня, когда мы, перепачканные в грязи, уставшие и замерзшие от сошедшего тумана, вышли с болот, серый пейзаж со страшными, похожими на торчащие из земли руки мертвецов кустами, сменился лесом. Небольшим, так как часа через два он начал редеть. К счастью, к этому моменту уже не было ни дождя, ни тумана, и вскоре мы услышали всплески легких волн. Чуть ли не бегом припустив вперед, мы наткнулись на довольно большое озеро и чистенькую полянку. Было бы еще жаркое солнышко – и это место могло бы показаться раем. Но счастье, мать его, длилось недолго. Только мы поставили палатки, как начался град.

– Такое ощущение, что сам господь бог решил наслать на нас семь казней египетских! – гаркнул я, пинком отталкивая в угол палатки рюкзак. – Только кончится дождь, начинается болото с туманом, только туман рассеется – град идет! Да что не так с этим Алтаем?!

– У тебя просто сдают нервы, – буркнул Дима. – Град скоро кончится, выглянет солнце и…

– Да скорее мы перейдем весь Алтай вдоль и поперек, чем увидим солнце! – недовольно прервал друга я. – Может, развернуть экспедицию обратно?! А что, если это только начало и дальше будет хуже?!

– Все будет хорошо. Просто потому, что хуже быть уже не может, – уточнил Дима, забираясь в спальник.

– Мы три дня не жрали нормальной еды! У меня эти батончики скоро из ушей торчать будут! – я несильно толкнул Димона ногой в бок. – Почему ты, черт возьми, такой спокойный?!

– А что мне в панике метаться по палатке и орать, что мы все умрем? – не понял Димка. – У всех и так нервы на пределе, и ты не единственный теряешь терпение. Но мы с тобой с самого начала знали, что будет нелегко. Твой отец тебя предупреждал, что это путешествие не для таких, как мы. И раз нам трудно, это может значить только одно – то, что мы на правильном пути.