Ворон. Путь героини

– Паулина, я пытался воздействовать на отца…

– И что?

– Он сказал, что готов пересмотреть свое отношение, если ты перед ним извинишься…

– Что я сделаю?! Я перед ним извинюсь?! За порванный пиджак, шалаву и проблемы на работе? А он не охренел?

– Так будет лучше для всех. Если ты со мной встречаешься, то он потенциальный…

– Мудак.

– Неважно, как ты его будешь называть, но тебе придется наладить с ним отношения.

– Зачем? Ты делаешь мне предложение? Я его приняла?

– А если сделаю?

– То есть ты не уверен?

– К чему весь этот разговор?

– К тому, что ты просто боишься отца, потому что зависишь от него. Все равно ты наследник и потенциальный претендент на его место. И каким бы самостоятельным ты ни был, без папиных денег ламборгини ты не купишь и на Мальдивы не накатаешься. К тому же папе такая невестка даже с доплатой не нужна. Это перемирие – просто агония без перспектив вступить в здоровые отношения. Скажи отцу, что с него новый костюм, потому что я в деньгах не купаюсь и у меня нет другого на предстоящий корпоратив. А извиняться я буду только под дулом пистолета.

Я бросила телефон на пол. Стальной корпус выдержал, но от удара гаджет моргнул, словно хотел меня приободрить.

Я дала себе слово немедленно забыть об Илье и его отце и больше никогда не возвращаться к этой ситуации.

Разговор с Ильей закончился примерно в 20.00, а в 22.00 в дверь квартиры позвонил незнакомый парень. Представившись курьером неизвестной службы, он вручил мне пакет и сказал, что можно нигде не расписываться.

В пакете оказался костюм. Я уже готова была праздновать победу. Но вскрыв посылку, застыла в немом негодовании. Это был костюм танцовщицы для ночных клубов. Такое себе платье-фрак с повязкой-бабочкой.

– То есть шалава?! Ну хорошо.

Я набрала номер Ильи и сообщила, что готова встретиться с его папой на своей территории, а именно в кафе моих друзей завтра в 12.00.

Илья был удивлен.

– Почему такие перемены?

– Потому что иногда обстоятельства не дают нам выбора.

Было понятно, что Илья ничего не знает о посылке от папы. Впрочем, зачем ему это было знать.

Илья попросил адрес кафе и координаты друга-администратора и сказал, что наберет меня чуть позже. Перезвонив через 15 минут, он торжественно сообщил, что папа согласен и в назначенное время будет ждать меня для разговора. Судя по тону, Илья надеялся на урегулирование конфликта.

Утром я перезвонила другу из кафе. Тот настороженно сообщил, что все заведение выкупили на целый час, запретили пускать посетителей, что приехала охрана и детально изучила схему расположения, входы и выходы и вообще все, что можно было изучить. Друг, конечно, был доволен, что за час ему заплатили дневную выручку, но судя по тону, он бы предпочел не принимать статусных гостей. Бедняга. Если бы он знал, кто будет этим статусным гостем…

В кафе, где я встречалась с музой и познакомилась с Ильей, было мое любимое место. По иронии судьбы папа умудрился воссесть именно на него. Я сразу же поспешила вернуть костюм стриптизерши, сообщив, что это не мой стиль.

Папа был дружелюбнее, чем в офисе. Но потом понеслось. Сначала он спросил, сколько времени я наводила марафет, и сам себе ответил, что, судя по всему, впечатление произвести все-таки хочется. Потом великодушно разрешил заказать кофе, приказал закрыть рот и внимательно выслушать. Выслушала я много: о том, что старше сына, а ума не хватает хотя бы воспользоваться мальчиком и решить свои личные и карьерные вопросы. О том, что я подросток-переросток и что занимаюсь какой-то писаниной, от которой Илья в восторге. За «писанину» я обиделась и молчание прервала, сообщив, что писанина – это когда писают на улице и по снегу узоры выводят. В ответ мой собеседник дернулся, и я поспешила предупредить, что кофе горячий и я не промахнусь. После этого он предложил заткнуться еще раз. Я собрала волю в кулак и решила дослушать.

К списку моих преступлений добавилось то, что я увлекла мальчика музыкой, литературой и прочими излишествами, и самое страшное, что у него серьезные намерения, а я хотя бы замуж хотела. А я не хочу. Из чего видно, что я чуть ли не издеваюсь и мне доставляет удовольствие морочить голову золотому отпрыску, и лучше б я была шалавой и охотницей за состоянием. Тогда было бы понятно, чего от меня ждать и как бороться. Дальше он сообщил мне о своих ожиданиях: я должна сделать так, чтобы Илья утратил ко мне интерес, а папа взамен обещает мне что-то наподобие сделки. Тут я опять не выдержала и вставила робкий комментарий о том, что выбор предстоит сложный, по принципу «вжарю или выжарю». После чего теряющий терпение папа с дружеским усердием сжал мне руку так, что я уж было подумала, что на корпоратив придется идти в гипсе.

Дальше мне обрисовали перспективы остаться без работы и получить волчий билет. В ответ я обозначила, что Илья мне друг и прощаться с ним я не собираюсь. Он не маленький, и не папе решать, с кем ему общаться. Бабло на меня не тратят, квартир не покупают, на курорты не возят. Предложения Илья мне не делал, а если бы сделал, есть брачный контракт. После этого снова вступил папа. В продолжение я услышала про неудачницу из хрущевки, про жалкую карьеру, про то, что шандарахнутая на всю голову со своим творчеством и не могу даже определиться, кем хочу быть по профессии, и найти себе спонсора. Я уточнила, не предлагает ли папа себя в роли любовника с продвижением по карьерной лестнице. В свою очередь он схватил меня за шею, угрожая уронить лицом об стол, после чего мой смазливый фейс таковым быть перестанет. Я возрадовалась тому, что у папы тоже хороший вкус и он признает, что я ему нравлюсь, а заодно проинформировала, что в кафе есть камеры наблюдения, что Илья не простит такого отношения к своей девушке и конфликт будет еще больше. В итоге осознав, что совладать со мной на данном этапе не удастся, папа меня отпустил с предложением еще раз все хорошенько обдумать. Ведь глупо отказываться от престижной работы с перспективой открытия собственного бюро. Я сказала категорическое «нет», подчеркнув, что не торгую ни своими друзьями, ни собой, и бесплатно ничего не бывает и купить все нельзя. Все будет так, как будет, а если я такая для сына взрослая, волшебная на всю голову неудачница из хрущевки без претензий на их состояние, то чего папа боится? Я ж чудовище? Он, конечно, может мне создать проблемы с работой и карьерой, и ему, видимо, ломать людей о колено не привыкать.

Тогда папа решил избрать другую стратегию, смягчился и в знак примирения предложил съездить на корпоратив в его компанию. Возможно, он узнает меня с лучшей стороны. Я парировала, что ход мыслей понятен: надо подкатить ко мне с другой стороны и воспользоваться, чтобы потом сказать Илье, что я обычная меркантильная баба и мне все равно кого очаровывать, что я запала на папу, потому что тот круче. В общем, никакая не творческая муза, а обычная шалава.

На этот раз он не стал ломать мне руки, а улыбнулся и изрек, что понимает, почему Илья на мне подвис. То есть в ход пошла лесть.

Папа менял стратегии, словно хамелеон, а я очень устала от этих недружественных посиделок. Сообщила, что мне пора домой и мы ни о чем не договариваемся. Папа не лезет в наши с Ильей отношения. Забирает обратно свой костюм для стриптизерш. А в качестве подстраховки я напишу сегодня всем своим друзьям юристам и ментам, что если со мной что-то случится, то во всем надо винить папу. Его, конечно, это не напугало, он сказал, что я блефую. После чего я покинула стрелку с потенциальным тестем, не попрощавшись.

Через час после возвращения домой снова появился курьер и вручил мне букет из 35 огромных желтых роз с запиской о том, что все продается, только за большую цену. Но за попытку вернуть веру в честность и порядочность респект… Цветы вручили с костюмом стриптизерши. Папа сдаваться не собирался.

Как только я принимала какое-то решение, папа делал ход – и я снова была в игре. Наконец-то до меня дошло, что мной забавляются. И здесь мой статус – игрушка.

ГЛАВА 7. ОБЕД ОФИСНОГО РАБОТНИКА

Через неделю будет корпоратив в компании, затем несколько рабочих дней. И праздники… Наконец-то можно будет поваляться и ничего не делать, никого не видеть и ни за что не отвечать. Надо продуктивно отдохнуть, потому что потом предстоит адвокатский экзамен, практика и куча работы. А еще – планы по изданию сборника рассказов, завершение романа… Но пока можно расслабиться.

Илья позвонил в обед как ни в чем не бывало. Да и что, собственно, произошло? Судя по всему, папа говорил Илье одно, а делал совершенно другое. Стравливать отца и сына было глупо. Тем более что Илья от отца не откажется. Поэтому я решила действовать по обстоятельствам.

Был обед, а обед – это святое. Особенно для работников умственного труда. Иначе где брать силы? А еще шоколад – это черное золото для мозга, оживляющее оцепеневшие от напряжения извилины.

На обед меня повез Илья. Мы поехали в ресторан с восточной и европейской кухней. Одно из лучших средств борьбы со стрессом – вкусная еда. А посему я смело взяла меню и заказала много мяса, красное вино и восточные сладости.

– Хороший у тебя аппетит. Как только удается сохранить форму?

– А я страшно завидую мажорам. Знаешь, как иссушает зависть? Не успеешь съесть – глядь, и все уже испарилось.

– Беда, ой беда. То есть если ты вдруг полюбишь мажора, то сразу превратишься в пончик?

– Нет, это невозможно. Не полюблю.

– Ой, не зарекайся. Ненависть – чувство прямо противоположное любви. Значит, чем сильнее ненависть, тем сильнее маскируется любовь…

– Ешь давай, психолог хренов.

– Но-но. Попрошу. У нас субординация.

– У нас интеллектуальная камасутра, замешанная на половом влечении с переходом в апофеоз удовлетворения бизнес-интересов.

– Переведи, – Илья с улыбкой вытер губы салфеткой и, придвинувшись поближе, полушепотом спросил: – Так все-таки сексуальное начало имеет место?

– С чего вдруг?

– Ты это озвучиваешь, значит, для тебя это важно.

– А тебе секса в жизни не хватает?