Я памятник воздвиг себе нерукотворный…

Евгений Станиславович. Парадоксальный. Я в позапрошлом году лежал я в тринадцатой больнице. У меня была неусидчивость. И мне пред выпиской назначили циклодол. Ну, выписался. Сижу дома, а на третий день со мною что-то произошло. Начал бегать в комнате от стены к окну и обратно. Позвонил лечащему врачу и рассказал ситуацию. А он мне: прекратить приём циклодола. Ну, я и прекратил. Всё прошло. Бегать перестал. Спрашивается: зачем мне назначали циклодол?

Антон. Так что же получается, одно лечим, другое калечим. А в психиатрической больнице так же лечат?

Евгений Станиславович. В психушке что ли? Лечат так же, но бесплатно.

Подходит Лола.

Антон. Лола, ты в психушке была?

Лола. Была.

Антон. Ну, и как там?

Лола. Как в инфекционной больнице во время коронавируса. Койки, койки, койки. Пациенты, пациенты, пациенты и т. д. Зато гулять на улице можно два часа в день тем, кому это разрешено, и при том, в специальном огороженном месте, на жаргоне больных – обезьяннике. А в остальное время все гуляют в коридоре, толкучка, как в час пик по дороге на работу. А больных в отделении от сорока до шестидесяти. В общем, насмотришься и больше не захочешь.

Уходит направо. Евгений Станиславович стоит один. К нему подходит Антон.

Евгений Станиславович. Как там в психушке? Понимаю твоё любопытство. А там…там шумно. Больных – как пчёл в улье. Зато можно завести себе друзей. Вот и у меня каждый раз, когда я ложился, появлялся новый друг. В тот раз у меня был друг по прозвищу Прикол. А мне он дал прозвище Отстой. Между прочим, Прикол автор четырёх пьес. Я читал эти пьесы, и они мне очень понравились. Одну пьесу Прикол сдал в театр, по-моему «Современный театр», надеюсь не забыл. Все четыре пьесы Прикола были об одном и том же – о жизни наркоманов. Причём, пока мы, вместе лечились, он писал пьесу. Потом я выписался и узнал, что он дописал пьесу. А через год я узнал, что он умер от передозировки героина. Впрочем, мой сводный брат тоже умер от передозировки героина. Поэтому, если ты хочешь превратиться в такого старика как я, не ширяйся.

Антон стоит, открывши рот.

Явление девятое. Тихий час

Холл. Все больные кроме Лолы и Антона ушли спать. Открывается дверь, и входит Мария.

Антон. Мария, оставь нас одних. У меня разговор не для посторонних ушей.

Мария. Сам ты посторонний со своими ушами. Лола хочет поговорить со мной. Лола скажи ему, ну.

Лола. Антон, выйди пожалуйста, мне нужно кое-что сказать Марии.

Антон. Мне нужно поговорить с тобой наедине. Ведь я сделал тебе предложение.

Лола. Ты угрожал устроить бардак в клинике. И ты его устроил. Зачем ты взял и покусал туалетное мыло всех больных, а, чтобы не подумали на тебя, покусал и своё мыло.

Антон. Вы что, сума сошли, зачем мне мыло.

Мария. Пять человек из шести считают, что ты всё это устроил.

Антон, уходя из холла направо. Я докажу вам, что это не так.

Явление десятое. Полдник

Все больные кроме Антона, входят в холл и садятся за стол. В столовой открываются двери.

Гоча Петрович. Сегодня апельсиновый сок. Подходите. Сок из марокканских апельсин, сладкий.

Евгений Станиславович. А может из грузинских?

Наталья Михайловна. А почему вы решили, что они из грузинских апельсинов?

Евгений Станиславович. Грузия ближе всего к нам, и апельсины там растут у Батуми.

Степан Степанович. А вы их пробовали так сказать на зуб?

Евгений Станиславович. Нет, не повезло. Я был там, когда грузинские апельсины ещё не созрели, я имею в виду ботанический сад.

Мария. А сейчас в каждый фруктовый сок добавляют сахар, вот он и кажется слаще, чем натуральный фрукт.

Лола. А я больше всего люблю мандарины. Они маленькие, сладкие и чистятся легко.

Мария. Мандарины сейчас не сезон. Вот абхазские мандарины в свой сезон очень вкусные.

Евгений Станиславович. У меня от абхазских мандаринов хорошее воспоминание. Моя мама на новогоднюю ёлку вешала на ниточках мандарины. Жёлтое на зелёном, очень красиво и очень вкусно.

Степан Степанович. Евгений Станиславович, а у вас есть какой-либо прогресс?

Евгений Станиславович. Есть. Пьесу про лунатика написал уже больше половины. А у вас, Степан Степанович есть тяга к рукописному творчеству?

Степан Степанович. Пишу записки следователя.

Евгений Станиславович. Степан Степанович, ну вы же понимаете, что такую книгу в принципе не будут выпускать большим тиражом.

Степан Степанович. Да я понимаю. Она, книга моя, будет как пособие начинающим следователям, и распространяться будет по учебным заведением министерства внутренних дел и под грифом: для служебного использования. Евгений Станиславович, гляньте на досуге мои записки, для меня это первая книга.

Евгений Станиславович. Смекнеа работы – лучший отдых.

Степан Степанович. Наталья Михайловна, что-то вы грустная, что сон плохой приснился?

Наталья Михайловна. Приснилось, что у нас в клинике весь персонал женщины. Начиная с заведующей и кончая санитаркой.

Степан Степанович. Наталья Михайловна, ну вы юморист. Ха-ха-ха-ха.

Степан Степанович. А, что Евгений Станиславович, может быть Наталье Михайловне предложить пойти на сцену и читать свои сны как рассказы, как Михаил Жванецкий, Михаил Задорнов, Семён Альтов?

Евгений Станиславович. А что? Могу порекомендовать её в театральное агентство.

Евгений Станиславович выходит из холла направо.

Явление одиннадцатое. Свободная беседа в холле

В холле одни больные. Входит Евгений Станиславович, в руке он несёт книгу. Подходит к Наталье Михайловне и вручает ей эту книгу.

Евгений Станиславович. Наталья Михайловна, это мой подарок вам. Тут три моих пьесы с дарственной надписью.

Наталья Михайловна. Спасибо, Евгений Станиславович, за книгу. И на какую тему пьесы?

Евгений Станиславович. На тему психиатрии. Вы когда-нибудь лечились городской больнице?